Выплакаться, громко всхлипывая и вытирая сопли, потому что в любом случае тот факт, что она наслаждалась этим мужчиной, пугал ее. Даже в тот первый раз, когда она впервые приняла чью-то внешность – когда толстый лысеющий мужчина затащил Элию в заброшенный склад, чтобы потрогать ее так, как ни один человек не должен трогать ребенка, и она чувствовала, что она растет, полнеет и преобразовывается, - она не была испугана.

Тот мужчина позволил ей убежать; этот же не освободит ее, пока не получит от нее то, чего он хочет. Она чувствовала это. Именно такими были настоящие воины, а он был воином каждой клеточкой. Уж ей ли не знать, придавленной его крепким телом. Но она не могла сдаться. Он был убийцей, ее врагом и он не испугался ИУП. Может быть потому, что он разделался с агентами так легко.

Но он наверняка не смог бы победить Мию, которая, вероятно, уже была на пути к ней. В чем она заверяла себя уже в тысячный раз. Так где же, черт возьми, командир?

На самом деле не имеет значение, сейчас или позже, сказала она себе. В конце концов, ИУП все равно поймает его. Они всегда ловили свои цели. И когда они поймают его, он скажет им, что видел, как она изменялась; расскажет им, кем она, на самом деле, является.

О Боже. Она будет уничтожена. Зачем ждать, пока она расцарапает глаза Бриана, чтобы разреветься? ИУП тогда обратит свое внимание на нее. Она должна будет бежать, на нее будут охотиться как на зверя – то, чего она больше всего боялась. Она уже никогда не сможет скрыться.

Разве все будет настолько плохо? – внезапно заговорил ее разум. Ты не сможешь принять на себя жизнь еще одного человека.

Она была довольна, будучи Мэйси, да, но было чувство вины, которое она отрицала, ну, в общем, его было легче отрицать, чем признать. По правде, она боролась с этим чувством каждый проклятый день. Черт, она каждый день все больше и больше теряла кусочек себя, и вызванное этим обстоятельством отчаяние примешивалось к вине. Она ненавидела то, что живет жизнью, которая для кого-то была прервана. Ненавидела, что ее подруга Брайд, если она до сих пор жива, не сможет найти ее, потому что у нее не хватало мужества, чтобы жить как Элия.

Не думай об этом сейчас. Сбеги!

Она взбрыкнула и напряглась в руках своего похитителя, неумышленно поймав в ловушку их тела, соединяя их жар, грудь к груди, бедра к бедрам. Сладостное небо, это так приятно было ощущать, отчего необходимость в свободе только возрастала. Если ему удастся заставить её желать его, несмотря на страх и неприязнь, он разрушит ее жизнь.

- Слезь с меня!

Его глаза закрылись, а губы медленно изогнулись в удовлетворенной улыбке.

- Ты пытаешься оттолкнуть меня, но в то же время крепко обхватываешь мои плечи, удерживая. Чего же ты действительно хочешь, женщина? Чтобы я слез? Или чтобы я взял тебя?

Черт побери, она на самом деле удерживала его. Как давно она позволяла себе столь тесный контакт с кем-либо? Такой жаркий, восхитительный контакт? При нем все ухудшается, ты отвлекаешься и начинаешь желать того, чего ты никак не можешь себе позволить. Нахмурившись, она отпустила его, продолжая все время извиваться под ним.

- Прочь, я хочу, чтобы ты слез с меня!

- Продолжай двигаться. Не прекращай борьбы, – его член был твердый и толстый, и каждый раз когда она выгибалась, оказывался сильно прижатым к местечку между ее ног. – Я слезу, я обещаю.

Если бы они были голые, он уже был бы внутри нее. И ей бы это понравилось.

Отлично. Она только все усложняла – для них обоих. Она притихла, тяжело дыша, и он застонал от разочарования. Все тот же странный медовый аромат окутал все вокруг них, словно они бездельничали на летнем лугу дикой жимолости, а не в мрачном ледовом лесу.

Она глубоко вдохнула, чтобы отдышаться и ее голова слегка затуманилась. Так хорошо. Пахло так хорошо. Зачем бороться с ним, когда она могла поцеловать его так, как ей хотелось того ранее? Она могла бы восхититься этими мускулами, насладиться каждым дюймом его порочного тела.

