Уйдя из Галлии, Атаульф, вероятно, стремился обосноваться в Тарраконской Испании, единственной провинции на Пиренейском полуострове, еще остававшейся под римской властью. В то же время рвать с Равенной он не хотел и даже, наоборот, открыто заявлял о своем желании служить Гонорию и защищать империю (Oros. VII, 43, 3). Атаульф явно надеялся на претворение в жизнь своего плана обновления государства и рассчитывал на свое родство с Гонорием. Именно поэтому он воевал с варварами, уже обосновавшимися в Испании (Iord. Get. 163)[46]. Но среди «верных» возникла оппозиция королю, который под влиянием жены занял столь ясную проримскую позицию. И вскоре в том же Барциноне Атаульф был убит (Olymp. fir. 26; Oros. VII, 43,8; Iord. Get. 163). Его убийцей Иордан называет Эвервульфа, ненавидевшего короля за насмешки над ним, а Олимпиодор — Дубия, который ранее принадлежал к группе готов, силой подчиненных Атаульфом. Судя по этим сообщениям, непосредственные мотивы убийства были чисто личные.

Иордан (Get. 163) пишет, что королем был сделан (constituitur) Сигерих. Олимпиодор (fr. 26) называет Сигериха просто преемником и уточняет, что он был братом Сара. Этот же автор отмечает, что власть Сигерих захватил не по праву наследования и закону, а стараниями и силой. Это замечание Олимпиодора чрезвычайно важно. Сам Олимпиодор происходит с Востока, но очень неплохо знает ситуацию на Западе. Судя по тому, что он в своем произведении использует официальный язык и придворный жаргон^{288}, его источниками в значительной степени были официальные документы константинопольского и, может быть, равеннского двора. А отношениям с варварами оба двора придавали большое значение, и там явно были довольно хорошо осведомлены о событиях, которые могли весьма повлиять на отношения варваров с римлянами. Разумеется, на многое, в том числе и на взаимоотношения в варварской верхушке, римляне смотрели сквозь призму собственных представлений о государстве. Отсюда, возможно, и акцент Олипиодора на нарушение правил наследования и закона. Существовали ли такие правила и законы? Или автор наложил римскую кальку на готское общество? Ответить на эти вопросы абсолютно точно едва ли возможно. И все же указание Одимпиодора на старание и силу, примененные Сигерихом (οπουδη και δυναστεια), говорит о перевороте и тщательной подготовке к нему. Видимо, оппозиция Атаульфу использовала личные мотивы то ли Эвервульфа, то ли Дубия, чтобы совершить заранее задуманный переворот.

Еще один момент в сообщении Олимпиодора обращает на себя внимание. По его словам, Сигерих был братом Сара. Сар являлся вождем той группы вестготов, которая выступала против Алариха и Атаульфа. В свое время, когда после падения и гибели Стилихона большинство готов, служивших римлянам, предпочло бежать к Алариху, Сар был среди немногих, сохранивших верность Гонорию^{289}. Позже он, однако, попытался перейти на сторону Иовина, но против него решительно выступил Атаульф, и Сар был вынужден отступить, а на обратном пути он был убит (Olymp. fir. 17). Возможно, что после этого 18 или 20 тысяч готов, которые следовали за Саром, перешли к Атаульфу, а брат убитого Сара явно занял место среди его «верных». Но противоречия двух групп вестготов не исчезли. Видимо, тем господином, за которого мстил убийца Атаульфа, был именно Сар^{290}. Убийство Атаульфа и возвышение Сигериха означали, что первенство переходит от тех, кто шел за Аларихом и Атаульфом, к тем, кого ранее возглавлял Сар. Так что можно полагать, что заговор и убийство короля были делом бывших сторонников Сара, вынужденных подчиниться Атаульфу.

