Сказание об океаниде Фелире

Среди сестер своих, бессмертных титанид-океанид, всех прелестней была Фелира – с изумрудами сияющих глаз, с волосами цвета морских водорослей. Тесно ей стало жить в Мировой реке-Океан, что разделяет мир живых от мира мертвых. Наскучило нырять и перекатываться с сестрами в вечном движении вод океана. Утомил ее скат высокого неба с бесчисленными стадами облачных коров. Но влекла титаниду таинственная жизнь на суше – могущественного Крона царство. И отправилась отважная океанида в далекое путешествие, знакомясь в пути с морскими нимфами, играя с дельфинами и стаями летучих рыб. Привлеченные красотой одинокой странницы, преследовали ее морские титаны и среброногие тритоны с рыбьми хвостами, но своевольная и изворотливая, как текучая вода, Фелира ускользала от них.

И доплыла красавица-титанида до берегов суровой Магнезии к подножию горного хребта Пелион. Не останавливая могучий стремительный разбег волны, прокатилась Фелира по песчаной косе до самых нив луговых. Вскрикнули зеленые нимфы-кобылицы, засмеялись, отскочили от прохладных брызг морских, замерли поодаль и наблюдают за чудной гостьей с летящей гривой малахитово-зеленых волос. Но не остановилась океанида, окунулась со смехом в шумящее море листвы. Заволновались трепетные магнезийские кобылицы, побежали бурными валами по склону горы Пелион. Вслед за ними плывет на волне титанида. Нимфы быстроногие уносятся в легком беге, а волна отстает, растекается. И тогда обратилась Фелира кобылицей и кинулась вскачь их догонять. Но не смешалась океанида с зеленым стадом прибрежным – вся прозрачно-сверкающе-изумрудная, она так переливалась и отсвечивала зеркальными бликами в потоке света, что даже Ирида-Радуга, залюбовавшись, накрыла ее сияющей дугой своего легкого разноцветного одеяния.

И вдруг почва под летучими копытами кобылицы ходуном вся пошла – от неведомого топота могучего земля загудела. Панически разбежались кобылицы. Ни оглянуться, ни испугаться не успела Фелира, как рядом с нею уже скачет конь – золотой, лучезарный. Как полуденное солнце в зените, слепяще сияет он. Как безлунная ночь, чернея, развеваются грива и хвост. И скачет чудо-конь с ней рядом – скоком в скок – и огненных очей с нее не сводит! Лаской волнует тот взор, жаром охватывает! Никогда прежде в своих волнах перекатных, гребнистых и горбатых, Фелира не встречала такого дива, туманящего ей голову. Она впервые изменила привычкам. До сих пор океанида-оборотень небрежно отвергала всех, и, легко меняя облик, ускользала, вводя в заблуждения всякого, кто пытался утолить с ней свои вожделения. И только Кроносу, вождю титанов, она была не в силах отказать, сама того не зная, что перед нею – Он, могущественный сын Урана-Неба и Геи-Земли!

А дивный конь вдруг сбил их слаженный аллюр, и, кинувшись наперерез, остановил изумрудно-светящуюся кобылицу. Вскинувшись перед нею на дыбы, он заржал с нетерпеливым призывом. И титанида вздыбилась ему навстречу, тонкой изящной голенью коснувшись на взлете сгиба его мощных передних ног, и нежным манящим ржанием ответила на его зов.

Став тайною женою Крона, вышла Фелира из-под зеленого шатра листвы уже не кобылицей, а нимфою лесной. Не захотела титанида возвращаться к отцу – назад в просторы океана. Взошла она на высокую кручу хребта Пелион, богатую пышными лесами, нашла неприступный утес, отвесной стеной срывающийся в море, – отныне здесь, где соединяются две ее стихии – океан и лес – Фелира обрела свой новый дом. Превратилась титанида в исполинское древо – гигантскую Липу, встала на утесе, могуче раскинув руки-ветви, и необозримые дали древнего океана открылись ее взору. Вести от отца и сестер приносил Фелире- Липе косматый пенистый Прибой. То беспокойно, то ласково шелестя листвой, слушала она говор волн – игривых и гулливых, кипящих и бурливых, свирепых, штормовых… А иногда Фелира и сама зеленовласой нимфой спускалась к разгульным подругам и качалась на упругом гребне волны…

Родила Исполинская Липа от Кроноса – сына бессмертного, титана Хирона, которого впоследствии почитали и боги, и люди, и звери. Дитя феерической страсти, Хирон унаследовал от родителей-оборотней одновременно и человеческое, и конское обличие. Могучий человеческий торс, не знающий старости и увядания, перерастал в великолепный золотисто-каурый лошадиный корпус. Вьющиеся рыжеватые волосы обрамляли его лицо с внимательным взглядом изумрудно-зеленых глаз и ниспадали кольцами на плечи. По отцу Кроносу Хирон приходился братом олимпийским богам-кронидам, младший из которых – Зевс, низвергнув молниями отца в Тартар, сам стал владыкой мира.

Никто из титанов и богов-небожителей Олимпа не мог сравниться с премудрым кентавром по силе знаний. Сама Мать-Земля доверяла Хирону свои тайны, он знал язык зверей и птиц, и гадов ползучих; ему открывались чудодейственные силы растений, он умел исцелять недуги. Ему поклонялись, его чтили, как Мудреца, и Хирон никогда не отказывался делиться познаниями, и потому среди титанов и людей он заслужил высокого звания – Учитель.

Сказание о несостоявшейся свадьбе

Фетиды и Зевса

Когда уходили на охоту питомцы мудрого Хирона, герои-полубоги, и внучка Меланиппа упархивала на прогулку с юным богом Асклепием, тогда кентавр не оставался одинок: наступал его час – час тишины, покоя и раздумий. В такие минуты любил Хирон брать в руки свою лиру, и послушна его перстам, отзывалась она звуками то отрадно-безмятежными, как полет бабочек над цветущей лужайкой, то мятежно-тревожными, как буря в грозовую ночь. Пел Хирон под завораживающие звуки лиры, и замирала природа, внимая ему, смолкали птицы, дремотно убаюкивался ветер, забыв трепать листву, и даже ручейки свой торопливый сдерживали бег, и затихал их неумолчный говор.

Как-то среброногая Фетида, изменчивая, как морская стихия, чайкой прилетела к жилищу кентавра, спустилась, закутавшись в туман, и замерла за деревьями. Волшебные струны Хироновой лиры тронули ее сердце. Заплакала богиня Фетида, прислонившись к дереву. Вспомнила себя былую, безмерно счастливую морскую царевну, переливающуюся на свету Гелиоса, когда она, из двух братьев-кронидов, претендовавших на ее руку, выбрала не старшего – сурового Посейдона, а младшего - Зевса, доблестного победителя титанов в десятилетней борьбе с ними.

Война с чудовищными титанами началась после того, как Зевс лишил власти своего отца, титана Кроноса. Когда-то Кронос, опасаясь предсказания Геи-Земли о том, что будет свержен собственным сыном, поглощал своих сыновей и дочерей, которых рожала ему жена Рея. Только одного из них и сумела спасти Рея, отправив в чрево мужа запеленатый камень вместо новорожденного младенца Зевса. А выросший и возмужавший вдали от родителей Зевс спас своих братьев и сестер, благодаря помощи богини Мысли – Метиды, которая стала его первой женой. Метида сварила зелье, выпив которое Кронос срыгнул проглоченных детей, а вскоре был низложен ими и сброшен в Тартар.

Вот тогда-то и началась Титаномахия: новое поколение богов во главе с Зевсом укрепилось на горах Олимпа и объявило войну прежним богам – титанам. Некоторые из них сразу перешли на его сторону. Первым это сделал Прометей со своею матерью Фемидой: обладая даром предвидения, он знал, что титаны обречены на поражение в войне против олимпийцев, вплоть до их полного истребления. Поэтому он убеждал их взять на вооружение тот же метод, что и Зевс – хитрость, и вступить с ним в дружеский союз. Среди сторонников Зевса были отец Фетиды, бог моря Нерей, Гелиос, бог Солнца, страшная богиня реки Стикс из царства мертвых, и киклопы-кузнецы из Тартара. Под сумрачным Аидом, где вечное господство тлена, киклопы сковали оружие, мечущее огонь, для борьбы с чудовищами. Благодаря перуну-огнемету и стрелам-молниям, несущим смерти страх не только смертным, Зевс тогда и стал прозываться Громовержцем. Как торжествовал он теперь! «О, трепещите все теперь пред мощью силы Зевса! Стрела разгневанного Олимпийца испепелит любого, будь он бог или титан, – бессильны все бессмертные пред ней!» - ликовал кронид, ощущая себя непобедимым.