Ох!

- Просто… позволь мне уйти, – ясно, что она не сможет победить физически. – Пожалуйста, я позволила тебе уйти. Сделай то же самое для меня.

Его веки приподнялись, открывая золотистый жар его глаз. Они ярко блестели от голодного желания. Отражая ее?

- Ты не должна была бежать, - его голос был хриплым, сочным. – Воину во мне понравилось это.

Это было как сигнал, смешанный с вызовом и дикостью.

Ее сердце замерло на несколько секунд. И когда, наконец, оно все же сделало первый удар, ее извивания и выгибания возобновились с новой силой, но не принесли больших результатов в его смещении. Ей было все равно, что от ее действий они терлись друг о друга. Не заботило ее и то, что эти действия возбуждали не только его, но и ее. Она должна была сбежать прежде, чем он попытался бы зайти еще дальше – и прежде, чем она сама позволит ему это.

Позволит? Ха! Будет просить о большем.

Ее кровь уже пела, а тело болело от восхитительного трения. Когда его эрекция потерлась о ее клитор, ей пришлось сжать челюсти, чтобы не застонать от удовольствия.

- Отпусти меня!

- Твоя судьба была решена в тот момент, когда я увидел тебя, – капельки пота бисером блестели на его лбу, от чего его кожа выглядела, как расплавленное золото. – Фактически, она была решена в тот момент, когда ты ступила в этот лес.

Черт его возьми! Что бы Мэйси сделала в этот момент? Что сделала бы настоящий агент ИУП?

Агент ИУП уже отрезал бы его яйца, нацепила бы его вместо серег и танцевала бы вокруг его безжизненного тела. Она смогла бы сделать не меньше. Наверное. Ладно, она ни за что не притронулась бык его яйцам, но она могла бы сражаться неистовее.

- Я предполагаю, что и твоя судьба была так же решена, - Элия вскинула голову и укусила его, используя единственное оружие, которое на данный момент имела: свои зубы. Она вонзила их в его подбородок. Ее язык ощутил сахарный вкус в тот самый момент, когда она вспомнила, что боится заражения.

Сахар? М-м-м, столь же сладок, как и его аромат. Пьянящий, как хорошо выдержанное вино. Вызывающий привыкание, потому что она уже жаждала еще. На самом деле, кого заботит возможное заражение? В конце концов, Джексон не думал, что Раканы были инфицированы. Так... обед, иди к мамочке. Бриан дернулся, освобождаясь из ее цепких зубов с ревом. Золотая кровь из проколов медленно стекала по его ключице, пока он смотрел на нее сверху вниз. Он был настолько зол, что? казалось, даже лунный свет отдавал ему дань уважения, любовно осветив все его тело. Она что, действительно только что попыталась его съесть? Неужели это означает, что она людоед... нет, нет. Категорически нет. Ей совсем не хотелось пробовать кого-либо еще.

- Ты укусила меня, - прорычал он. - Ты заражена?

- Чем?'

- Каким-либо заболеванием. Любым

- Нет. А ты? - пожалуйста, скажи что нет. Это немного его успокоило.

- Нет. Но что, если ты больна и даже не знаешь об этом?

- Я говорю тебе, я здорова.

- И все же. Ты не должна была кусать меня Кровопролитие запрещено. Запрещено?

- Но ты пустил кровь у агентов. - Не я.

- Если ответственные за это находились под твоим началом, это равносильно тому, что это сделал ты сам.

Под его левым глазом дернулся нерв.

- Только позволь мне уйти, ладно? - сказала она, прилагая невероятные усилия, чтобы на сей раз казаться сильной и уверенной в себе, а непросто взбешенной. Она старалась казаться затаившей дыхание (по крайней мере, надеялась, что так и кажется). - Иначе, я укушу тебя снова, - ложь, но он не мог знать этого. Ничто не смогло бы заставить ее забыть обо всеми вновь попробовать его на вкус.

- Никогда, никогда не пробуй мою кровь. Ты понимаешь" Иначе тебе не понравятся последствия, клянусь.

Не извиняйся. Не теряй присутствия духа.

- Ну что ж слезь с меня и спаси нас обоих. Я не могу дышать.

Он закатил глаза.

- Теперь ты говоришь глупости. Ты разговариваешь. Значит, ты можешь дышать. Умный убюдок