— Прошу всех к столу, — пригласила Вера Андреевна. — Юрий Михайлович, слишком далеко от меня не устраивайтесь, все равно вам не удастся уйти от моей опеки, — указывая глазами на графин, добавила она.

— Покоряюсь, Вера Андреевна, — прижимая руку к сердцу, весело ответил Кораллов.

— Товарищи! Внимание, Москва! — громко провозгласил Олег.

— Дорогие товарищи, — раздался в наступившей тишине голос диктора. — Осталось две минуты до наступления Нового года. Уходит старый год. Год великих побед советского народа. Ему на смену спешит год грядущий. Уверенной поступью входит он в наш дом. С наступающим Новым годом, дорогие друзья!

Все подняли бокалы. Шампанское заискрилось в ярком свете люстры. Раздались первые удары кремлевских курантов.

Из репродуктора-колокола, установленного в большом зале клуба Комитета госбезопасности, послышался бой часов Кремлевской башни.

По всей длине зала выстроились празднично сервированные столики. С бокалами, наполненными шампанским, поднялись мужчины и женщины.

Бой часов заглушили голоса:

— С Новым годом! С новым счастьем!

— За мир! За дружбу!

В зал хлынули звуки вальса. Закружились пары. Лавируя среди танцующих, к столику, за которым сидел капитан Смирнов с семьей, пробирался дежурный Комитета.

Смирнов извинился перед гостями и вышел.

— Товарищ капитан, — уже в коридоре тихо доложил дежурный, — вас вызывают к полковнику.

Смирнов кивнул и поспешил к Решетову.

Но в кабинете он застал только Вергизова и Потрохова.

— Где полковник? — обратился к Вергизову Смирнов.

— В научно-исследовательском отделе. Да вот, кажется, он возвращается.

И действительно, в дверях показался Решетов.

Он приветливо поздоровался с офицерами и поздравил их с Новым годом.

Полковник прошел к столу.

— Получено донесение от Завьялова, — сказал он, подняв на офицеров усталые глаза. — Капитан сообщил, что обнаруженный им в Ташкентской области Ибрагим Каюмов опознал снятую на фотокарточке женщину и подтвердил, что именно ей подарил снимок. Это — Северинова Лидия Владимировна. Мнимая «невеста» конструктора Степанковского выступает под той же фамилией. В результате сличения оттисков пальцев, оставленных шпионом на осколке вагонного стекла, и оттисков пальцев «невесты» Степанковского на стекле такси «МО 24–24», установлено, что сбежавший шпион и «невеста» Степанковского — одно и то же лицо. Сейчас она у Матвеевых встречает Новый год. Однако арестовать ее в данный момент — преждевременно. Действует она, разумеется, не одна. Чтобы выявить ее сообщников и раскрыть их планы, необходимо оставить у диверсантки полную иллюзию безопасности. Тем временем нам предстоит осуществить следующее…

Решетов отдернул шторку, прикрывавшую карту, и жестом пригласил офицеров…

Был поднят уже не один тост и сказано много такого, что очень смешило и веселило собравшихся, когда жизнерадостная, неугомонная Ольга, не без труда выбравшись из-за стола, объявила «дамский» вальс.

Под звуки музыки женщины стали приглашать мужчин к ганцу.

Майя, с тоской чувствуя на себе выжидающий взгляд Варшавского, старалась не выдавать своего волнения. Ей очень хотелось пригласить Валентина, но ее словно сковало что-то. От взгляда Майи не ускользнуло, как Лидия порывисто встала и ушла в соседнюю комнату. Через мгновение она возвратилась с оголенными плечами. На точеной шее искрилась золотая цепочка и тонкой работы медальон.

Оглядев блестящими глазами окружающих, она с нежной улыбкой пригласила Владимира Петровича. Ольга уже кружилась с Варшавским.

Майя наконец решилась. Лавируя среди танцующих.: она подошла к Валентину. Степанковский смущенно улыбнулся: ему невольно вспомнился разговор с сестрой. Он осторожно закружил Майю, вначале искоса, затем, не стесняясь, ласково посмотрел ей в глаза и вдруг тихо спросил:

— Почему вы избегаете меня, Майя? Я вас чем-нибудь обидел?

Майя подняла на него большие, полные слез глаза. Смущенные, сильно взволнованные, невольно оба остановились, и она опустилась на первый попавшийся стул.

А Валентином сразу же завладела Лидия и уже не отпускала весь вечер.

Один танец сменялся другим. В веселой суматохе никто не заметил, как сильно побледнела Вера Андреевна, когда появилась Лидия с оголенными плечами; схватившись за сердце, она прошла в соседнюю комнату, опустилась на диван и не спускала с Лидии лихорадочного взгляда.

Когда все снова сели за стол, Вера Андреевна усадила Лидию рядом, была к ней очень внимательна.

Никого не удивило, что Лидия очень понравилась Вере Андреевне.

Когда Лидия села за рояль и запела, все замерли, наслаждаясь ее чудесным голосом.

— Друзья! — воскликнул Олег, — сейчас Лидия Владимировна исполнит свою любимую песню. Внимание!

Это оказался редко исполняемый, почти забытый старинный русский романс.

При первых же аккордах Вера Андреевна побледнела: Лидия пела ее любимый романс. Какое совпадение!

Улучив момент, когда Варшавский сел за рояль, а Лидия вышла в соседнюю комнату, чтобы передохнуть, Вера Андреевна отправилась вслед за ней, обняла и усадила рядом с собой.

— Вы издалека приехали, Лидия?

— Из Средней Азии.

— А где вы там живете?

— В Самарканде.

— Исторический город. Там погребен Тимур!

— Да… да, кажется, — неуверенно произнесла Лидия.

— Ваши родители здесь или в Самарканде?

— У меня нет родителей, — сказала Лидия и, стараясь переменить тему, заговорила о том, как ей нравится здесь.

— С каким чувством пели вы эту вещь! От кого вы услышали ее?

— От отца, — не сразу ответила Лидия. Улыбка вдруг сбежала с ее уст. — Он сказал мне, что этот романс очень любила моя мать…

Вера Андреевна хотела еще о чем-то спросить, но заметила приближающегося Олега.

— Вот идет очередной похититель, — погрозила она пальцем. — Минуты поговорить не дадут! Не отпущу, там достаточно дам и без Лидии.

Но Олег не отстал, пока не увел Лидию танцевать.

Вера Андреевна глубоко задумалась и не заметила, как рядом присела Майя. Она неподвижно смотрела перед собой в одну точку. Майя почувствовала, что сейчас не время говорить о деле. В это время в дверях показалась возбужденная от танцев Лидия.

Майя, будучи не в силах встречаться с пей, встала и вышла.

Вера Андреевна возобновила прерванную беседу Желая еще больше расположить к себе Веру Андреевну, Лидия нарисовала грустную картину своего детства.

…Мать рано умерла, и она ее не помнит. Отец женился вторично. Мачеха невзлюбила падчерицу, придиралась по всякому поводу. Материнской ласки Лидия никогда не испытывала. А вскоре лишилась и отца…

— Знаете, Вера Андреевна, мне кажется, что не узнав ласки матери, я лишилась… вернее, у меня украли самое дорогое в жизни. Как я завидую тем, кому выпало счастье чувствовать материнскую любовь.

И, заметив, как слезы затуманили глаза пожилой женщины, Лидия прильнула к ней. Тут Вера Андреевна не выдержала и осыпала Лидию поцелуями. Лаская ее лицо, Вера Андреевна убрала со лба прядь волос. Чуть выше правого виска чернело родимое пятнышко величиной с горошинку. Оно ярко выделялось на белой коже. Остановившимися глазами смотрела Вера Андреевна на родинку. Затем, обхватив Лидию за плечи, прижала ее к себе и судорожно зарыдала.

Домочадцы и друзья Веры Андреевны знали ее как женщину стойкую, энергичную, не знающую уныния. Ей приписывали сильную волю, ясный ум и твердое, но отзывчивое сердце. И это на самом деле было так.

Будучи еще совсем молодой, Вера Андреевна в бурные дни гражданской войны с маленькой дочкой на руках сумела найти в себе силы порвать с прежней обеспеченной, но постылой жизнью в семье нелюбимого мужа — белогвардейского офицера — и стать плечом к плечу с людьми, борющимися за новую жизнь.

В те трудные годы голода, холода и разрухи она в потертой телогрейке, в дырявых, перевязанных бечевкой сапогах, но с гордо поднятой головой твердо шагала по дорогам войны, отстаивая интересы своего народа.