— Безрезультатно, — ответила я холодно.

— На них не научишься ездить верхом. Они тебя просто носят.

Хорошо. Колин не тренировал девушек. А на лошадях Майки не научишься ездить верхом. Это, наверное, была его манера сказать мне, что я здесь нежеланный гость. «Эли, здесь ты ничему не научишься. Поэтому убирайся.»

Я чувствовала, что могу потихоньку встать, но у меня не было даже примерной идеи, как разумно закончить этот вечер. Мне казалось, что я нахожусь за тысячи километров от дома.

Даже если я кому-нибудь позвоню, чтобы меня забрали - этот кто-нибудь может быть либо мамой, либо папой - как мне описать, где я нахожусь? Где вообще была следующая асфальтированная дорога? Разочарованно я оставалась сидеть и притянула колени ещё ближе к телу. Носки сапог Колина развернулись. Я смотрела за ними, как они шаг за шагом удаляются от меня. "Говнюк", подумала я разъяренно.

"Ничего другого, кроме высокомерного замечания, у тебя нет наготове, не так ли?"Он приостановился.

- Подожди меня снаружи. Я отвезу тебя домой.

Я с удивлением подняла глаза. Но Колин уже исчез бесследно. Наверное, он обхаживал своего адского коня в конюшне.

Я, кряхтя, поднялась. Моя левая нога затекла. С пульсирующим покалыванием кровь возвращалась назад, когда я удалялась от поилки. Пони снова были все на месте и щепали спокойно траву, как будто бы Майке и других здесь никогда не было. Мой велосипед не стоял больше возле забора. Ну и пускай, подумала я безразлично. Значит, его нет.

Неуклюжими шагами я прошла, качаясь, к заросшей плющом арке ворот, возле которой включился старый чугунный фонарь и залил желтоватым светом тёмно-зелёные листья. В стороне надо мной паук заканчивал дрожащими ногами свою паутину, зловещее произведение из тысячи клейких, приносящих смерть ниточек. И в них уже попал мотылек. Отчаянно он бил своими покрытыми пыльцой крыльями. Знал ли он, что умрёт?

Два белых длинных пальца подхватили мотылька и осторожно освободили его из его ловушки. Паук остался неподвижно сидеть. Колин провёл большим пальцем почти нежно ему по спине.

— Ты найдешь другую жертву, — сказал он тихо. — Тут в темноте летает ещё много маленьких тварей.

Зачарованно я наблюдала, как мотылёк с почти невидимой вибрацией, встряхнул своими крыльями и прижался к тыльной стороне руки Колина. Совершенная гладкая тыльная сторона руки, под белой чистой кожей которой пульсировали голубые вены. Почти неохотно мотылёк отстранился и улетел, кружась в темноту.

Колин снял свою кепку, это я заметила краем своего поля зрения. Возле его пыльных сапог вилась, мурлыча, в серую полоску кошка. Это довольно глупо - уставиться на сапоги парня, напомнила я себе. Но внезапно я побоялась смотреть ему в лицо. Хотя мне и очень хотелось. Была ли Майке права? Был ли он уродлив?

Я должна была заставить себя поднять голову. Как будто магнитом, мой взгляд тянуло вниз, так сильно, что было почти больно оторвать его от земли. Если бы я не приложила все свои силы, то так бы и стояла с опущенной головой.

Но теперь я смотрела прямо на Колина. Я пошатнулась назад и ударилась локтями об изъеденные камни арки ворот. Я не рассчитывала на то, что увидела. Высокомерное, благородное или грубое лицо - да, может быть. Но не это.

Я точно не могла сказать, был ли Колин красив. Но уродливым он точно не был. Он выглядел иначе. Он отличался от всех мужчин, которых я до этого встречала. Его глаза были наискось и глубоко тёмными, как у индейца. Из них исходил внутренний свет, как у людей с высокой температурой - но гораздо здоровее и энергичнее.

Кожа натянута, светлая и безупречная, на выдающихся скулах. Его чёрные, лохматые пряди волос, густые и подвижные, доходили до его резко очерченного благородного носа. Лицо, смешенное из тысячи народов, выглядело и старым, и молодым одновременно.

