— Иногда рассказывают, что в подсобном помещении одного из посольств обезвредили бомбу.

— Такого мы никогда не слышали! Честное слово! А вот то, что между посольствами СССР и Великобритании, которые находились совсем рядом, наши с англичанами пробили стенку, это правда. Натянули шестиметровое брезентовое полотно, устроили нечто вроде коридора. На всякий случай там занимали позиции их и наши автоматчики и пулеметчики: всем участникам Тегеранской конференции безопасность перехода туда и обратно была обеспечена.

— Если можно, то все-таки поконкретнее. Как вам удалось выйти на тех шестерых радистов?

— Кузнецову спасибо за раннее предупреждение о возможном покушении! И одновременно было замечено, что в Тегеране активизировались немецкие агенты-иранцы. Начались бурные встречи, выходы на иранских военных. Ну, просто чувствовалось: что-то готовится. Стали пресекать. Однажды пришлось брать агента прямо на свадьбе. Были сведения, что в покушении может быть замешан именно он…

— Это кто же был? Немец?

— Иранец. Нам тихонько подсказали, что у него уже есть опыт участия в терактах. Тут вступила в дело военная разведка — довольно часто наши с ГРУ сотрудничали.

— Каким же образом?

— В ГРУ работали иногда очень жестко, — в один голос выговорили мои собеседники. А Геворк Андреевич продолжил: — Пошел я на эту свадьбу. Собираюсь как-нибудь незаметно вызвать опасного, а может, и вооруженного человека. Постучал, открывают мне дверь: заходи. И тут вдруг наш капитан, да прямо в форме, как свистнул. На свист прибегает взвод автоматчиков. Они чуть не впрыгивают во двор, а там гуляет свадьба — человек двести. Поднимается жуткая кутерьма. Зачем? Я бы этого бандита незаметно увел. А у него, как я и думал, пистолет. Начинают выкручивать ему руки, с головы у какого-то солдата падает шапка, и я ее подбираю. Забрасывают эту личность в грузовик «студебеккер», везут в военную комендатуру… И чуть ли не вся свадьба за нами: люди возбуждены, требуют освободить гостя. Что и кому тут объяснять? Я стою в толпе, наблюдаю. В руках у меня чужая шапка. И так продолжается до двух часов ночи. Хорошо, что взяли потенциального участника теракта. Но не так, не так же…

— Но были же операции и более филигранные?

— Естественно. Агаянцу дали знать, что владелец книжной лавки Ганс Вальтер…

— Извините, перебью. Прямо классическое имя для немецкого агента.

— Так он им и являлся: типичный агент немецкой резидентуры, обосновавшийся в Тегеране, выучивший фарси и наладивший множество нужных для германской разведки связей. Но и Вальтер ошибся. Уж слишком зачастили к нему в букинистический магазин иранские офицеры, да всё больше из Генерального штаба, как раз находившегося поблизости, — неспроста он именно в этом месте лавку открывал. Словом, контингент покупателей привлек к себе наше внимание. Тем более что любители литературы оставались в магазине подолгу. Копались в стоящих на полках книгах, что-то у немца покупали, какие-то тома продавали. Агаянц предположил: а не почтовый ли это ящик?

Наша «Легкая кавалерия» засекла шестерых постоянных посетителей. Все офицеры. Зайдут, купят книгу и быстренько обратно, к себе в Генштаб. Но всё по-прежнему оставалось непонятно: к чему это? И пришлось нашим ребятам тоже пристраститься к чтению. Заходили, примелькались. Познакомились с хозяином. К нашему удивлению, оказался он человеком приветливым, любил поболтать, да и кружку пива пропустить был иногда не прочь. И тут язык у Ганса распускался. Или слишком мы были юны, чтобы вызывать подозрения, или хотелось немцу облегчить душу, но откровенность его так и била. Не верил он больше в победу Германии, а уж нападение на Россию и вовсе считал ошибкой катастрофической: «Увязнет на этих просторах наш вермахт, точно увязнет».

Как было не сообщить о таких разговорах и скептическом настроении Ивану Ивановичу Агаянцу. И тут в игру вступили наши старшие. Короче, Ганса Вальтера перевербовали…

— А что на самом деле происходило в его лавке книжных древностей?

— Обмен самыми современными разведсведениями. Офицеры, прикупая для вида какие-то книги, закладывали принесенные ими документы в стоявшие на полках фолианты. Ганс Вальтер передавал эту информацию своим начальникам. Те с ней знакомились и в свою очередь давали генштабистам новые задания. Потом, когда Вальтер работал уже на нас, эта игра еще некоторое время продолжалась. Выявили всех ее участников, а потом лавочку, как говорится, прикрыли. Вальтер был среди тех немецких агентов, кто подтвердил: да, в Тегеране готовится важная операция, возможно, что и покушение на глав государств трех союзных держав. Это его признание восприняли серьезно, оно подтверждалось донесениями других источников. И мы, и англичане взялись за дело еще более активно.

— Если говорить языком современным, то к Тегеранской конференции проводилась решительная зачистка? Извините за термин из другой эпохи.

— Мы должны были всё это расчистить. Работали вместе с агентурой, искали подходы. Появлялось малейшее подозрение — человека временно арестовывали. Не подтверждались сомнения, и после Тегеранской конференции его отпускали. А до самой конференции, во время нее мы работали день и ночь.

Иногда кое-что не удавалось. Надо было брать в городе Казвине опасного человека. Он в терактах участвовал, в поджогах. Пытался вербовать наших солдат. Долго его наши искали, а адрес установил мой отец. Поехал я в Казвин. Два дня вертелся около дома этого агента — и ничего. Тут меня и задержали.

— Иранцы?

— Наши. В городе полно советских военных, а рядом крутится какой-то парень в гражданской одежде. День просидел под арестом. Как говорится, до выяснения обстоятельств.

Не раз бывал я в нашем посольстве в Тегеране в те годы, когда оно именовалось советским. Уж не знаю, какие еще принадлежавшие СССР, а теперь России представительства составят ему конкуренцию! Как же приятно было вступить на его огромную, хорошо ухоженную территорию. Особенно — изнурительным бесконечным летом, когда городская жара выматывающе мучительна.

Рассказывают, что прежний владелец, персидский богач, высадил здесь кедры, ивы и платаны, вырыл аккуратные пруды, где вода, в отличие от грязноватых тегеранских арыков, прозрачна и напоминает милым своим журчанием весенние подмосковные речушки. Вымахавшие деревья дарят прохладную тень. И тебя охватывает благодать, наступает спокойствие души, а на третьем году жизни в чужой, непривычной стране чудится, будто попал в родной сад. И только крики вещающего о своем муллы, от которых в Персии никуда не уйдешь — нигде не скроешься, возвращают тебя к действительности. Нет, брат, ты в Иране, держись, будь начеку!

А в годы войны тут вообще было не до расслаблений. И уж в те четыре дня 1943 года, что проходила в посольстве СССР важнейшая конференция, и подавно. Впрочем, лучшего места для ее проведения было не отыскать — по крайней мере в Тегеране. Хотя посольство находится в центральной части большущего города, оно неким образом обособленно, отделено, просторно и к тому же обнесено высокой каменной стеной.

На территории находится несколько зданий. В них во время Тегеранской конференции жила и работала советская делегация: Сталин, Молотов и Ворошилов заняли квартиру советского посла. Для сопровождающих делегацию были созданы все условия в небольшом двухэтажном доме, расположенном неподалеку от здания посольства.

Но где же тогда жили посольские сотрудники с семьями? Их на эти тревожные дни переселили, как говорят в таких случаях дипломаты и прочие загранработники, «в город». Никто не роптал. Важность всего предстоящего объяснять дисциплинированным и вымуштрованным сотрудникам загранучреждения не пришлось. «Там» шла война, а «здесь» было относительно спокойно и уж точно — сытно. Детишек, жен и легкие вещи — один-два чемодана на семью и не больше — помогали перевозить непривычно вежливые и предупредительные солдаты, заранее прибывшие из Москвы. Потом они же постарались и, тщательно упаковав все личные вещи посольских и погрузив их на машины, в один день вернули всё и всех на прежние обжитые места. Говорят, ничего, ну абсолютно ничего у своих не пропало.