Понаблюдав, как Тюве расплатилась с трактирщиком, Рион с чистой совестью деактивировал заклинание и постучался в дубовые двери писаря. Веревочку со звонка кто-то оторвал и её куций хвостик торчал слишком высоко даже для Риона.

- Что надоть? - зарычали из-за двери. Необычный глубокий голос заставил бывшего хранителя вздрогнуть.

Ишь, пса говорящего завел. Дорого ты берёшь, Вик, зазнался, раз щенком ирьской тени разжился.

- Хозяин твой где? Зови скорее, дело есть.

Не прошло и минуты, как дверь отворилась, дымное полупрозрачное создание отпрыгнуло прочь от полоски света, уступая дорогу рыжему плешивому коротышке в шелковой засаленной рубахе.

- А, Рион Остронос пожаловал! - словно разлил горшок мёда к ногам гостя писарь. - Поймал кого? Контрабандистом похвастаешь али зверем диковинным? Завтра зверинец прибывает, барыши хорошие срубим! - на едином дыхании выдал он, шаря карими глазенками по наряду бывшего хранителя, выискивая следы ночной схватки. - На сколько потянет добыча?

- Уймись, Вик. В столицу мне надо и побыстрей.

Рион сделал шаг вперёд, заставив предприимчивого писаря попятиться.

- В столицу? - писарь встрепенулся. - Ценное что-то раздобыл? Так мне описать это следует, подорожную на провоз выдать. Я не много с тебя возьму по дружбе. Или давай мне, я впарю задорого, потом барыши поделим. Дураков при деньгах сейчас много.

Он привстал на цыпочки в надежде высмотреть за плечом Риона чем бы поживиться. Не ждет ли у забора дружина, не бьётся ли на привязи очередная диковинная тварь, порождение тёмной магии чародеев Ири. Риону вдруг стало противно, от того, что столько лет имел дело вот с этим сморчком. Вместе с потерянной должностью исчез и интерес налаживать отношения с недостойным называться настоящим мужчиной торгашом.

- Не тараторь. По личному делу я. Сына навестить в столице. Со мной ещё орчанка малая. К отцу - дружиннику спешит. Так что отвечай, когда ближайший караван в ту сторону был. Реального ли его догнать?

- Как, Остронос не помнит, когда через его владения проходили обозы? - приподнял жиденькие брови рыжий.

- Заканчивай паясничать. С Лесной заставы кто проходил?

- Три золотых, и подробный отчет представлю, даже о том, сколько серёг в ухе у хозяина-караванщика, - обнаглел писарь. - Учитывая, что я здесь один такой на всю округу...

Дослушать причитания рыжего не получилось. С улицы раздался жалобный крик. Тюве. А эта дурёха во что вляпалась?

Дабы ускорить процесс, Рион плюнул на приличия, и схватил Вика за шкирку.

- Либо говоришь немедленно, либо...

- Я же на благо государства, не из личной корысти... - пискнул писарь.

- Я признаю твою правоту как только ты согласишься со мной. Рассказывай, а то считаю до одного.

- Час назад ушел караван с Лесной заставы. Не через Свистульки. Гонца присылали за подорожной. Короткой дорогой поехали по старому тракту.

На улице снова запищала эльфа. Надо выручать.

- Пиши подорожную! Да быстро!

Тщедушное тельце писаря вновь содрогнулось от встряски.

- Видать охота в лесу не задалась! - проурчал Вик, нацарапав на листке несколько строчек и поставив закорючестую подпись. - Ты мне благодарен должен быть. Я тебя как лучшего друга...

- Я тебе признателен настолько, что опасаюсь послать куда подальше, - Рион дождался, пока писарь наложит охранные чары, запихнул долгожданный листик за пазуху и выскочил из дома спасать вляпавшуюся в приключения девчонку.

Тюве сидела на берёзе. Высоко. Очень. Внизу шумели разозлённые бабы. У одной в руке была длинная хворостина. Вторая потрясала старой и оттого более жгучей крапивой. Остальные радостно глазели на бесплатное зрелище.

- Слезай, поганка! Слезай, пороть буду!

Хворостина свистнула, рассекая воздух. И только. Тюве загнанной кошкой зыркала вниз, прижимаясь к стволу, невероятым образом удерживаясь на тонких ветвях.

- Бабоньки, что моя Тювёха натворила? Могу помочь беде? - осторожно спросил он.

