Поиск
ОН БЫЛ ТОВАРИЩ МОЙ
Бегут, летят недели,
И все короче век.
Уже я помню еле
Войны карельской снег.
И юного солдата
В буденовке, зимой.
Он жил, он пел когда-то,
Он был товарищ мой.
Он о свинец обжегся,
Стал мертвый взгляд чужим.
На ледяной Вуоксе
Лежал он недвижим.
Гремела канонада,
В бою мои друзья,
И мне в атаку надо,
И мне стоять нельзя.
В поту и пепле лица.
Свистела сталь, губя.
Прости:
не мог проститься,
Не пожалел тебя.
А снег в крови заката,
А ты лежал немой,
Белее маскхалата
Студеною зимой.
…Он пел, он жил когда-то,
Он был товарищ мой.
1969
СТАЛА ПАМЯТЬ С ГОДАМИ ПЛОШЕ
Стала память с годами плоше,
Но летят по ночам ко мне
На кровавых обломках лошадь,
Танки в скрежете и огне.
И запекшимися устами
Я твержу на ветру «Ура!»…
И кренятся ко мне крестами
Озверевшие «мессера».
Ах, пугаете нас охотно,
Но смеемся мы вам в глаза,
И хрипит пулемет пехотный
На турели из колеса.
Нет, сраженья — не пасторали, —
Сеча на́смерть, — и это так!
Вы запомнили нас, канальи,
Непечатную речь атак!
Вы запомнили небо в гуле,
Битых «юнкерсов» вороха.
Мы умели — штыком и пулей,
Словом лозунга и стиха!
Век намного мудрей и старше,
Но врывается в сны гроза,
Снятся снова ночные марши,
Сёл заплаканные глаза.
Молодые мы будто снова,
Лезем к дьяволу на рога,
И Кузьмы Горбунова слово —
Как рогатина для врага.
Подставляя в пути плечо вам,
Через дым, через поле ржи
Рвется лирика Щипачева
На Демянские рубежи.
И, как правда, проста, толкова
(Еще волосы не белы),
Муза звонкая Михалкова
В кровь сражается у Полы.
…Стала память с годами плоше,
Но летят по ночам ко мне
На кровавых обломках лошадь,
Танки в скрежете и огне.
1971
И МЫ ЖИВЕМ, ЗАБЫТЬ НЕ В СИЛЕ
В. П. М.
Нам память изменяет часто,
Она, как сеть в реке годов:
Невзгоды, мелочное счастье
Уходят вскользь из неводов.
И мимо — фразы и курьезы,
И шут, что прежде был могуч,
И преданы забвенью грозы,
Над нами бившие из туч.
Иные радости пустые
Давно уж скукой холодят,
Но греют земли, где мы стыли
Годами в звании солдат,
В измятых траками траншеях,
Где мы любили без потерь
Девчонок наших тонкошеих,
Дай бог здоровья им теперь.
И мы живем, забыть не в силе
Ни гроз, ни дружбы, ни вины,
Ни милых девушек России,
Ни первых выстрелов войны.
1952—1972
МАЛЬЧИКАМ ВЕЛИКОЙ ВОЙНЫ
От мешков вещевых горбаты,
От винтовок и станкачей, —
Молчаливо брели солдаты
В черный чад фронтовых ночей.
Безглагольные, точно камень,
Шли… Дорога в крови мужчин.
Я волок вас, скрипя зубами,
По ничейной земле тащил,
Чтоб потом, в свой черед и муку
Плыть на ваших руках, в бреду,
По горячему, словно уголь,
Обагренному кровью льду.
Мы бывали хмельны без водки —
Нараспашку рванье рубах!
И любовь моя — одногодки —
Умирали в моих руках.
Умирали: «Ах, мама милая.
Через слезы ты мне видна…»
И была вам порой могила
В час несчастный — на всех одна.
Я вас помню в кровавых росах,
Где разрыв, а потом — ни зги,
Ваши грязные, как колеса,
Задубевшие сапоги,
Ваши выжженные шинели,
Тенорок, что в бою убит,
Ваши губы, что занемели
И для жалоб, и для обид.
Сколько прошлое не тряси я —
Все одно и то же, как стон:
«Лишь была бы жива Россия
Под зарею своих знамен!»
Я запомнил навек и свято
Ржавый дым и ожог жнивья,
Дорогие мои ребята,
Мои мальчики, кровь моя.
Грубоватые и земные,
Вышло — голову вам сложить,
Вышло — вас пережил я ныне,
Дай бог, память не пережить.
Ни забвенья тебе, ни тленья —
И надежда, и боль веков —
Легендарное поколенье
Непришедших фронтовиков.
Вас запомнят века другие,
Всей безмерной земли края,
Братаны мои дорогие,
Мои мальчики, кровь моя…
1973
БАЛЛАДА О ПАВШИХ СОЛДАТАХ
Весной — не стары, бородаты,
В кровавых повязках, в пыли,
Убитые наши солдаты
Встают из военной земли.
Гремят барабаны и трубы,
Поверка вступает в права,
И шепчут суровые губы
В ночи уставные слова.
Старшины командуют: «Бриться!»,
Почистить велят сапоги.
Темны утомленные лица.
Железны линейных шаги.
На рваных полях, опаленных
Огнем орудийной страды,
Мильоны… мильоны… мильоны
Безгласно равняют ряды.
Штандарты трепещут на фланге.
Весь мир побледнел и затих.
В молчании черные танки
Стоят на исходных своих.
Ни звука, ни звона, ни шага.
Звенящая тишь на Руси.
Застыл Черняховский у флага
И замер Ватутин вблизи.
Весеннею полночью ясной
Кровавая рдеет заря.
И нету погибших напрасно,
И бе́з вести сгинувших зря.
И снова, как прежде, нетленно,
В аду лагерей и печей,
Упорство железное пленных,
Плевавших в своих палачей,
Себе обещавших: «Осилим…
Все выдержим — пули и яд…»
Там Карбышев рядом с Джалилем,
И Зоя, не дрогнув, стоят.
В тиши под луною печальной
Лишь реченьки плачут навзрыд.
Но смолкли они. И начальник
Короткую речь говорит.
— Мы отдали все, что имели —
И душу, и тело свое.
И пусть не дошли мы до цели,
Отчизна дошла до нее.
Мы нашею кровью немалой
Сумели победе помочь.
Но ждать уже мамам, пожалуй,
Нас больше, солдаты, невмочь.
Приказ передайте по фронту:
В победную полночь весны
Упрячьте свою похоронку,
Идите в отцовские сны.
Полкам и солдатам сраженным
Вино разрешаю я пить.
Явитесь к невестам и женам,
Что ждут еще нас, может быть.
Я вас увольняю до света,
Своих навестите сирот.
…Оркестры гремят, и планета
Стоит у крылец и ворот.
Шагают беззвучно колонны,
Оставив последний редут.
…Мильоны… мильоны… мильоны
В Девятое мая идут.
1974
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: