Прослушав новости, Аркаша каждый раз произносит многозначительно «Хм» или «Так-так», или еще что-нибудь в этом роде и хранит глубокомысленное молчание, всем своим видом показывая, что это для нас, простых смертных, все эти новости — переливание из пустого в порожнее, а он как человек, поднаторевший в политических играх, понимает глубинный смысл событий, за которым уж если не угадывается ход истории, то, по меньшей мере, прослеживаются планы Зубкова, каверзы Березовского и перспективы Чубайса. А по мне, я вам скажу, лучше всего целыми днями слушать «Авторадио» и в ус не дуть!

Ну что вы опять возмущаетесь?! Что я все перепутал?! Уже полчаса рассказываю, как с крыши упал, а до самого главного еще не дошел! Так вы же сами слова сказать не даете, все время перебиваете! Ну не хотите слушать, так и не надо! Давайте лучше я вам расскажу, чего с Шуриком нашим случилось? Да вы не беспокойтесь, я в двух словах.

Мы искали по саду Василича, никак понять не могли, куда он запропастился? А Ирка еще все на Серегу ругалась за то, что он все стекла в доме выбил. Вдруг слышим сигналы клаксонов и видим необычный кортеж, сворачивавший с шоссе на главную и единственную деревенскую улицу. Впереди ехал военный «УАЗ-469», именуемый в народе «козлом», за ним «ГАЗ-66» со взводом солдат в открытом кузове и военный «Урал» с бронированным фургоном. Понятное дело, что это были те самые саперы, которых мы вызвали. А необычно было то, что следом за военными ехали шикарный «мерседес» с тонированными стеклами и громадный джип сопровождения «шевроле тахое», тащивший за собой на тросе «запорожец» Кузьмича без левой дверцы. За рулем сидел огромный амбал с очень узким лбом, никак не сочетавшимся со строгим костюмом, в который этот здоровяк был облачен. Ни Шурика, ни Кузьмича внутри «запорожца» не наблюдалось. Они, как выяснилось, катались в багажном отделении «шевроле».

А знаете, что с ними произошло?! Я в двух словах.

О том, каким образом Шурик изображает красный пояс России, я уже рассказывал. Так вот, он, конечно, очень нервничал, как бы ни случилось так, что и за время второго приезда в эти края ему не обломится повода водрузить красный флаг на карте. И пока Тимофевна колдовала на кухне, а Хобыч ходил в курятник за яйцами, Шурик поделился своими проблемами с Кузьмичем. И тот немедленно порадовал нашего товарища сообщением о том, что есть-де в соседней деревушке бабенка, подходящая по всем статьям: ну, во-первых, охочая, а во-вторых, внешне вполне ничего, по крайней мере, заезжего гостя можно ею угостить, не опасаясь того, что после общения с нею у того сложится негативное впечатление о местных девушках.

Как человек многословный, но скупой на слова, Кузьмич сопровождал рассказ интенсивной жестикуляцией, и когда он, живописуя достоинства бабенки, дошел до места ниже талии и развел руки на ширину своего ушастого «запорожца», Шурик не выдержал, его сердце забилось вдвое сильнее обычного, в груди защемило, а низ живота отозвался сладкой тягучестью.

— Едем! — воскликнул наш герой с искаженным моральным обликом.

Кузьмич, у которого в деле был свой интерес, для приличия немного помялся, но затем заявил, что ради хорошего человека готов хоть к черту на куличики, вот только в город заскочить за бутылочкой, чтоб здоровье поправить, да и к бабенке опять-таки — не с пустыми ж руками идти, и если у Шурика найдется рублей пятьдесят, а лучше сто, то он, то бишь Кузьмич, готов войти в предприятие со своим вкладом в виде «запорожца», у которого, правда, тормозная жидкость вытекла, но вообще он на ходу.

Тут я должен напомнить, что у нашего друга склад ума сугубо гуманитарный, а техническое образование ограничено несколькими уроками вождения, которые он брал у Хобыча, вследствие чего он, кроме как о бензине, ни о каких других жидкостях, применяющихся при эксплуатации транспортного средства, не имел ни малейшего понятия. Впрочем, в такие минуты, как сказал бы Толик, действиями руководит не разум, а хренотень пеликана.