Что тут началось! Тётки загалдели разом, не давая возможности вставить слово. Из их сорочьей трескотни прояснилось только то, что девочка отвязала коз в палисаднике, те сорвали верёвку со стираным бельём и принялись таскать её по свежевскопанному огороду.

- Столько труда! Я с утра работала, а эта страхолюдина в раз всё испортила! - наконец закончила гневную речь самая болтливая.

- Бабоньки, прошу прощения за дикарку. В степи она выросла, коз не видела. Вот и напортачила. Держите вам гостинцы в компенсацию за труды и беспокойство. Знатные украшения. В пору эльфийской королеве щеголять. И простите малявку. Глупа ещё.

И он протянул каждой по паре серебристых нашивок с костюма Тюве. Каждая нашивка оказалась искусно выкованной, узорчатой, ярко блестящей на слабеньком осеннем солнышке. Бабы для вида поворчали, поругали девчонку и умолкли под суровым взглядом Риона.

- Теперь к нам нет претензий?

- Неа-а-а, - протянули пострадавшие бабы и, выкинув страшные оружия расправы в канаву, пошли по домам, чтобы там рассмотреть как следует диковинные подарки хранителя границы. Остальные тоже потеряли интерес к происходящему.

Только убедившись, что мучительницы скрылись из виду, эльфа боязливо слезла вниз.

- Еда там, у забора, - указала она, потирая руки, с которыми поздоровались жесткие листья крапивы. Куда только спесь делась? Видать, пока на дерево загнали, бабы здорово девчонку потрепали. Но почему она чары не применила?

- Зачем полезла, куда не положено? - не удержался Рион, сгружая купленные продукты в тележку.

- Так ты сам пожелал коней. А эти... как их... козы... Они похожи на наших нифов. Только грязные.

- На кого? - Рион поспешил к конюшне. Не приведите боги, прибудет караван через его старую заставу. Весть о победе Лафрина разлетится быстро. И Рион из важной персоны вмиг превратиться в изгоя. Поэтому скорее прочь отсюда.

- Нифы по воздуху летать могут и груз тяжелый носят. Только они вредные, - едва успевая за ним, пыхтела Тюве, толкая впереди потяжелевшую тележку.

- Дурёха, - только и сказал ей Рион.

Коней они выменяли за блестящую нашивку. Караван нагнали после полудня. Выданная писарем подорожная позволила избежать налога на присоединение к караванщикам. Заплатили только за проезд на телегах. К тому же купцы с радостью наняли Риона охранять их добро от разбойников, ибо чародей-охранник, совсем ещё мальчишка, валялся на телеге, горя от лихорадки. Тюве вызвалась его выхаживать. И то хорошо, под ногами мешаться не будет.

Так началось их путешествие по плоской равнине мимо сонных деревень и небольших лесочков. Рион болтал с караванщиками, пару раз отгонял мелкую нечисть, неопасную для людей, но способную здорово напугать коней. Тюве молчала, безуспешно ворожила над хворым пареньком и грустно вздыхала, потому что перед глазами с щедростью начинающего воришки, мечтающего выслужиться перед королём воров, разворачивались виденья недавнего прошлого, её беззаботной жизни, ныне потерянной навсегда.

В распахнутое витражное окно лился розоватый вечерний свет, причудливо отражающийся от тёмно-янтарных городских башен. С тысячелетних лэров осыпались цветы. Алые лепестки завораживающим узором устилали желтые камни мостовой и двор отцовского дворца.

Отец... Третий принц, далеко не наследник, но очень влиятельная личность в городском совете сам обрёк младшую дочь на незавидную участь. Минуло пять дней, как ей, Тювериэль, стукнуло сто тридцать лет. Она уже десять лет, как вступила в возраст взрослой женщины, а лицом и телом так и осталась ребёнком. Недозрелка.

Четыре дня назад городские чародеи вынесли страшный вердикт - это навсегда. Ей никогда не суждено похорошеть, стать похожей на мать или сестёр. И посему её ждёт приют, дабы уродка не портила престиж всего эльфийского народа.

Уродливая эльфа! Где это видано! Её вместе с такими же неудачниками будут стеречь големы. Они не болтливы, не станут тыкать пальцем и подленько колоть без того изболевшееся сердце: "Смотрите-ка, эльфийские выродки: уроды и уродки! Гы-гы-гы!"