Кончилось все это тем, что некоторым членам французской делегации, в том числе и министру иностранных дел Сованьяргу, стало просто нехорошо. К вечеру эксперимент с каминами прекратили. Пришлось включить батареи, что обеспечило более подходящие условия для продолжения работы.

Встречался я с Жискар д'Эстэном и еще раз. В сентябре 1986 года по приглашению правительства МНР он приезжал на охоту в леса на севере этой страны и на обратном пути из Улан-Батора в Париж на сутки как гость Президиума Верховного Совета СССР остановился в Москве.

У нас состоялась продолжительная и любопытная беседа. Из нее я понял, что напрасно кое-кто во Франции и за ее пределами пытается списать Жискар д'Эстэна в архив как политическую фигуру. Бывший президент Франции, а ныне сенатор еще не вложил свою шпагу в ножны и готов пофехтовать ею на аренах политической борьбы в своей стране.

— Этого, — утверждал он, — ждут от меня и мои сторонники во Франции.

Сейчас Жискар д'Эстэн не занимает какого-либо официального поста в правительстве. Однако, видимо, не случайно не только во Франции, но и за ее пределами многие часто вспоминают этого человека, уже вписавшего в историю Франции и в летопись ее внешней политики страницы, которые изъять нельзя.

На президентских выборах во Франции в мае 1981 года Жискар д'Эстэн потерпел поражение. Президентом был избран Франсуа Миттеран — лидер социалистической партии. Эти выборы хотя и не стали шоком для страны, но все же ее взбудоражили. Поляризация сил проявилась четко и к невыгоде буржуазии. Одержали верх левые силы — социалисты, коммунисты и левые радикалы. В соответствии с этим в июне 1981 года образовалось правительство, в которое вошли и коммунисты.

Нелегкая задача стояла перед новым правительством. Ставить опыты в политике, экономике, международных делах оно не имело возможности. Наблюдательным людям сразу бросилось в глаза, что никаких серьезных социалистических элементов в экономику и общественную жизнь страны новый президент Франции вводить не собирается.

Вскоре после триумфа левых сил мне пришлось встретиться с французским министром внешних сношений Клодом Шейсоном в Нью-Йорке во время пребывания на сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Министр заявил:

— Новая власть поведет страну по пути социалистических преобразований.

Говорил он горячо и эмоционально. Я и другие члены советской делегации, присутствовавшие на беседе, пришли к выводу: говорилось слишком хорошо, чтобы стать реальностью.

— Ну что ж, — сказал я моему французскому коллеге, — время все поставит на свое место.

Оно вскоре и поставило. Никаких попыток осуществить, даже в эксперименте, мероприятия по социалистическому преобразованию общества Франция, конечно, не увидела.

Известное движение в развитии советско-французских отношений появилось с визитом Миттерана в СССР в июне 1984 года. С нашей стороны в ходе переговоров с ним было подчеркнуто, что Советский Союз руководствуется по отношению к Франции не конъюнктурными, а постоянными, широкими интересами, тем, что сближает советский и французский народы, укрепляет между ними взаимопонимание и дружбу. Ему говорили:

— Первостепенное значение в настоящее время имеет то, чтобы советско-французские отношения после тех сбоев, которые отмечались за последние годы, вновь пошли вперед во всех областях, в первую очередь в политической. Безусловно, особую важность приобретает поддержание большей стабильности в этих отношениях.

Я участвовал в беседах с президентом во время его пребывания в Москве. Помимо того, мне пришлось еще дважды встречаться с ним и беседовать. Один раз в Кремле в ходе того же визита, а другой — в Париже, когда я по приглашению правительства Франции приезжал туда по пути из Мадрида в Москву в сентябре 1983 года. В беседах принимал участие наш крупный дипломат Ю. М. Воронцов.

Впечатление от бесед с Миттераном соответствует тому, которое сложилось у советской стороны после визита президента в Москву, с той лишь разницей, что в беседе в Париже он чувствовал себя более скованным — в ее атмосферу добавил «электричества» известный инцидент с южнокорейским самолетом.

То, что произошло позднее в советско-французских отношениях, лучше всего можно оценить по советско-французским встречам на самом высоком уровне. Такие встречи происходили между К. У. Черненко и Миттераном в 1984 году, между М. С. Горбачевым и Миттераном в 1985 и в последующие годы.

Во время визита Миттерана в Москву в 1986 году состоялись также его встречи с Председателем Совета Министров СССР Н. И. Рыжковым и со мной.

Все эти встречи, и особенно на высшем уровне — М. С. Горбачева с Миттераном, — обогатили советско-французские отношения. Несколько возродился дух сотрудничества. Конкретные итоги визита, состоявшегося в 1986 году, нашли свое выражение в речах, с которыми выступили М. С. Горбачев и Миттеран на торжественном обеде в Кремле, а также в опубликованных в ходе визита и по его окончании документах.

Когда я провожал французского президента в аэропорт, он, касаясь своих встреч с М. С. Горбачевым и всей атмосферы, в которой проходил визит, сказал:

— Хочу дать самую высокую оценку значения этой поездки в Москву как для развития двусторонних отношений, так и для широкой международной политики.

В Советском Союзе итоги визита французского президента в 1986 году оценивались по справедливости высоко. Так же они оценивались и в других странах, внешняя политика которых отвечает интересам мира.

В беседах в Москве вместе с Миттераном с французской стороны принял участие новый министр иностранных дел Жан Бернар Рэмон, назначенный на этот пост незадолго до визита президента в Москву. До этого назначения Рэмон работал на посту посла Франции в Москве и пользовался уважением в дипломатических кругах.

В восьмидесятые годы на политическом горизонте появился новый французский деятель — Ролан Дюма. В декабре 1984 года он занял пост министра внешних сношений Франции. Ранее мне встречаться с ним не приходилось. Поэтому интерес представляло знакомство с партнером из страны, имеющей на мировой арене большой вес. Тем более что и как личность Дюма, несомненно, представлял немалый интерес.

На меня произвел впечатление уже такой факт из биографии Дюма, как его участие в движении Сопротивления. В годы молодости ему пришлось познать ужасы войны. Она затронула своим огнем и его семью. С отцом Дюма, активным участником движения Сопротивления, гитлеровские палачи беспощадно расправились в 1944 году.

Было видно, что это оставило глубокий след и в сознании Дюма. Нельзя сказать, что он постоянно предавался воспоминаниям, давал выход своим чувствам. Однако Дюма с основанием гордится своим участием в борьбе против фашизма.

Друзьям по движению Сопротивления и идеалам борьбы с фашизмом он оставался верен и после войны, когда стал известным адвокатом и журналистом. В период «холодной войны» и оживления реакции во Франции в пятидесятые годы Дюма активно, часто с успехом защищал подвергавшихся нападкам ветеранов Сопротивления, противников колониальных войн Франции в Индокитае и в Алжире. Нередко в числе его подзащитных значились и коммунисты. Как раз в то время он познакомился с Миттераном.

Мои первые беседы с Дюма, прибывшим в марте 1985 года с визитом в Москву, показали, что, не будучи профессиональным политиком или дипломатом, он обладает тем не менее немалым опытом в международных делах. Он — достойный представитель Франции, таким и запомнился по состоявшимся встречам.

Помню броскую формулу, которой он охарактеризовал политический диалог с СССР:

— Этот диалог — константа французской внешней политики.

Сказано коротко, но точно.

Не только коренные интересы безопасности обеих стран, но и их богатое прошлое, их культура, искусство тоже всегда превращались в аргумент на пользу взаимопонимания, обмена в области духовной жизни между советским и французским народами.