— Так это и есть твой парень? — спросил хозяин кабинета.

— Сенатор, это Стив Мэйсон, — ответил Джоунс. — Он не мой сотрудник, но иногда делает для меня кое-какую работу. Он частный сыщик.

— Ты наладчик? — повернувшись к Сторму, без обиняков уточнил сенатор. — Человек, который улаживает разные проблемы, верно?

Деррику не нравилось, что при разговоре присутствуют ещё трое. Специального агента ФБР Эйприл Шауэрс он идентифицировал сразу, её выдало характерное вздутие под пиджаком. Супругу сенатора Сторм узнал, так как её лицо появлялось на страницах журналов и газет. Но что здесь делала девица двадцати с чем-то лет? Какова её роль?

— Я пришёл протянуть руку помощи, — Деррик ушёл от прямого ответа.

— Рук у нас предостаточно, — рявкнул Уиндслоу. — Всё ФБР мне ладошки тянет, а толку-то? Тут не ладошки нужны, а нормальный кулак!

В тишине, воцарившейся после слов сенатора, его супруга тихо произнесла:

— Мой муж, кажется, забыл о хороших манерах. Меня зовут Глория Уиндслоу, — она грациозно поднялась со своего места, показав высочайший класс умения контролировать эмоции, столь важного для жены политика. Даже глубочайший стресс не смог заставить её забыть о необходимости держать себя в руках.

Супруга сенатора была лет на тридцать моложе мужа. Она мягко пожала руку Сторма, продемонстрировав великолепный маникюр. Платье от дорогого нью-йоркского дизайнера подчеркивало достоинства её фигуры.

Сторм читал о ней. Закончив школу, Глория бросила свой городишко в техасском захолустье, и отправилась искать лучшей доли. Захватывающая дух внешность и непомерные амбиции привели её в группу поддержки «Далласких ковбоев». Там она забеременела, выскочила замуж за квотербека — звезду национальной лиги, с которым через два года развелась, обвинив в склонности к насилию. «People» и «Us» поместили её фото с ребенком на свои обложки. О ней писали, как о женщине, которая предпочла судьбу матери-одиночки унижениям со стороны знаменитого мужа. Знакомство с сенатором произошло два года спустя, в Далласе, на мероприятии по сбору средств для избирательной кампании. Минимальный взнос для участников равнялся трем тысячам долларов. Глория пришла на вечер с одним из самых завидных холостяков, известным адвокатом, а ушла — с Уиндслоу. Через месяц он пригласил её в Вашингтон в качестве персонального секретаря. Ещё через год развёлся с женой, с которой прожил в браке три десятка лет. Разница в возрасте с новой избранницей поначалу многих шокировала, но сенатор поручил спасение своей репутации семьянина и доброго христианина одному манхэттенскому пиар-агентству. Вскоре кудесники с Мэдисон-авеню превратили Глорию из разлучницы в близкого друга и советника собственного мужа, помощницу, уделяющую особое внимание проблемам женщин, образованию и доступности библиотек. На Рождество она приглашала детей с ограниченными возможностями в свой особняк, и устраивала для них праздник с катанием на пони.

На пятом десятке она всё ещё оставалась привлекательной женщиной, чему немало способствовали изнуряющие диеты, пластическая хирургия и регулярные инъекции ботокса.

Представившись, Глория подвела Сторма к двум другим женщинам в офисе.

— Это мисс Саманта Топперс, — указала она на ту, что помладше. — Невеста Мэттью, моего сына.

Поднявшаяся с дивана мисс Топперс являла собой своего рода архитектурную диковину. При весе не более ста фунтов и росте меньше пяти футов, девушка обладала таким бюстом, что Сторм засомневался, не упадёт ли она, потеряв равновесие, когда протянет руку для пожатия.

— Рада познакомиться, — произнесла она детским голоском.

Когда Деррик смог, наконец, поднять взгляд, он увидел, что глаза её опухли и покраснели от слёз.

— А это специальный агент Эйприл Шауэрс, — продолжала Глория.

В зелёных глазах агента Сторм заметил раздражение. Эйприл Шауэрс была абсолютной противоположностью мисс Топперс: около тридцати пяти лет, телосложение профессионального марафонца, что означало в среднем по два фунта на каждый дюйм шести футов роста, гладкая фарфоровая кожа и собранные в пучок рыжие волосы.

