В здании дискотеки снова включили свет. Люди загудели и захлопали в ладоши, пока грохот басов их не заглушил. Некоторое время мы молча стояли друг перед другом.

- Это выглядело красиво, то, как ты танцевала, - тихо сказал, наконец, Колин.

Комплимент - он сделал мне комплимент? Или он издевался?

Ты тоже, хотела сказать я, но у меня вырвался только сухой кашель. Мой взгляд упал на кусочек голой белой кожи, которая выглядывала из его открытого воротника рубашки. Я слегка покачнулась. Я чуть просто так взяла и не дотронулась до него.

А я ещё никогда просто так не дотрагивалась до парней. Это было моим железным правилом. Никогда не быть навязчивой. Никогда не делать первого шага. И, конечно, не с кем-то, кто только и ищет мухобойку, которая бы подошла для меня.

- Потому что это было по-настоящему. Это была ты. А никто-то другой, - продолжил Колин.

Вообще это прозвучало не так, как будто он ищет мухобойку. Но мой голос снова не послушался меня.

Внезапно холодный порыв ветра прошёлся по моим волосам. На долю секунды по моему телу прокатилась ледяная дрожь. Колин отвёл взгляд.

- Залезай, я довезу тебя до дома.

О, да конечно. Но как ни странно, я нашла непонятное удовольствие в том, чтобы подчиниться его приказу. Во мне распространилась вялая сонливость.

Когда я охотно опустилась на кожаное сиденье, я вспомнила, не смотря на неторопливость и вялость моих мыслей, папину просьбу. Он увидит, когда Колин меня подвезёт - мне нужно будет выполнить его желание, если он ещё не спит. Но скорее всего он уже спит.

- Ты, - начала я осторожно.

Да, получилось. Я снова могла говорить.

- Мой отец хотел бы знать, кто за рулём этого монстра, на котором меня сейчас подвезут уже в третий раз, - я пожала, извиняясь, плечами. - Моя мама нас видела. Не мог бы ты коротко сказать ему привет?

- Конечно, - сказал Колин спокойно.

Но его насмешливая ухмылка не укрылась от меня.

- А почему тогда ты так глупо ухмыляешься? - проворчала я.

Ухмылка превратилась в мелодичный смех.

- Ты сильно любишь своего отца, не так ли? Другая девушка просто попросила бы меня высадить ее немного раньше.

- Конечно, я люблю его, - ответила я вызывающе.

Что он имел в виду, говоря "другая девушка"? Это что, было его хобби - развозить несовершеннолетних девушек по домам?

- Это хорошо, - ответил он, и насмешливый тон исчез из его голоса.

После нескольких минут молчаливой езды в ночи мы приехали.

Меня затошнило. Папа был представительным мужчиной, и те немногие парни, которых я ему до этого представила, при виде его возвращались к ранней стадии детства. Что, в свою очередь, в моих глазах совсем не выглядело желанным. Они просто боялись его. При том, что он никогда не обращался с ними плохо или высмеивал их. Он всегда был исключительно дружелюбным.

Колин был не менее впечатляющим, хотя и по-другому - более молодой. Как же всё закончиться с ним? Может, они скомпонуются, а я останусь в стороне? Или папа посчитает его некрасивым, как Майке? Попросит показать свои водительские права? Ни одна из этих идей не понравилась мне.

Я с трудом вылезла из машины и проскользнула во двор, чтобы посмотреть, не спит ли папа. Конечно, он не спал. В зимнем саду горел свет, я увидела его сидящим за столом.

Я подозвала Колина к входной двери. Зайдя в коридор, Колин громко втянул воздух, как будто что-то предчувствовал. На какое-то мгновение он остановился.

- Все в порядке?- прошептала я.

- Да, все нормально,- пробурчал он, но по его глазам я поняла, что что-то не так.

Он был недоверчив, хотя и пытался скрыть это. Но сейчас у меня не было ни времени, ни терпения задумываться об этом. Я решительно пошла вперед, в зимний сад, где папа при свете свечи сидел в раздумьях над своими книгами и делал заметки.

- Привет папа, я привела моего шофера, ты ведь хотел с ним познакомиться. Это Колин, он..., - я замолчала, потому что папино лицо в один момент окаменело.

Он резко поднялся, расправил плечи и громко втянул воздух, также как Колин только что в коридоре. Меня он вообще не воспринимал.