Он смотрел на меня без эмоций и убрал непокорные волосы небрежным движением со лба. Оно выглядело, как вырезанное из камня. В обоих ушах у него были несколько простых серебряных колец - даже на самом верху, где прокалывать очень больно. И потом ещё его губы. Я редко видела более совершенный рот у мужчины, это я должна была неохотно признать. Тонкие, всё-таки полные, изящно изогнутые губы, с крошечными ямками в уголках губ, почти такие же бледные, как кожа - сильно бледные.

- В искусственном свете ты выглядишь тоже не особенно здоровой, - прокомментировал, совершенно нетронутый моим разглядыванием, и обнажил, улыбаясь, безупречный сверкающий ряд зубов. Он что, читает мысли?

- Тебе надо быть готовым к тому, что на тебя будут смотреть в редких случаях, когда на тебе нет кепки, под которой ты обычно прячешься. Например, как сейчас, - съязвила я и почувствовала, как покраснела. Да, я вспотела, лежала на сене, с макияжем я рассталась по пути сюда, и вечер с различными недо-обмороками превратился в "Bad Hair Day" (дню с плохо сидящей прической или плохому дню вообще). Поэтому, скорее всего, я выглядела не особо хорошо. По крайней мере, я надеялась, что не выглядела так странно, как он.

- Итак, ты хочешь домой? спросил он.

- Вообще-то нет, - ни сразу ответила я слишком честно. Нет, я ещё не хотела домой. Было чувство, как будто ночь тянула меня на простор, на природу. Колин посмотрел на меня своими раскосыми угольными глазами.

- В какой-нибудь деревенский кабак или пиццерию я не пойду, - уточнил он тоном, который не потерпит протеста.

- Я тоже нет, - ответила я быстро.

- Тогда пойдём со мной, - сказал он просто и уверенно пошёл к своей машине, которая была припаркована за конюшней.

В первый раз я рассмотрела её сознательно - настоящий монстр - внедорожник. Конечно, чёрный. Наверное, такое чудовище нужно, чтобы везти такого гиганта, как Луис, вместе с прицепом. В огромном багажнике лежал мой велосипед.

Он открыл мне дверь, и я забралась на пассажирское сиденье. Воздух в машине был спёртый. Жужжа, стёкла скользнули вниз, и влажный, ароматный воздух ночи стал ласкать прохладой мою кожу.

Я не имела понятия, куда он меня повезёт, что он хочет делать со мной. Может быть, он отвезёт меня просто домой - это я ожидала, потому что я не думала, что он говорит желанием провести со мной время. Тем не менее, я не знала этого точно. Я предоставила ему свободу выбора – одна из вещей, беспокоящих моих родителей. Никогда не садись в машину незнакомца.

Оставайся всегда независимой. Если у тебя возникли сомнения, возьми такси. Я все советы пропустила мимо ушей. Длилось какое-то время, прежде чем мы достигли асфальтированную дорогу. Колин оставил фары выключенными. Я не решалась указать ему на это. Может быть, тогда он высадит меня, и тогда я должна буду тащиться пешком через пустырь в кромешной тьме.

Только на шоссе он неохотно нажал кнопку и включил фары. На пути до Кауленфельда, не доезжая два или три километра до моего дома, он свернул в лес. Улица сузилась, пока не перешла когда-то покрытую иглами хвои подъездную дорогу.

Вокруг нас была полная тишина, только круги фар освещали неровную дорогу. Колин остановился, чтобы пропустить олениху с её детёнышем, и смотрел животным с хмурым взглядом вслед. Воспоминание о моем сне поколебало моё восприятие. На секунду я почувствовала их сильно бьющееся сердца. Потом перед нами появились открытые ворота из кованого железа.

Колин легко провёл через них огромный автомобиль, припарковался и выключил мотор. Я молча оставалась сидеть рядом с ним и увидела в темноте старинный дом, построенный из серого камня. Длинноногая кошка появилась из темноты. Мяукая, она подбежала к нам, когда мы выходили из автомобиля.

- Привет, Мистер Икс, - сказал тихо Колин и погладил кота по спине.

Я как будто находилась в сказке, но я не боялась. Мой пульс бился жизнерадостно в моём теле, и мою кожу покалывало от корней волос до кончиков пальцев.

Мерцание молнии позади чащи леса осветило коротко декорацию. Прямо как длинная, тонкая тень, Колин стоял возле меня и смотрел на дом.