- Ты поняла, что вот он - мужчина всей твоей жизни, - помогла ей магиня. Лелиана бросила еще один вызывающий взгляд.

   - Да. Странно, что ты смеешься. Там с ним были Алистер и Дайлен. У Алистера благородное лицо, а Дайлен - такой красавчик, но...

   - Но суровая личина Командора произвела на тебя наибольшее впечатление.

   - Да, - устало согласилась Лелиана, обнимая себя за плечи. - Может, расскажешь вместо меня?

   Винн усмехнулась.

   - Прости, девочка. Порой у меня бывают такие настроения, что роль старшей и многоопытной наставницы дается с трудом. Когда передо мной нет зеркала, а кости перестают напоминать о возрасте пострелами в пояснице, я вижу себя девчонкой, не старше тебя, или той чернявой ведьмы. Трудно дать вам, дети, какой-то совет.

   - Ну, а просто выслушать ты можешь? - не дожидаясь ответа, Лелиана продолжала. Впрочем, она ощущала, что подколки Винн то раздражали, то развлекали ее, не давая полностью придаться состоянию уныния и тоски. - В общем, я сделала все, чтобы напроситься в отряд. Даже показала им куст возле церкви. Он цветет зимой. Вроде бы его по пьяни проклял долийский малефикар, но никто толком не помнит. Как знак от Создателя. Не знаю, поверили они или нет, но взять меня взяли.

   Она помолчала, перебирая складки постели.

   - Айан с самого начала был со мной добрее, чем прочие. Это по его приказу меня приняли в отряд. Потом... мы часто сидели вместе у костра, сторожили в нашу очередь, пока все другие спали. Мы говорили... то есть, я говорила, а он слушал. В какой-то момент он вдруг взял и... поцеловал меня, и... что?

   Винн тихонько рассмеялась.

   - Ох, девочка моя, а не кажется тебе, что он нашел единственно верный способ заставить тебя хоть ненадолго помолчать?

   Лелиана обиделась.

   - Ты говоришь, как Морриган!

   Улыбаясь, старая магиня собрала шитье и отложила его в сторону.

   - Продолжай. Обещаю, дальше я буду слушать внимательно, и ни разу тебя не перебью.

   - А больше не о чем рассказывать, - девушка-бард махнула рукой, видимо, сильно разочарованная беседой. - С Дайленом и Алистером он проводит гораздо больше времени, чем со мной. Конечно, Мор, а Айан - Командор Стражей. Я все понимаю. Но... Видимся мы почти всегда только по вечерам и... кроме поцелуев больше ничем не занимаемся. Он не говорит со мной... даже о том, что его тревожит. А его тревожит многое, я же вижу. Говорить приходится мне. Сказки Айан слушает с удовольствием. Хвала Создателю, что я знаю их много!

   Винн глубоко вздохнула. Ей все было понятно. Впрочем, она подозревала, что Лелиане это понятно было тоже.

   - Я знаю, что когда доходит до собственных чувств, то мы становимся слепыми, глухими и очень глупыми, как бы умны и проницательны ни были раньше, - старая магиня стиснула сморщенную ладонь на крепком плече рыжей девушки. - Но ты, Лелиана, бард, и должна знать мужчин. Они далеко не всегда могут быть с женщиной и испытывать при этом какие-нибудь чувства, кроме... А иные из них просто настолько толстокожи, что не замечают усилий, что женщина прилагает, чтобы быть рядом с ними. Или того хуже - замечают, но их это не трогает. Тебе наверняка не понравится то, что я сейчас скажу...

   Договорить она все же не успела. В коридоре послышались топающие шаги и в комнату, спиной вперед, протиснулся высокий лысый храмовник с начавшей отрастать светлой бородой. Обеими руками он удерживал широкий поднос со стоящими на нем плотно накрытыми блюдами.

   - Мясо нынче получилось на славу, - аккуратно поставив поднос на круглый деревянный стол у стены, многообещающе похвалил он. - Еще я вытребовал у хозяина его особой подливы со свежей зеленью. Зелень он выращивает в подвале. Представляете - зима на дворе, а у него к столу - свежая пряная травка! И каша - это ж перина, а не каша! Отведайте, дамы! Стыдно не отдать должное такой... - тут только он заметил припухшие глаза Лелианы и полупостное лицо старой магини. - А что случилось?

   - Вот, - шмыгнув носом, девушка простерла в его сторону руку. - Еще один наглядный пример мужской толстокожести.

   Философски подняв брови, Винн пожала плечами с самым с согласным видом.

   - Да что такое-то? Руки я мыл - честно. Там, внизу...

   Женщины переглянулись. Лелиана еще раз шмыгнула носом, и вытерла лицо рукавом.

   - Не понимаю, - Алистер расстроено опустился на стул перед накрытым столом, теребя ремни своего нагрудника с выбитым на нем символом Андрасте. - Я не вовремя? Вы скажите - я уйду. Подожду внизу. Там доска объявлений - шибко занятная штука. Пока ждал ужина, успел дочитать ее только до середины. Не потому, что плохо умею читать, а потому что те, кто оставлял там свои объявления - плохо пишут...

   - Нет, все в порядке. Прости, пожалуйста, - Лелиана еще раз вытерла щеки, на этот раз насухо. - Это я в сердцах. Ты - самый хороший! Давай посмотрим, что ты там принес...

Часть 7

   Снег летел в лицо, залепляя глаза, лез даже в нос, мешая дышать. С каждым мигом будто делалось все холоднее. Серое небо, почти невидимое из-за летевшего с него крупного злого снега, надвинулось вплотную, готовое раздавить его, оказавшегося в самом центре зимней бури.

   Приникая к шее своего едва бредущего коня, Дайлен в отчаянии оглядывался в поисках укрытия, но видимость была настолько плохой, что он не различал даже редких полуразрушенных колонн, время от времени знаменовавших вехи Имперского тракта.

   Поминая демонов, порождений тьмы, и ведущего их древнего дракона, Дайлен пытался усмирить разбушевавшиеся стихии магией, но усилий его надолго не хватало. Разгоняемые облака натягивало вновь, и метель продолжала бушевать с неменьшей силой. Единожды вызвав огненный круг для того, чтобы согреться, и едва не вылетев из седла, когда перепуганный конь встал на дыбы, несчастный маг отказался и от этих попыток, и теперь все его надежды были связаны с появлением где-нибудь у тракта селения или хотя бы одиночного постоялого двора.

   Но людское жилье не показывалось, а погода становилась все хуже, словно ею двигала чья-то злая воля, вознамерившаяся не дать Стражу достигнуть намеченного, и покончить с ним прямо тут, на дороге, в самом начале пути. Дайлен начинал отчаиваться. Отгораживаясь от косивших лошадиных глаз, он несколько раз вызывал огонь так близко от себя, что едва не поджег меховые перчатки. Однако облегчения такая магия не приносила. Порывы холодного ветра бились в лицо, забирались под меха и доспех, сковывали тело непривычного к морозам Амелла. Отчаяние его стало переходить в настоящий страх, когда Дайлен, закончив в сердцах костерить всех приходивших ему на ум демонов, дозрел до того, чтобы немеющими губами обратиться в молитве к самому Создателю. Снег по-прежнему летел в лицо, затруднял обзор, заносил дорогу под конскими копытами. Порой магу казалось, будто он движется в живом морозном и колючем коконе, что желал только одного - за какие-то грехи из всех людей наиболее мучительной смертью убить именно его, Дайлена.