– Не знаю, кто тут больше управился, я или вы, – проворчал доктор. – Но если вы имеете в виду ваши кисти, то они зашиты.

– Спасибо.

Это не был полный наркоз, задействованный по ошибке. Я знал, что это было: истощение после боя и после включения на всю катушку, которое спустя несколько часов полностью поглотило меня и погрузило в мёртвый сон. Я поднял руки, чтобы посмотреть на них. С виду всё оказалось не так страшно, как я боялся: на правом предплечье была обыкновенная марлевая повязка, кисти в стерильных повязках, каждый палец по отдельности, так что моя подвижность почти не была ограничена.

– Я дам вам с собой перевязочного материала, чтобы завтра вечером или послезавтра утром вы могли сменить повязки. Снять швы можете в воскресенье, не позже, – сказал О'Ши. – И через неделю зайдите ещё раз.

– Через неделю? – повторил я, садясь на кушетке. – Обычно вы давали мне меньше времени на выздоровление.

– Я бы и в этот раз дал вам меньше, но на следующей неделе меня не будет. – Он знаком попросил меня встать. – Идёмте, я хочу сделать вам рентген.

Я пошевелил на пробу плечами и руками.

– А надо? – Если не считать моего ощущения, будто стадо разъярённых горилл выместило на мне всё зло, в остальном я чувствовал себя как обычно.

Доктор О'Ши возмущённо упёр руки в бока.

– Мне кажется, вы слишком легкомысленно относитесь к этому, мистер Фицджеральд. То, что я зашил ваши раны так хорошо и на перевязку хватило нескольких слоев марли, ещё не значит, что эти раны незначительны. В некоторых местах порезы очень глубокие, прямо до самых этих… стальных костей, которые у вас справа.

– Титановый композит, – сказал я.

– Нет, в самом деле, это крайне неосмотрительно с вашей стороны. Вы активировали опасный, сложный механизм, который не использовался уже несколько лет. А ваш организм за это время стал старше. Соединительные ткани чувствительнее, чем раньше… Вам ни при каких обстоятельствах нельзя больше это делать.

– Ну, ладно, – кивнул я и поднял руки, капитулируя. – Я буду осторожнее.

– Уж я попрошу вас об этом.

Я последовал за ним в рентгеновский кабинет, послушно встал, как он велел, и замер по его сигналу. Чтобы настроить его примирительнее, я осведомился, означает ли его отсутствие на будущей неделе хотя бы то, что он, наконец, берёт отпуск.

– И да и нет, – улыбнулся он. – В среду на следующей неделе в Дублине открывается европейский конгресс врачей: биоэтика, генная техника, вопросы прав человека как пациента, всё сплошь тоска, но зато хорошая возможность повидать старых друзей. И я еду уже в субботу и несколько дней до конгресса проведу у сестры. – Он показал мне подарки, которые купил для её детей. – А теперь отгадайте, кому что. Представьте себе, мишка – для племянника, а металлический конструктор – для племянницы. Я вам клянусь, они сами так захотели. Перевёрнутый мир, правда?

– Да, – сказал я. – Совершенно безумный.

Он положил кассету со снимком в пластиковую коробку с надписью «В проявку» и сказал, подавляя зевок:

– Хватит работы на сегодня. Вы зайдёте ко мне через неделю?

Я кивнул.

– И вы мне обещаете впредь больше не играть силой молодецкой?

– Буду стараться, – ответил я.

Выйдя на улицу, я на все лады перебирал свой последний ответ, от которого ушёл. То, что он сказал насчёт сложного механизма в моём постаревшем теле, было логично и убедительно. Но я не мог обещать ему больше никогда не делать этого. Включать боевой модус. Становиться воином-киборгом.

Этот модус я включил в себе рефлекторно, но если вслушаться в себя внимательно, мне это понравилось. Я наслаждался ощущением своей силы, быстроты и непобедимости. Испытать это хотя бы раз было упоительно. Пусть это та самая грёза, которая определила и изуродовала всю мою жизнь: в глубине моей души эта грёза продолжала жить.

Я вернулся в отель «Бреннан» со смутной надеждой при помощи своего особого чутья выйти на след, который остался незамеченным людьми из полиции и которого завтра утром уже не будет. А может, и со смутной надеждой ещё немного побыть с Бриджит, кто знает.

Но когда я пришёл в отель, полицейских там уже не было, а за стойкой стояла незнакомая женщина с высокой причёской, внушительным жемчужным ожерельем и величавой повадкой. Одного взгляда на мои перевязанные руки ей было достаточно, чтобы знать, кто я такой.

– Вы, наверное, мистер Фицджеральд, – сказала она с редкостной неопределённостью, так что я никак не мог судить, то ли она рада мне, то ли ей неприятно водить со мной знакомство. Вроде бы она хотела протянуть мне руку, но тут же отдёрнула её, – я решил, что это из-за бинтов. – Если вы ищете мисс Кин, то она уже ушла домой. Она была не в себе, бедняжка. Я, кстати, Мод Бреннан, хозяйка этого отеля.

Я что-то сказал в попытке быть вежливым, но не помню, что. Только потому, что усталость давила на меня каменным гнётом.

– Невероятно, что учинили эти преступники, – продолжала она без особых эмоций. – Я глазам своим не поверила. Как будто у них там, наверху, был какой-нибудь экскаватор или стенобитный шар, не знаю… Убит постоялец отеля! Ужасно!

– Полицейские уже управились? – спросил я, даже не замечая в этот момент, насколько мой вопрос неуместен и насколько очевиден ответ.

– По крайней мере, на сегодня они уже закончили. Хотя прибыли ещё специалисты, как я поняла, из Трали, но они продолжат работу только завтра. – Она скривила благородно-тонкий рот. – И они будут ночевать где-то в другом месте, вы только представьте себе.

– Разве что-то обнаружилось? Какие-то новые сведения?

– У меня такое чувство, что они не знают даже, с чего начать. – Она неодобрительно покачала головой. – Это не вызывает особого доверия, я бы сказала.

– Наверху всё заперто, я полагаю, – сказал я.

– Да, – кивнула миссис Бреннан. – Заклеено и опечатано, как в кино. – Она величественно вздохнула. – Можно даже сказать, счастье, что сейчас у нас немного постояльцев. А если бы сезон уже был в разгаре? Немыслимо! И без того с таким трудом удаётся держать сервис на уровне. – Она обмахнула себя порхающими ладонями, будто хотела остудиться или снять судорогу с лёгких. – Они будут допрашивать всех постояльцев отеля, вы только подумайте! Ужасно. Мой отель появится в газетах как место преступления – страшно даже подумать, какие это повлечёт за собой последствия.

Я вспоминаю свой первый прыжок с искусственным усилением. Нет, вспоминать – это слишком слабое слово. Скорее так: когда я думаю об этом, у меня перед глазами возникает непреходящий миг, который загорается в памяти как светящаяся, излучающая неземные краски картина.

То был спортзал, сплошь обитый толстым смягчающим слоем – стены, потолок, пол, всё. Похожий на огромную тёмно-синюю камеру для буйнопомешанных. Я стоял у красной черты для прыжка и фиксировал, следуя указаниям тренера, цель: штабель матов высотой в два метра, установленный на расстоянии около десяти метров от черты. Маты были специальные, такие применяют в Голливуде для опасных трюков. Как внушил мне тренер, я не должен был думать о том, достижимо ли это вообще, я должен просто прицелиться и прыгнуть. Прыжок будет сниматься на специальную камеру и даст важные подсказки для уточнения и настройки системы. Это и есть смысл и цель упражнения. Якобы.

Итак, я послушно согнул колени, не отрывая взгляда от цели, завёл руки назад, набрал воздуха и…

Прыжок.

В то мгновение, когда я оторвался от пола, законы земного притяжения, в неумолимой хватке которых я жил всю свою жизнь, казалось, потеряли силу. Я не прыгнул, я взлетел, подгоняемый непостижимой силой и наполненный пьянящей легкостью. В это мгновение мне казалось, будто для меня больше не существует границ, будто я перенесён на Олимп богами, которые не подчиняются законам, установленным для смертных людей, будто от одного только моего желания зависит, приземлиться мне в намеченной точке или пробить потолок зала и облететь вокруг Земли. Да что там, оставить позади себя всю Солнечную систему…