Алекс, позабыв обо всем на свете, готовилась к третьему дню судебного заседания, и в этот момент Эмми, ее помощница, сообщила по интеркому, что ей звонит отец. Алекс сняла трубку.

— Я ужасно занята, папа.

— Я не задержу тебя надолго, — сказал отец. — Хочу уехать на пару недель.

— Да? Понятно.

В кабинет вошел один из ее коллег-адвокатов и шлепнул на стол Алекс пачку свежих газет. «Стар» напечатала фотографии пострадавшего ребенка, больницы в Малибу и неприглядные снимки Алекс и матери малыша, глупо щурящихся на ярком солнце.

— Куда ты уезжаешь, папа?

— Еще не знаю, — ответил отец, — но мне нужно побыть одному. Сотовый, наверное, отключу. Когда доберусь до места, я пришлю тебе весточку. И коробку с кое-какими вещами. На тот случай, если они тебе понадобятся.

— Хорошо, папа, отдыхай.

Говоря с отцом, она перелистывала «Лос-Анджелес таймс». На протяжении многих лет эта газета боролась за право иметь доступ и публиковать любую информацию, связанную с судебными процессами, — независимо от того, является ли она предварительной, носит ли частный характер или даже основана на слухах. Калифорнийские судьи с крайней неохотой предавали огласке даже документы, в которых указывались домашние адреса пострадавших женщин или медицинские данные, связанные с изнасилованными детьми. Такая газетная политика давала адвокатам возможность делать громкие и голословные утверждения в пользу своих подзащитных еще до начала суда. Почему бы и нет? «Таймс» напечатает все, что угодно! И «Тайме» печатала. «Народ имеет право знать!» Да, народ действительно имел право знать, какого размера были разрывы в прямой кишке несчастного маленького мальчика…

— Алекс, ты держишься?

— Да, папа, я в порядке.

— Они тебя еще не достали?

— Нет. Я жду помощи от общественных организаций по защите детей, но они пока не делают никаких заявлений и хранят странное молчание.

— Ты наверняка потрясена всем этим, — сказал он. — Этот мерзавец имеет крепкие связи среди политиков. Сволочь! Ну ладно, Лекси, мне пора.

— Пока, папа.

Алекс положила трубку. Анализы ДНК должны быть готовы уже сегодня, но их результаты еще не пришли из лаборатории. Взятые образцы были минимальными, и она с тревогой думала о том, что они покажут.

ГЛАВА 046

В обитом бархатом презентационном зале известного лондонского рекламного агентства «Селат, Энни, Косс лимитед» мягко погасли огни. На экране возникло изображение американского шоссе, по которому, сливаясь в мутную полосу, неслись машины. Вдоль шоссе не росло ни единого деревца, зато виднелись бесчисленные рекламные плакаты и вывески. Гэвин Косс по опыту знал, что такая картинка способствует немедленному сплочению аудитории. Любой негатив в отношении Америки воспринимался на ура и работал безотказно.

- Американский бизнес тратит на рекламу больше средств, чем любая страна мира, — сказал Косс. — Иначе и быть не может, учитывая качество американских товаров…

В темном пространстве плавали кроссовки.

— …И интеллект самих американцев. Негромкие, приглушенные смешки.

— Как заметил недавно один из наших журналистов, большинство американцев неспособны найти собственную задницу даже с помощью обеих рук.

Громкий смех. Аудитория начала разогреваться.

— Грубый, бескультурный народ, похлопывающий друг друга по спине по мере того, как каждый залезает все глубже в долги. — «Этого должно хватить», — подумал он и сменил тон. — Однако я хотел бы привлечь ваше внимание к другому. А именно, к огромному количеству рекламных сообщений, организованных в пространстве вдоль шоссе. Кроме того, в каждом автомобиле есть радио, которое передает еще большее количество рекламы. Ежедневно американцы слышат до трех тысяч таких сообщений. Точнее говоря, слушают, но не слышат. Психологи установили, что чрезмерное количество рекламных объявлений создает своеобразный блок, не пропускающий их в сознание человека, и со временем этот блок превращается в непробиваемый панцирь. В мире, и без того перегруженном информацией, все эти объявления теряют силу и перестают оказывать какое-либо воздействие.