Растерявшись, я повернулась к Колину, который пристально рассматривал папу мрачным взглядом. Его глаза пылали, необъяснимое предчувствие, написанное на его лице, превратилось в твердое подозрение. Что тут творилось? Невидимая сила задвинула меня назад, так что я прижалась к стене и беспомощно наблюдала за обоими. В помещении слышался треск, похожий на звук горящих бенгальских огней, только громче и угрожающее.

- Что тут происходит? - хотела закричать я, но у меня пропал голос. Папа сделал шаг вперед, в этот же момент Колин нагнулся как хищник перед прыжком. Они беспрерывно смотрели друг другу в глаза.

От папиного взгляда у меня то и дело пробегали мурашки по спине. Таким я его еще никогда не видела - грубым, необузданным и невероятно яростным. Колин тоже казался бешеным, но в его мрачном лице я увидела, прежде всего, неверие и безграничное удивление, вперемешку с агрессивностью и яростной силой.

Казалось, из папиного горла раздавалось раскатистое рычание. Его руки были сжаты в кулаки, бурлящая враждебность, исходящая от него, заставила бы любого другого убежать. Но Колин держался стойко.

- Немедленно покиньте мой дом,- тихо, но угрожающе сказал папа. У меня вырвался жалобный стон.

Что бы тут не происходило, это наводило на меня такой ужас, что я почувствовала тошноту, а на лбу выступил холодный пот. Это были не люди. Это были кровожадные соперники.

- И никогда больше не приближайтесь к моей дочери. Понятно?

Колин не испугался. Он всё ещё испытывающе втягивал воздух, всё это время оставаясь спокойным. Его глаза были направлены на моего отца.

- Но, папа, он мне ничего не сделал, - тщетно пыталась я спасти ситуацию.

- Убирайся, - ревел он, игнорируя меня. Его голос был настолько громким и грубым, что мои уши заболели.

Никогда прежде я не видела, чтобы он так выходил из себя. Колин не показывал никаких следов страха или нервозности. Не отрывая глаз от моего отца, он попятился назад из зимнего сада, открыл дверь и

вышел из дома по наружной лестнице.

На газоне он ещё раз обернулся ко мне - ужасное чувство дежавю из моего сна, только сейчас его от меня отделяли толстое оконное стекло и сердитый отец. Его глаза светились как чёрные угли, но его взгляд был таким грустным, что у меня заболело сердце. Затем он растворился в темноте ночи.

Ошеломленно я посмотрела на папу. Треск исчез, но, казалось, по его напряжённому телу всё ещё неслась чистая энергия.

- Что это такое было? О чем ты думал? - теперь разозлилась я. - Он мне ничего не сделал! Он только довёз меня домой, и это всё!

Я была слишком слаба, чтобы кричать, но, по крайней мере, мой голос не сорвался. Вместо этого, у меня из глаз потекли слёзы. Папа был похож на кого-то, кто пытается всеми возможными силами выразить словами своии мысли.

- Он тебе не подходит, Елизавета, - сказал он, вынуждая себя успокоиться. - Он старый и ...

- Ему двадцать! Он всего на три года старше, - перебил я его.

- Двадцать, - прорычал папа презрительно. - Ты его видела? Да ведь он Донжуан, один из тех парней, кто цепляет девушек и использует их, обрюхатит и разобьет им сердце. Это видит даже слепой!

Я всегда могла положиться на своё чувство и понять, обманывал меня кто-то или нет. На этот раз это было настолько очевидно, что я не сомневалась. Папа обманывал. Каждое слово было ложью.

- Ты лжешь, - сказал я.

- Не смей обвинять меня во лжи, Елизавета, - закричал на меня папа. - Он уничтожит все, что тебе дорого. Все!

Его голос и глаза были такими странными и страшными, что я могла думать только об одном: сбежать отсюда. На улицу. Я не останусь здесь больше ни минуты.

- Ты зашёл слишком далеко, папа, - сказала я тихо. - Я не шлюха. Ты мог бы мне доверять. Но ты этого не делаешь. И ты меня пугаешь!

Одним прыжком я достигла двери зимнего сада и побежала так быстро, как только могла, вниз по ступенькам, в сад. Мгновение я была уверенна, что чувствую его дыхание позади себя, но я свободно запрыгнула на свой повреждённый велосипед, нажала на педали и помчалась по просёлочной дороге вверх, потом в лес.