Уже сейчас я не верила, что смогу вынести хотя бы ещё одну единственную секунду не зная о том, что случилось с Колином в лесу. Напряжённо я прислушивалась к тому, что происходило снаружи. Сможет ли ночь рассказать мне что-нибудь о ходе битвы в лесу?

Но всё казалось мирным. Где-то далеко проехала машина, а потом в тишине раздался приглушённый гул самолёта. Луис, стоя, дремал внизу, в саду, левое заднее копыто подогнулось. Но свои уши он направил вперёд, готовый сразу же убежать в темноту, как только услышит зов Колина.

Тильман и я ещё совсем недолго посидели вечером под крышей гаража. Уже было поздно и ему пришлось вернуться домой. Сначала мне хотелось спросить у него, что у него вообще был за дом. Не беспокоилась ли его мать, если он так долго бродил один по лесу. Что делал его отец, если отец вообще был. Но мы уже так долго разговаривали, и я видела, что его мысли всё ещё были заняты Тессой. Всё случившееся отразилось на нём.

Наверное, я пыталась успокоить себя мыслью, что битва, вероятно, как раз только началась. Если у Колина нет никаких шансов, то всё закончится очень быстро. Если же есть, то это продлится минимум до завтра. И хотела я этого или нет - я нуждалась во сне. От усталости я едва могла сделать шаг. Я до того устала, что даже не могла что-нибудь попить. Но сон продлился не долго.

Теперь же я стояла больная и несчастная перед окном и ждала, пока моё сердце снова более-менее успокоится. И только иногда оно ускоряло темп, как будто сам дьявол охотился за мной. И примерно так оно, в конце концов, и было. Тесса была дьяволицей. Как только Колин и Тильман могли поддаться её чарам? Она была не только неряшливой и вульгарной. В моих глазах она была также жадной, отвратительной сучкой.

Я не хотела даже представлять, что именно она сделала с Колином – тогда, во время его крещения кровью. Можно ли было это сравнить с тем, что делали друг с другом человек-мужчина и человек-женщина? При этой мысли мне стало плохо. Или физической близости не было?

Хотя в моей комнате стало довольно прохладно, я оставила все окна открытыми, замоталась в одеяло и села в изголовье своей кровати. Там я ждала, прислушиваясь, и размышляла с пульсирующими висками, пока мой будильник не напомнил мне, что мне нужно идти в школу. Почему-то школа больше не вписывалась в мою жизнь. Она забирала время и отвлекала от того, что стало действительно важным для меня.

Сегодня было важно организовать приют для Луиса. На нашем газоне он не мог оставаться. Ему нужен выгул и приличная еда. Отвести его назад к дому Колина было немыслимо. Значит, оставалась только конюшня дедушки Майке – там, где Колин иногда с ним тренировался. Но кто позаботится о Луисе? Кто будет за ним присматривать?

Тильман появился ещё до завтрака.

- Луис? - спросил он только.

- Я знаю, куда мы отведём его. Можешь его, пожалуйста, вести?

Он кивнул, прошёл в сад и спокойно отвязал Луиса от забора. Мама и папа промолчали, когда я им сказала, что мы намеревались сделать. Мама посмотрела на Тильмана испытывающие. Папин же взгляд погрузился в мир, которого я не могла достичь.

Когда мы прибыли в конюшню, первый урок уже давно начался, и мы были оба уставшие и обессиленные. Тильман выглядел очень бледным. Снова и снова он хватался за живот, как будто его тошнило. Мои пальцы проявились в виде кровоподтёков на его щеке, а справа в углу рта запеклась кровь. Я выглядела не намного лучше.

Жужжание в голове ночью немного ослабело, и я уже начала к нему привыкать, но пульсирующая боль в виске, затылке и плечах не проходила. Что нам было нужно, так это горячая ванна, аспирин и обильный завтрак. То, что я хотела, было совсем другое.

Пони паслись мирно на пастбище, но из людей здесь никого не было, кроме нас. Луис фыркнул, когда Тильман, как само собой разумеющееся, отвёл его в его стойло в конце прохода конюшни. Я сунула несколько купюр за латунную табличку и понадеялась, что слепой дедушка Майке найдёт их.

Тильман похлопал Луиса на прощание по шее, как будто никогда ничего другого и не делал. Я должна была заставить себя пройти в стойло. Потом я всё-таки сделала это и даже набралась смелости, и дала Луису морковку, которую он нежно взял у меня из руки и с хрустом раскусил.

- Можешь иногда присматривать за ним? - спросила я Тильмана. - До того как...

Да, как долго? Пока я как-нибудь не узнаю, что Колин не выжил? А потом?

- Конечно, - сказал Тильман спокойно.

- А теперь нам нужно идти в школу, - вздохнула я, хотя мне и казалось это совершенно неуместно. Я ведь не могла идти в школу, в то время как Колин сражается там с Тессой. Тильман посмотрел на меня с сомнением. На его бледном лице появилась дерзкая усмешка. Слава Богу, Тесса не смогла её у него отнять.

- Гм, сегодня суббота. Уроков нет.

Значит, дошло уже до такого. Я даже не знала, какой день недели у нас был.

- Хорошо, - сказала я, вышла из конюшни и прислонилась к каменной арке.

Тильман последовал за мной, зевая. Тоскливо я прикоснулась к тёмно-зелёному безудержно растущему плющу и попыталась привести свои мысли в порядок. Это было трудно, потому что воспоминания парализовали меня. Здесь, как раз на этом месте, я в первый раз взглянула Колину в лицо, после того как он спас мотылька из ловушки паука. Внезапно я забыла про свои пульсирующие виски и отодвинула воспоминания в сторону.

Паук. Конечно! Мне нужно посмотреть, что делает паук. Я нуждалась в нём. Чёрная вдова показала мне, что Тесса прибыла. А в волосах и одежде Тессы кишели отвратительные ползающие насекомые. Каким-то образом она была с ними связана. Каким образом я не знала, но, может быть, Чёрная вдова подскажет мне так же, как обстоят дела в битве. Была ли Тесса ещё жива. Или... Я повернулась в сторону Тильмана, который рассеянно смотрел на пастбище.

- Мне нужно ещё кое-что сделать. Я была бы признательна, если бы ты не слонялся здесь один. Иди домой и хорошо выспись.

Тильман раздражённо скривил рот. Точно, он не любил приказы так же сильно, как и я.

- Прости, - добавила я и попыталась улыбнуться. Я потерпела в этом полную неудачу.

- Ты собираешься что-то предпринять, не так ли? Ты что-то планируешь...

- Тильман, я... я понятия не имею. Да, возможно я что-нибудь предприму. А возможно, и нет. Мне надо подумать. Но, несмотря на то, что из этого выйдет, нам сначала нужно отдохнуть. И притом основательно.

Слова "нам" сотворило чудеса. Не говоря ни слова и со скоростью обезьяны, он побежал впереди меня в сторону Риддорфа. Я спешила за ним, потому что всё равно собиралась идти по этой дороге. Когда мы достигли центра городка, он решил с покорным вздохом снова обратить на меня внимание. Он обернулся ко мне и сдержанно посмотрел на меня.

- Ну, хорошо, - проворчал он. - Мне действительно нужно срочно выспаться. Я всю ночь обдумывал всё это дерьмо.

И, не попрощавшись, он развернулся и перешёл на другую сторону улицы. Странная это была дружба.

- Тебе тоже хорошего дня, - прорычала я.

Потом я прошла к почте и спешно пролистала телефонную книгу. В школе я вряд ли встречу своего учителя по биологии. Я попыталась сначала найти его в Риддорфе. Шютц. Существовало только три записи. В Кёльне их было бы несчётное количество. Манфред. Это был он. По крайней мере, что-то, что сработало без проблем. Я записала адрес и спросила, как туда добраться на автозаправочной станции напротив.

Десять минут позже я стояла перед серо-отштукатуренном домиком, который срочно нуждался в ремонте. Табличка звонка пожелтела, а рядом с входом гнили дикорастущие кусты вьющихся роз. Мне пришлось позвонить три раза, прежде чем дверь, наконец, открылась. Господин Шютц встретил меня в халате в чёрно-синюю полоску и с лохматыми волосами, которые торчали во все стороны. А между ними просвечивала его маленькая, круглая лысина.

Заспано он смотрел на меня и не смог подавить зевок.

- Елизавета, что ты тут делаешь? Что-то случилось?

Он устало отошёл в сторону, так что я смогла войти. Пахло табаком, кремом для бритья и поджаренной яичницей, очень человеческий убаюкивающий запах.