Не откладывая в долгий ящик, они выкатили из гаража «запорожец», завели машину, и Шурик, сел за руль, поскольку Кузьмич в тот день здоровье уже подправлял.

— Ребята, я съезжу тут недалеко, вернусь часа через два-три! — крикнул краснознаменный Дон Жуан через опущенное стекло, проезжая мимо Иркиного дома, и помчался навстречу своему счастью.

Он изо всех сил давит на газ, «запорожец», несмотря на возраст, на удивление весело тарахтит, подпрыгивая на ухабах, из допотопного приемничка доносится голос Розенбаума, сбоку о чем-то лопочет Кузьмич, а Шурик уже видит, как он уводит по василькам куда-то за горизонт добрую русскую женщину и где-то там за горизонтом падает в душные травы. На какое-то мгновение его грезы бесцеремонно прерываются. Слева его обходит кортеж из представительского «мерседеса» и внушительного джипа, которые через минуту скрываются за горизонтом. Несколько секунд Шурик сокрушается по поводу того, что сам он не ездит на таких машинах, и возвращается в мир своих фантазий. Впрочем, он уже не ведет свою женщину за использованный местными олигархами горизонт, а падает с нею в стог и зарывается в душистое сено, и щекочет ее соломинкой за ушком, а высоко в небе ястреб выписывает круги.

Тем временем, изрядно поднатужась, «запорожец» перемахивает через пригорок и летит вниз. Впереди маячат «мерседес» с джипом и памятник участникам войны справа по ходу движения перед самым перекрестком. На противоположной стороне возле будки лениво прогуливаются двое гаишников. Светофор загорается красным светом, и «мерседес» с джипом, несмотря на свою крутизну, законопослушно останавливаются. Приблизившись к ним, наш друг впервые за всю дорогу вынужден тормозить. Он давит на среднюю педаль, она проваливается, и тогда Шурик начинает смутно догадываться о значении фразы «тормозная жидкость вытекла».

А старенький «запор», словно воодушевившись предстоящим приключением, мобилизовал все имеющиеся лошадиные силенки и, развив скорость аж до восьмидесяти километров в час, несся навстречу неминуемым неприятностям. Кузьмич, помянув мать той бабенки, к которой они ехали, стал орать:

— Тормози!!!

При этом оставалось загадкой, к кому он обращается, поскольку «запорожец» как мы уже знаем, если б даже понял, затормозить бы не сумел, а Шурик мог бы затормозить, разве что выставив левую ногу на асфальт. Впрочем, нужно отдать должное нашему другу, он не растерялся, а начал быстренько озираться по сторонам в поисках какого-нибудь объекта подешевле и попроще, чтобы врезаться в него с наименьшими риском для жизни и материальным ущербом. Он разглядел, что первым на перекрестке перед «мерседесом» стоит крапчатый от ржавчины «москвич-412».

— Держись! — крикнул Шурик Кузьмичу. — Сейчас остановимся!

И он взял немного влево, чтобы обойти кортеж «новых русских» и дать в задницу крапчатому «москвичу», надеясь, что сидящие в нем действительно пристегнули ремни безопасности, а не просто накинули их, подъезжая к посту ГАИ, а заодно моля Господа, чтоб объект столь пристального торможения не влетел под колонну автобусов со школьниками. Однако выяснилось, что джип сопровождения только с виду, наверно, из-за своих тонированных стекол, казался абсолютно индифферентным к тому, что происходило во внешнем мире. На самом же деле ребята, сидевшие внутри, были начеку, и водитель, заметив взбесившийся «запорожец», вывел машину на пол корпуса влево, чтобы прикрыть подопечный «мерседес» от местного камикадзе. Если б наш друг взял еще левее, чтобы обойти бдительных секьюрити, он окончательно выскочил бы на встречную полосу и угодил под колеса «МАЗа», выехавшего из-за поста ГАИ. Вот почему Шурик вывернул руль резко вправо, перелетел через бордюр к подножию памятника героям огненных лет и, описав полукруг по скату, выложенному гранитными плитами, обогнул джип и на глазах у изумленных охранников еще раз, словно через трамплин, перелетел через бордюр, но уже в обратном направлении и врезался в зад «мерседеса».