По словам Олимпиодора (fr. 26), Атаульф, умирая, завещал своему брату сохранить дружбу с римлянами и вернуть им Галлу Плацидию. Было ли это знаком передачи власти? Едва ли. У Атаульфа были дети от первого брака, но и о передаче власти кому-либо из них тоже не было речи. Между тем Сигерих и его сторонники сразу же сделали все, чтобы как можно ярче выглядел переход власти от одной группы вестготов к другой. Первая жена Атаульфа с детьми бежала под защиту епископа Сигесара, но все они были убиты Сигерихом. А Плацидию вместе с другими римскими пленниками, уже много лет находившимися в руках вестготов, прогнали в своеобразном триумфальном шествии нового короля. В то же время, как писал Орозий (VII, 43, 9), Сигерих склонялся к миру с римлянами. Видимо, издевательство над бывшей королевой и ее соплеменниками, как и убийство первой жены Атаульфа и их детей, было вызовом не столько римлянам, сколько вестготам — сторонникам Атаульфа и королевскому роду Балтов. И на такой вызов те ответили. Уже через семь дней после своего возвышения Сигерих был убит (Olymp. fr. 26; Oros. VII, 43, 9; Iord. Get. 163), причем Иордан подчеркивает, что убит он был «коварством своих» (suorum fraude). Речь явно шла о борьбе внутри вестготской верхушки.

Королем был избран Валлия, занявший сначала антиримскую позицию. Правда, он вернул почетное положение Галле Плацидии. Это могло, однако, быть вызвано в первую очередь уважением к вдовствующей королеве, а не к родственнице римского императора. Валлия, видимо, подчеркивал возвращение к традициям Алариха и Атаульфа. Он решил вернуться к плану Алариха и перебраться в Африку, но буря уничтожила вестготские корабли, и он был вынужден вернуться (Oros. VII, 43, 11; Iord. Get. 173). Эта неудача, неустойчивое положение в Испании, куда пришлось вестготам возвратиться и где им противостояли другие варвары, все возрастающие трудности со снабжением, неурегулированность отношений с империей — все это заставило вестготского короля изменить свою позицию. Проект Атаульфа о создании единого готско-римского государства во главе с готским королем был явно нереален, а в таких условиях удерживать Галлу Плацидию, к которой Валлия в отличие от Атаульфа не питал никаких личных чувств, было бессмысленно. Находившиеся в Испании вестготы оказались между двух огней — между соперничающими с ними уже ранее пришедшими в Испанию варварами и римлянами, которые во главе с Констанцием были готовы выступить против готов (Iord. Get. 164). С римлянами Валлия не решился сражаться. И когда к нему прибыл для заключения договора римлянин Евплутий, он тотчас согласился. По условиям этого договора, Валлия возвращал Галлу Плацидию ее брату и обязался сражаться против других варваров в обмен на поставку вестготам 600 тысяч мер хлеба (Olymp. fr. 31; Oros. VII, 43, 12—13; Iord. Get. 165). Он с тем большим спокойствием согласился на возвращение Галлы Плацидии, что та превратилась в обузу и раздражающий фактор в самой вестготской среде. В тот момент, когда Орозий заканчивал окончательную редакцию своего произведения, т. е. не позже осени 417 г.^{291}, ни о каком предоставлении вестготам земли речи еще не шло. Может быть, поселение вестготов молчаливо подразумевалось или было обещано устно, но в самом договоре об этом ничего не говорилось^{292}, и обещанное зерно вестготы получал и лишь за свою военную службу^{293}. Олимпиодор называет этот договор «мирным» (ειρηνικάς). По Орозию и Идацию (60), речь тоже шла о мире (pax). Орозий даже называет этот мир «лучшим» (pacem optimum). Видимо, он должен был подвести черту под сложными римско-вестготскими отношениями последнего десятилетия и притом исключительно на римских условиях.

Во исполнение своих обязательств Валлия начал войну с вандалами-силингами, занявшими Бетику, и аланами (Oros. VII, 43, 15; Hydat. 60; Sid. Ар. Carm. II, 363). Сначала готы обрушились на вандалов. Судя по Идацию (60—63, 67—68), военные действия продолжались два года. Ожесточенная борьба завершилась полным поражением вандалов. В плен попал король Фредбал. Идаций называет его rex gentis Vandalorum. Поскольку королем вандалов-асдингов был в это время Гундерих, надо думать, что Фредбал возглавлял силингов^{294}. Действия вестготов привели чуть ли не к полному уничтожению силингов. Возможно, это преувеличение, но само сообщение говорит о том впечатлении, какое готские победы произвели на испано-римлян. Потерпев сокрушительное поражение, потеряв своего короля и значительную часть народа, вандалы-силинги были вынуждены покинуть Бетику и уйти в Галлецию на соединение с асдингами.