Картинки на экране стали меняться. На нем появилось изображение Таймс-сквер в Нью-Йорке, затем Синдзуки в Токио и, наконец, Пиккадилли в Лондоне.

— Насыщение современных городов рекламой сегодня носит глобальный характер. Огромные рекламные инсталляции, включая гигантские видеоэкраны, появляются на городских площадях и шоссе, на станциях

метро и вокзалах. Мы пытаемся воткнуть рекламу всюду, где только можно: в магазинах, в общественных туалетах, в залах ожидания, в пабах, в ресторанах, в залах аэропортов и в самолетах. Более того, мы замахнулись на персональное пространство человека. Логотипы, названия брэндов и рекламные слоганы появляются на самых обычных, казалось бы, предметах: ножах, столовых приборах, компьютерах. Мы находим их на всем, что носим — одежде, сумках, обуви, украшениях. Если на публике появляется человек без какого-нибудь логотипа на майке или кепке, это вызывает удивление. Если бы тридцать лет назад кто-нибудь предсказал, что вскоре каждый житель земли превратится в человека-сандвича, ходячую рекламу той или иной фирмы, такая идея показалась бы фантастической. И все же это случилось.

Что мы получили в результате? Затоваривание образами, изнурение восприятия и снижение воздействия рекламы. Что мы можем предпринять теперь? Как мы можем двигаться вперед в условиях новой технологической эры? Ответ, возможно, покажется еретическим, но он таков.

Картинка на экране вновь сменилась. На ней появился лес. Огромные деревья возносили свои кроны к небу, а под ними царила густая тень. Затем появился заснеженный горный пик, потом — тропический остров: дуга песчаного мыса, прозрачная, как хрусталь, вода, горделивые пальмы. И наконец на экране возникла картинка подводного мира: коралловый риф, снующие между кораллами разноцветные рыбы, губки, лежащие на дне.

— Мир природы! — нараспев провозгласил Косс. — Он совершенно не затронут рекламой. Мир природы, вот что нам предстоит освоить и колонизировать в коммерческих целях. Пока что он остается девственным.

Выкрик из темноты:

— Но ведь это кощунство!

— Да, таково общепринятое мнение. Но общепринятое мнение окончательно и бесповоротно устарело. Потому что с тех пор, когда это мнение стало общепринятым, мир ушел вперед. Общепринятое мнение — пережиток прошлого, и в данном случае — тоже. Картинка на экране, оставаясь, на первый взгляд, прежней, вдруг изменилась самым диковинным образом. На ветках кораллов появились надписи: «ВР — ЭТО ЧИСТОТА», проплыла стайка рыбок, подмигивая и скандируя «ВОДАФОН! ВОДАФОН!», мелькнула рыба-клоун, на боку которой красовалось «КЭДБЕРРИ», затем над кораллом с логотипом компании «ЭНЕРГОСИСТЕМЫ ШОТЛАНДИИ» степенно проплыла рыба-шар с черной надписью «ЛЛОЙД ТСБ ГРУПП» на боку. И, наконец, из подводной норы, извиваясь, появилась зубастая мурена, по зеленоватой шкуре которой бежала надпись «МАРКС И СПЕНСЕР».

— Только задумайтесь над тем, какие возможности перед нами открываются! — призвал Косс.

* * *

Аудитория была потрясена. Он заранее знал, что так будет. Теперь предстояло закрепить достигнутый эффект.

На экране появилось изображение пустыни со шпилями красных скал, протянувшихся к небу в кружевах облаков. Через несколько мгновений облака слились в одно большое, которое, в свою очередь, трансформировалось в буквы:

ВР ОЗНАЧАЕТ ЧИСТУЮ МОЩЬ

— Каждая из этих букв, — сказал он, — имеет девятьсот футов в высоту, и располагаются они в четверти мили над землей. Они ясно видны невооруженным взглядом и хорошо фотографируются, а во время заката становятся просто прекрасными. — Изображение стало меняться. — Видите, что происходит по мере того, как солнце клонится к горизонту. Буквы из белых становятся розовыми, затем красными и наконец — и наконец темно-синими. Поэтому рекламный лозунг воспринимается как неотъемлемая часть естественного пейзажа и, следовательно, живой природы.