— Откуда, чёрт побери, похитителям известно про тебя? — произнёс сенатор с вызовом. — Почему они хотят, чтобы ты возил мою будущую невестку с моими шестью миллионами долларов?

Вопрос, по мнению Сторма, был действительно интересный. Определённо, имеется утечка, информатор, держащий похитителей в курсе относительно хода расследования. Однако тон, которым был задан вопрос, Деррику не понравился. Сенатор может наезжать на кого угодно, но не на него.

— У меня тоже есть пара вопросов, — парировал он. — Почему вы не хотите сообщить о записке в ФБР?

— Потому что эти шесть миллионов — то, что у нас, политиков, называют «деньгами на мелкие расходы». Техас — большой штат, а выборы неизменно сопровождаются непредвиденными тратами. Не думаю, что смогу всё верно объяснить ФБР или Департаменту юстиции.

— А также налоговой службе. Эти деньги — взятка.

— Да ладно тебе, сынок. Джедидайя говорил, ты смекалистый парень. Как, по-твоему, ведётся избирательная кампания? Естественно, эти деньги идут на то, чтобы кое-кого подмазать. Подумаешь, большое дело. Это нормально.

— Я говорю не об этом. Я считаю, что этими деньгами подмазали вас.

Лицо сенатора вспыхнуло гневом. Никто ещё не позволял себе говорить с ним в такой манере. Но он смог удержать себя в рамках:

— Откуда взялись эти деньги — не твоё собачье дело. Ты здесь не за тем, чтобы копать под меня. Послушай, у меня нет выбора — похитители требуют шесть миллионов, иначе грозятся убить моего пасынка. ФБР я привлечь не могу, так как получил эти шесть миллионов не вполне законно. Мне нужен ты, чтобы проделать всё, не ставя Бюро в известность.

Аккуратно вложив записку обратно в конверт, Сторм стянул перчатки и сказал:

— Похитители знают, где вы живёте.

— Все знают, где я живу. Это ни хрена не секрет.

— Им также известно про шесть миллионов в депозитной ячейке, которые вы скрываете от ФБР.

— А ещё они знают про тебя, Стив Мэйсон, или как там тебя на самом деле.

— Похоже, они знают до хрена.

— У нас утечка, — констатировал Уиндслоу.

— Есть идеи, кто сливает информацию?

— Нет. Я перебрал все варианты, после того, как прочёл записку.

— Как насчёт Саманты Топперс?

— Саманты? — повторил сенатор, показав в усмешке зубы. — У этой тёлки размер лифчика больше, чем IQ. Ей не хватит мозгов на такое. Где бы она нашла людей, чтобы провернуть похищение? Похитители не предлагают свои услуги в Интернете. Кроме того, у неё полно денег, ей мои миллионы ни к чему.

— Мой опыт говорит, что чем богаче человек, тем больше денег ему хочется. Похитители уже второй раз требуют, чтобы выкуп доставила она. Почему?

— Она любит Мэттью и не сбежит с деньгами. Говорю же, она обеспечена. Её родители погибли, оставив дочери миллионы. Кроме того, похитители не видят в ней угрозы. Она безобидна.

— Может быть, они вместе с вашим пасынком выдумали похищение? — спросил Сторм, желая посмотреть на реакцию Уиндслоу. Удивится? Разозлится? Ничего. Значит, сенатор уже думал над такой возможностью.

— Мэттью слишком любит себя, чтобы позволить вырвать четыре передних зуба. Кроме того, ячейка записана на него, он знает, что я не стану поднимать шума, если её содержимое исчезнет. Он мог просто забрать деньги и сбежать, не разыгрывая собственное похищение.

— Как насчет ваших подчинённых? Может, кто-то из недовольных условиями работы?

— Я уже много лет никого не увольнял. Но об исчезновении Мэттью осведомлена от силы пара моих сотрудников.

— Остаются лишь два человека, которые могли бы сообщить похитителям о моём прибытии. Вы и ваша жена.

Уиндслоу усмехнулся.

— Ага, я сам похитил своего пасынка и потребовал шесть миллионов долларов. Зачем, ведь деньги и так мои?

— Тогда остаётся только ваша супруга.

Сенатор поставил чашку на место.

— Я хочу рассказать одну историю. Год назад я едва не умер от сердечного приступа. Глория не отходила от меня ни на шаг, выхаживала, пока я снова не встал на ноги. К тому времени мы были женаты уже двадцать лет. Знаешь, женитьба на молоденькой вызывает пересуды. Все считали, что она вышла за меня по расчёту, и ждёт не дождётся моей смерти. Но эта женщина по-настоящему любит меня. Она это доказала, когда я был болен. Поправившись, я порвал наш брачный контракт. Теперь, если я отброшу копыта, она получит всё. А это куда больше шести миллионов, которые требуют эти ублюдки. Кроме того, Глория ни за что бы не стала подвергать своего сына опасности. Она пылинки с него сдувать готова.

— Тогда через кого идёт утечка? — спросил Сторм.

— С чего ты вообще взял, что утечка идёт с моей стороны? Эти инструкции — разделить деньги на четыре части, отвезти их в четыре разные точки — похожи на работу ЦРУ.

— Джедидайя Джоунс?

— Сынок, я веду дела с разведкой много лет. Никто никогда не может знать, что затевает Джоунс и его парни. Но я не сомневаюсь, что он способен на такое.

— Я обязан ему жизнью.

— Это не значит, что он не может тебя использовать — чтобы подобраться ко мне.

— Но чего ради? Зачем ему рисковать, похищая пасынка сенатора США на американской территории?

Уиндслоу пожал плечами.

— Я лишь говорю, что это он прислал тебя, и он же постоянно контактирует с бывшими военными, способными провернуть похищение. Плюс, похитители почему-то захотели, чтобы мои деньги доставил им ты.

— Но какой у него мотив? Джоунс и так может беспрепятственно класть в свой карман миллионы, зачем ему грабить вас?

— Возможно, дело не в деньгах.

— Раз уж вы об этом заговорили, — начал Сторм. — Из-за какой такой тайной операции у вас вышел спор с Джедидайей?

Такого вопроса сенатор явно не ожидал.

— Я ни о чём таком не заговаривал. Наши разногласия не имеют никакого отношения к делу. Забудь об этом.

— А как насчёт Ивана Петрова? Он может иметь отношение к похищению вашего пасынка?

Это имя всплыло в ходе ночных изысканий Сторма. Петров, олигарх из России, находился под плотным наблюдением ЦРУ. Согласно отчетам разведки, недавно между Петровым и Уиндслоу велись какие-то переговоры.

Упоминание Петрова вызвало неожиданную реакцию.

Сенатор выпрыгнул из кресла, и, нависая над Стормом, проговорил:

— Ты суёшь свой нос, куда не следует. Ты кем себя возомнил, а?! Как ты смел явиться в мой дом и обвинять меня во взятках?! Как ты смел подозревать мою жену в связях с похитителями?! Как ты смел лезть в наши с Джоунсом частные дела?! К чему ты сейчас приплёл Петрова? Это Джедидайя тебе приказал? За этим он прислал тебя, вызнать всё про мои дела с Петровым?!

Секунду Уиндслоу колебался, обдумывая, как поступить дальше. Наконец, все ещё вне себя от злости, он сказал:

— Сынок, всё, что я хочу сейчас знать, это могу ли я рассчитывать на тебя сегодня вечером, или ты выходишь из игры. Отправить Топперс в банк за деньгами я могу хоть сейчас, но потребуется время, чтобы найти того, кто её повезёт. Так как? Ты в деле или нет?

— Что насчёт агента Шауэрс и Бюро?

— Я уже сказал: никакого ФБР. Точка.

— Даже если помощь агента Шауэрс и Бюро — единственный шанс сохранить жизнь Мэттью?

Лицо сенатора стало красным от бессильной злобы:

— Ты должен был стать этим шансом. Но пока всё, на что ты был способен, это щелкать хлебалом и подвергать сомнению мою законопослушность. Я ведь расправлялся с людьми куда более влиятельными, чем ты. Я давил их как козявок. Если хочешь выйти из дела — вали нахрен из моего дома, забейся под камень, из-под которого выполз. И про шесть миллионов никому ни гу-гу. Это в твоих же интересах. Независимо от того, остаёшься ты, или нет.

Сторм поднялся с кресла, и встал напротив старика, глядя прямо в морщинистое лицо.

— Не пугайте меня, сенатор, — сказал он спокойно. — Последний человек, который пытался это делать, не пережил «сердечного приступа».

Несколько мгновений они стояли неподвижно, наконец, сенатор странно улыбнулся: