Для начала ген должен быть правильно перенесен в существующий генетический материал животного. Иногда его помещали задом наперед, и это давало либо негативный эффект, либо вообще никакого. Иногда его помещали в нестабильный участок генома, в результате чего животное оказывалось поражено злокачественным онкологическим заболеванием. Это случалось довольно часто.

Кроме того, трансгеника никогда не ограничивалась переносом одного-единственного гена. Генетики были вынуждены переносить дополнительные гены, функции которых заключалась в том, чтобы обеспечивать основному гену условия для нормального функционирования. Например, большинство генов имеют изоляторы и стимуляторы. Последние могут вырабатывать протеины, которые отключают собственные гены животного чтобы трансген сумел одержать верх над ними. Они также способны усилить действие самого внедренного гена. Изоляторы оберегают новый ген от окружающих его и одновременно обеспечивают доступность генетического материала внутри клетки.

И без того запутанные, эти хитросплетения усложняются еще больше, если добавить к ним тонкости со «связниками» — рибонуклеиновыми кислотами, действующими внутри клетки. Или с генами, контролирующими происходящие преобразования. И так далее.

В реальности перенос гена в организм животного больше напоминает не некое биологическое действо, а работу по отладке сложнейшей компьютерной программы. Необходимо исправлять ошибки, производить доводку, нейтрализовать нежелательные эффекты, и все это — до тех пор, пока не будет достигнут желаемый результат. А потом оставалось ждать, когда «программа» заработает. Иногда на это уходили годы.

Именно поэтому руководитель лаборатории предложили Гейл Бонд забрать Жерара домой в качестве домашнего любимца. Домашние условия рассматривались в качестве особенно важного фактора. Африканские серые попугаи являются чрезвычайно умными птицами — по этому показателю их даже сравнивают с шимпанзе — и обладают наибольшими способностями к языку. Некоторым не человекообразным приматам удавалось «произносить» около 150 слов с помощью языка жестов или клавиатуры компьютера, но для африканского серого попугая это могло считаться средним уровнем. Наиболее «талантливым» из этих птиц удавалось усвоить до тысячи слов. Поэтому для развития способностей и увеличения словарного запаса им необходимо находиться в постоянном контакте с человеком. Их нельзя содержать в клетках рядом с мышами и хомячками, иначе они могли бы сойти с ума от недостатка общения.

Это не является преувеличением. Защитники животных утверждают, что психика многих серых попугаев оказывалась подорванной в результате дефицита общения. Для них такая жизнь равносильна заключению человека в одиночную камеру на много лет. Серые попугаи нуждаются в общении в не меньшей степени, чем хомо сапиенс, а по мнению некоторых ученых, даже в большей.

Жерар с тех пор, когда был еще птенцом, рос, что называется, буквально на пальце у человека, и заговорил очень рано. Когда Гейл, которая в то время отметила свой тридцать первый день рождения и вышла замуж за банковского менеджера, принесла Жерара домой, его словарный запас был уже довольно велик. Оказавшись в гостиной, он заявил:

— Классная хата, Гейл! Круто!

К сожалению, птица успела нахвататься американского сленга, когда смотрела телевизор, стоявший в лаборатории.

— Рада, что тебе здесь нравится, Жерар, — ответила она.

— Я о том и толкую, — сказал попугай.

— Хочешь сказать, что тебе здесь не нравится?

— Хочу сказать то, что сказал. — Ладно.

— Это так, к слову.

— Хорошо, я поняла.

Она немедленно сделала запись в своем рабочем дневнике. Эта речь Жерара могла оказаться чрезвычайно важной. Одна из задач экспериментов с трансгенами заключалась в том, чтобы выяснить, до какого уровня ученым удастся развить интеллект животных, не относящихся к человекообразным. Проводить подобные эксперименты с приматами было невозможно — на этот счет имелось слишком много правил и запретов, а вот в отношении попугаев люди были менее щепетильны. Не существовало никаких комиссий по этике, которые контролировали бы эксперименты над этими птицами. Поэтому лаборатория Гролье работала с африканскими серыми.

Помимо всего прочего, они пытались обнаружить в речи попугая признаки самосознания. Птицы узнавали себя, глядя в зеркало, но речь — это совсем другое. Пока нельзя было утверждать, что попугаи сознательно употребляют слово «я», говоря о себе. Скорее всего они просто повторяли услышанное. Вопрос заключался в том, когда попугай произнесет это слово осознанно, и Гейл показалось, что, впервые оказавшись в ее гостиной, Жерар сделал именно это.

Неплохое начало.

* * *

Ричард, ее муж, не проявил интереса к появлению в их квартире нового жильца. Он лишь пожал плечами и сказал:

— Только не надейся на то, что я буду чистить эту клетку.

Гейл сообщила, что она тоже не намерена этого делать. Единственным человеком, проявившим энтузиазм, оказался их сын. Эван сразу же принялся играть с попугаем, посадил его на палец, а позже носил на плече. Проходила неделя за неделей, и именно Эван проводил с птицей больше всего времени. Судя по всему, попугай оценил это и теперь воздавал мальчику сторицей, принявшись помогать ему.

* * *

Гейл установила видеокамеру на штатив, настроила видоискатель и включила запись. Некоторые серые попугаи умели считать, и кое-кто даже утверждал, что наиболее смышленые из этих птиц имеют рудиментарное представление о концепции нуля, но ни одна не была способна производить арифметические вычисления.

Ни одна, кроме Жерара.

От волнения у Гейл дрожали руки, и ей приходилось действовать медленно и методично. Закончив приготовления, она проговорила намеренно спокойным голосом, на" какой только была способна:

— Жерар! Сейчас я покажу тебе картинку и хочу, чтобы ты сказал мне, что с ней нужно делать.

Она показала птице листок с домашним заданием Эвана, на котором был написан простенький арифметический пример — пятнадцать минус семь, — закрыв ответ ладонью.

— Я это уже делал.

— И все равно, что тут нужно делать? — не отступала Гейл.

— Ты должна сказать.

— Ты можешь посмотреть на этот рисунок и назвать ответ?

— Ты должна сказать, — повторил Жерар. Сидя на насесте, он переминался с лапы на лапу и, глядя прямо в объектив камеры, явно демонстрировал раздражение. Жерар не любил, когда к нему приставали.

— Здесь говорится: от пятнадцати отнять семь, — проговорила Гейл.

— Восемь, — сразу же ответил попугай.

* * *

Гейл с трудом подавила огромное желание повернуться к камере и завизжать от радости. Она спокойно перевернула страницу, на которой был написан следующий пример.

— Так, дальше. От двадцати трех отнять девять.

Сколько останется? — Четырнадцать.

— Очень хорошо! А теперь…

— Ты мне обещала, — сказал Жерар.

— Я тебе что-то обещала?

— Да, ты мне обещала, — подтвердила птица. — Ты знаешь…

Он имел в виду ванну.

— Ах да, — вспомнила Гейл. — Обязательно, но чуть позже. А сейчас…

— Ты мне обещала! — угрюмо твердил попугай. — Хочу купаться.

— Жерар, сейчас я покажу тебе следующий пример и спрошу тебя: сколько останется, если от двадцати девяти отнять восемь?

— Надеюсь, они смотрят, — проговорил попугай странным тоном. — Они увидят. Они увидят, и они узнают, и они скажут: «Ведь и слепой прекрасно видит — она и мухи не обидит».

— Жерар, сосредоточься. Если от двадцати девяти отнять восемь, сколько останется?

Жерар раскрыл клюв, и в этот момент послышался звонок в дверь. Гейл находилась близко к птице и поэтому сразу поняла, что это проделки попугая, иначе она непременно бросилась бы открывать дверь. Он идеально имитировал любые домашние звуки: звонок в дверь, верещание телефона, звук воды, спускаемой в туалете.