Вскоре депеши начали шифровать. Однако первое время шифры были несложными: каждая буква заменялась каким-либо определенным знаком. Разгадать такой код было нетрудно, если знать язык, на котором было написано послание, особенно, если примерно догадываться об его содержании. Поскольку частота повторения той или иной буквы в каждом языке – постоянная и легко определяемая величина, не составляло труда выявить наиболее часто встречающиеся знаки, их буквенное значение, а потом установить все остальные буквы. Нередко шифрами пользовались в течение многих лет, несмотря на то, что они давно были разгаданы противником.

Пути, по которым доставлялись депеши, всегда были ненадежны. Эти пути нередко проходили через территорию третьих государств, правительства которых также часто не могли избежать искушения ознакомиться с секретной информацией, доставляемой иностранному двору. Поэтому нередко посольские донесения приходилось посылать в нескольких экземплярах различными путями в надежде, что хотя бы одно достигнет назначения. Учитывая эту практику перехватывания, послы часто отправляли депеши с заведомо ложными сведениями – с целью дезинформации противника.

В течение нескольких веков только церковь имела свою разветвленную разведывательную сеть почти по всех странах Европы. Секретная служба церкви не выделялась как особая организация, однако весь аппарат церковной иерархии постоянно собирал информацию о положении на местах. Эта информация суммировалась церковными чинами, управляющими духовенством определенной области и страны, а потом пересылалась в Рим. При этом сведения уходили сразу по нескольким каналам. Во-первых, по цепочке, которая начиналась от приходского священника и заканчивалась римским папой; во-вторых, через монашеские ордены; и, наконец, от специальных уполномоченных папы, будь то послы-нунции, направляющиеся в различные католические страны, или другие представители римского престола.

Возможности сбора информации были почти неограниченными. Если сельский священник мог детально ставить в известность свое духовное начальство о настроениях деревень, входивших в его приход, то духовник того или иного монарха был в состоянии дать не менее подробный отчет о положении дел при дворе и планах этого государя. Эффективным средством получения сведений была исповедь.

Огромная машина, снабжавшая Рим информацией, работала не без перебоев, особенно связанных с конфликтами, нередко возникавшими у пап с представителями высшего духовенства в отдельных странах. Однако в целом римский престол оставался вплоть до эпохи Возрождения самым осведомленным правительством тогдашнего христианского мира относительно положения дел в других государствах и странах.

Чрезвычайно важным орудием для выпытывания сведений, которые желала получить церковь, оказался аппарат инквизиции, особенно в Испании, где она получила наибольшее развитие. Система слежки за «еретиками» (а в склонности к ереси подозревалась значительная часть населения страны), вменение в обязанность доносить на соседей, знакомых и даже родственников, многочисленные аресты и допросы под пыткой – все это давало инквизиции сведения не только по вопросу об уклонении от «истинной веры», но и обо всем, что хотелось узнать святым отцам.

Однако еще большую роль в развитии церковной разведки сыграл основанный в первой половине XVI в. орден иезуитов – «Компания (общество) Иисуса», как они себя называли. Орден был создан, прежде всего, для борьбы против успехов реформации. Членами ордена становились, как правило, тщательно отобранные люди, обученные беспрекословному, слепому повиновению вышестоящим лицам (по выражению основателя ордена Игнатия Лайолы, каждый иезуит должен был быть подобен трупу в руках духовного начальника). Иезуит к тому же был обучен всем приемам духовного воздействия на верующих мирян и всем уловкам, позволяющим пускать в ход и оправдывать любые средства борьбы – ложь, клевету, яд или кинжал наемного убийцы.

Устав и правила иезуитов были специально направлены на то, чтобы превратить их в ревностных проповедников и агентов католицизма, при этом нередко агентов тайных или действующих с помощью создаваемой ими секретной службы. Очень часто исповедник короля или глава иезуитской семинарии был по существу резидентом, которому подчинялась обширная шпионская сеть, или главой шпионской школы, готовившей не столько проповедников, сколько священников, прослушавших курс общих религиозных и специальных разведывательных «наук» и ставших вполне подготовленными разведчиками или диверсантами. Часто проповедник и разведчик совмещались в одном лице. Иногда иезуитский шпион обходился и без «проповеднического прикрытия».

Агентами ордена могли быть как его члены, так и светские лица. Как правило, сами иезуиты брали на себя роль тайной направляющей силы, совершая наиболее темные дела чужими руками. Порой лазутчики «Общества Иисуса» строили интриги прямо на территории противника, в других случаях они действовали исподтишка, через подставных лиц, оставаясь при этом в других странах, вне досягаемости своих врагов. Так поступали, например, иезуиты, создавшие свои шпионские центры в занятой испанскими войсками части Нидерландов (в последней трети XVI в. и в начале XVII в.). Иезуитские разведчики могли то поддерживать короля против знати, то знать против короля, они разжигали народные волнения, тайно или явно проповедовали тираноубийство – в зависимости от целей, которые в данный момент и в данной стране преследовал орден.

Иезуиты приветствовали и поддерживали попытки установления в Европе господства одной католической державы, считая, что создание подобной универсальной монархии будет сопровождаться торжеством католицизма над реформацией. Поэтому во второй половине XVI в. и в начале XVII в. орден всеми силами поддерживал притязания испанских и австрийских монархов Габсбургов на европейскую гегемонию. «Общество Иисуса» не считалось с тем, что подобная перспектива нарушала интересы других католических государей, дружелюбно относившихся к иезуитам, и что успеха этих планов страшился даже римский папа Сикст V (он боялся превратиться в простого духовного вассала испанского короля).

К началу XVII в. выявился крах великодержавных планов Филиппа II и его приемников, а Тридцати летняя война (1618–1648 гг.), по сути, покончила с притязаниями на гегемонию, которую продолжала выдвигать австрийская ветвь Габсбургов. Тогда иезуиты перенесли все свои симпатии на Францию, в свою очередь начавшую претендовать на господствующее положение на европейском континенте.

Помимо разведывательной службы, иезуитский орден имел и свою контрразведку. Обязанность вылавливать вражеских лазутчиков в собственных рядах лежала на всех иезуитах. С течением времени ордену пришлось опасаться не столько агентов противника в собственном лагере, сколько перебежчиков. По мере того, как разоблачалось истинное лицо ордена, увеличивалось и число иезуитов, на верность которых орден не мог вполне полагаться. Особенно опасными были те, которые выступали с разоблачением тайн ордена. В отношении этих лиц активно действовала иезуитская «контрразведка». Так, в протестантской Голландии появились направленные против ордена сочинения бывшего иезуита Петра Ярриге.

Не имея возможности покарать отступника, иезуиты вначале ограничились сожжением его изображения и полемическими трактатами. На сторону Ярриге немедленно встали протестанты, потому полемика больше повредила, чем помогла иезуитам, привлекая общее внимание к его разоблачениям. Полемика была прекращена, а в город Лейден, где проживал Ярриге, отправилась тайная делегация во главе с отцом Понтелье с целью побудить бывшего коллегу вернуться в «Общество Иисуса». Иезуиты привезли Ярриге бумагу с подписью генерала ордена, содержащую полное прощение всех грехов отступника. Ярриге раскаялся, вернулся в орден и написал опровержения своих прежних еретических сочинений.

Противники иезуитов утверждали, что все это было лишь комедией, разыгранной для сокрытия следов преступления. По этой версии, иезуитские посланцы убили или похитили Ярриге, которого никто из посторонних с тех пор не видел.