— Ну, вот, теперь все друг другу представлены, — подал голос сенатор Уиндслоу. — Теперь приступим к делу. Похищен мой пасынок, Мэттью Дулл. Он был с Самантой, когда его схватили. Они гуляли по университетскому кампусу в Джорджтауне.

— К счастью, — вставила Глория слово. — Саманту похитители не тронули. Они забрали только моего сына.

Впервые за то время, пока Сторм присутствовал в кабинете, маска, скрывавшая истинные чувства Глории Уиндслоу, дала трещину. На глаза её навернулись слёзы, но она справилась с ними, достав из сумочки платок.

— Похитители, — продолжил сенатор, — оставили мисс Топперс истерить на тротуаре.

Деррик взглянул на старика, надеясь увидеть на его лице хоть тень сочувствия, но тщетно. Он что, рассчитывал, что эта грудастая дамочка ринется защищать жениха от вооруженных бандитов?

Саманта, смутившись, опустила глаза.

— Думаю, будет лучше, если о деталях расскажет агент Шауэрс, — произнесла миссис Уиндслоу, едва удерживаясь от рыданий. — Нам с мужем трудно сдерживать эмоции, говоря о случившемся.

Агент Шауэрс повиновалась:

— Похищение произошло три дня назад около четырнадцати ноль ноль. Белый микроавтобус выехал на пешеходный переход, где, ожидая разрешающего сигнала светофора, стояли мистер Дулл и мисс Топперс. Из машины выскочили трое, все — в лыжных масках. Четвёртый оставался за рулём. Один из похитителей открыл огонь из автоматического оружия. Стрелял в воздух, распугивал прохожих. Двое других навалились на Мэттью и затолкали в салон.

Брошенный микроавтобус впоследствии был найден в шести кварталах от места происшествия.

— Полагаю, никаких отпечатков или других следов? — уточнил Сторм.

— Так точно. Всё чисто.

— А что насчёт гильз с места преступления?

— Всё есть в моём отчёте, — резко ответила Шауэрс.

— Который она с радостью передаст вам, когда мы закончим, — не терпящим возражений тоном заявил сенатор. — Я говорил утром с директором Бюро Джексоном, и он проинструктировал агента Шауэрс оказывать вам всемерное содействие. Не задавая лишних вопросов. Так ведь?

— Да, — согласилась Шауэрс. — Мне приказано помогать.

— Агент полагает, что подключать вас к расследованию — не лучшая идея, — вновь взяла слово Глория. — Мы с мужем считаем иначе.

— Потому что ФБР до сих пор топчется на месте, — добавил Уиндслоу.

Сторм заметил, как стиснула зубы Шауэрс. Очевидно, боясь, что с языка сорвется ответ. Сенатор продолжил:

— Я получил требование выкупа. На следующий после похищения день. Эти ублюдки потребовали миллион долларов, и я тут же согласился заплатить. — Он бросил на Шауэрс испепеляющий взгляд. — Агент уверила меня, что если я уступлю этим сукиным детям, ФБР сможет схватить их, когда они будут забирать деньги.

— Но этого не случилось, — подхватила Глория. С мужем они образовывали настоящую команду. Супруги упорно продолжали рассказывать о случившемся, хотя совсем недавно заявляли, что не желают этого делать.

— Бюро облажалось, — констатировал Уиндслоу.

— При всём уважении, сенатор, — отозвалась Шауэрс. — Мы следовали стандартной процедуре. Выкуп был оставлен в месте, указанном похитителями, территория вокруг — взята под наблюдение…

— Но деньги никто так и не тронул. Никто не явился за моим миллионом. Они знали о ловушке. Уверен, их кто-то предупредил.

— Мы не можем знать это наверняка, — возразила Шауэрс.

— Хорошо, юная леди, будем считать, их что-то спугнуло. Как оленя-чернохвоста, почуявшего запах охотника, — продолжил сенатор. — На следующий день я получил новое требование. В этот раз ублюдки решили действовать жёстче.

Глория тихонько всхлипнула. Саманта поднялась с дивана и встала на колени у кресла своей будущей свекрови. Уиндслоу вышел из-за стола, подошёл к супруге и положил руку ей на плечо.

— Глории не просто всё это переносить, — сказал он и погладил жену по голове. Затем продолжил: