— А как Варя? — спросил Ос.

— Спит. Я отправил к ней своего лейтенанта, чтобы показания записал, как проснётся. Но его там уже встретили орлы твоего родителя. Теперь будем договариваться, но в ваших интересах не мешать следствию.

Оскар кивнул, прекрасно понимая, что сейчас они все не в лучшем положении. Варя стреляла в Сидорского. Сам Сидорский заявляет, что защищался, и обвиняет Оскара в организации убийства. Глупость, конечно, но следователь обязан рассмотреть и его версию.

— Ты пока у нас и главный свидетель, и главный обвиняемый, — заметил капитан.

— Письмо вам доставили? То, в котором мне назначили встречу на крыше?

— Да, — кивнул следователь. — Но ты сам мог его составить. Почему нет?

— Зачем мне это? — устало спросил Оскар, уже в сотый раз отвечая на столь странный вопрос.

— Увы, ответа у меня нет.

Несколько минут в кабинете стояла тяжёлая, неприятная тишина, разбавляемая лишь доносящимися через форточку звуками улицы. И Ос уже решил, что ему придётся провести здесь всю ночь, когда дверь распахнулась, впустив Всеволода в сопровождении его старого знакомого полковника Михайлова.

— Лёня, — обратился тот к капитану, — оставь мальчика в покое. Пришло подтверждение, что охранника Варвары Черновой, найденного без сознания в сторожке вместе с привратником, обезвредили с помощью всё того же препарата, который наши назвали «снежная пыль». Как видишь, работал профессионал.

— Снежок, — кивнул Иванов. — Но что могло помешать вашему мальчику… — он бросил в сторону Оскара недоверчивый взгляд, — самому нанять Снежка. Денег бы у него на это хватило.

— Ты пытаешься вывернуть дело так, как выгодно тебе, — зло бросил Всеволод, останавливаясь за спиной Оскара и глядя в глаза следователю. — К твоему сведению, эта падаль Сидорский явно собирался организовать убийство Оскара руками его же девушки! И если бы ты умел проводить допросы, то смог бы вытянуть из Сидорского правду!

— Да он же только после операции! — рявкнул капитан.

— А мне плевать! Говорить может, значит допрашивай!

— Да кто вы такой, чтобы мне указывать?!

— Хватит! — остановил их перепалку спокойный, как скала, полковник. — Основательный допрос Сидорского проведём завтра утром, как только разрешат врачи. Ещё нужны показания девочки, и… — он сочувственно посмотрел на Всеволода, но тот ответил ему строгим уверенным взглядом.

— Мой племянник выкарабкается. Он крепкий парень.

— Будем на это надеяться, — произнёс полковник. — А мальчика отпускай. Всё равно он под подпиской. Никуда не денется.

— Ладно, — нехотя бросил капитан, которого явно съедало желание закрыть Огарева за решёткой хотя бы на ночь. — Распишется в документах, и отпущу.

Увы, сам Оскар прекрасно знал, что вернётся в этот ненавистный кабинет ещё не раз… и будет возвращаться до тех пор, пока дело не закроют. Почему? Да всё просто: несмотря на лояльность полковника с семье Огаревых, капитан Иванов явно был заинтересован, чтобы обвинение пало именно на Оса. Чтобы именно он отправился в тюрьму.

Я очнулась в больничной палате. Надеюсь, это хотя бы не психиатрическое отделение, а то, учитывая моё состояние перед погружением в сон, доблестные врачи вполне могли определить меня к психам. Правда, здесь на окнах не было решёток, да и дверца оказалась приоткрыта, а значит я пока ещё среди относительно нормальных пациентов.

Меня раздели… точнее, переодели в какую-то непонятную штуковину, похожую на длинную широкую футболку. Она оказалась сшита из довольно приятной ткани, да и вообще почти не ощущалась на теле. Палата моя была рассчитала только на одного клиента, то есть, простите, пациента, и показалась мне приятной и даже уютной.

Не успела я присесть, дверца приоткрылась, впустив внутрь женщину среднего возраста с фонендоскопом на шее. Она представилось Ольгой Ивановной, моим лечащим врачом. Провела тщательный осмотр, спросила, как себя чувствую, не требуется ли мне поговорить с психологом. Конечно, я отказалась. Сейчас, когда всё закончилось, а моё состояние хотя бы частично пришло в норму, воспринимать реальность стало куда проще даже без помощи специалистов.

Вообще, никаких существенных травм у меня не обнаружилось. Разве что скула немного опухла, да ссадины на руках побаливали. Но в остальном держать меня в больнице дальше не имело смысла. И тем не менее, Ольга Ивановна сообщила, что переночевать мне придётся здесь. А вот завтра утром, когда придут результаты анализов, если я буду себя хорошо чувствовать, то, может быть, она сжалится и позволит мне уйти.

Правда, разрешение переодеться во что-нибудь другое и погулять хотя бы по территории больницы мне всё же дали. Но не успела я обрадоваться, как в дверь постучали, и на пороге появился хмурый и уставший Сергей Владимирович Огарев.

При его виде леди-врач стушевалась и поспешила оставить нас одних. Подозреваю, она уже успела узнать, кто это такой, и потому считала правильным держаться подальше.

— Варя, я бы не стал тебя беспокоить, если бы всё оказалось проще, — начал он, присаживаясь на единственный имеющийся здесь стул.

— Скажите, как Ярослав? — поспешила спросить, искренне боясь услышать ответ.

— Борется мальчик, — ответил он, вздохнув. — Мы бы перевели его в другую больницу, но сейчас это слишком опасно для его здоровья. Я привлёк лучших хирургов города. Но пока ничего неизвестно.

— Он выживет, — заявила, словно старалась заставить саму судьбу в это поверить. — Выживет.

— Обязательно, Варя, — с мягкой, едва заметной улыбкой произнёс Сергей Владимирович. — Мы делаем всё возможное. Но сейчас я пришёл к тебе по другому вопросу. Ты — свидетель. Следователь настаивает на допросе. Я старался этого избежать, но гнида Сидорский, так удачно получивший пулю в область паха, заявляет, будто именно Оскар его туда заманил, и что стрелял в него тоже Оскар, а он лишь защищался, потому и выстрелил. Говорит, что целился в ногу, а попал в живот… да ещё и Ярославу.

— Сволочь! — прорычала я, сжимая пальцами край своего одеяла. А потом решительно вздохнула, посмотрела на отца своего любимого мужчины и ответила: — Я дам показания. Хоть сейчас.

— Хорошо, Варь. Кушать хочешь? — зачем-то поинтересовался он.

— Нет… Совсем нет, — отозвалась, помотав головой.

— В таком случае, я подожду окончания твоей беседы со следователем, а потом мы вместе поужинаем, заодно и поговорим.

— Хорошо, — кивнула, правда, тут же опомнилась и посмотрела на свой наряд: — Но…

— Тебе сейчас принесут одежду. Не может же девушка моего сына беседовать со следователем в подобном виде.

После чего снова легонько мне улыбнулся и вышел. А спустя минуту появилась незнакомая мне женщина с пакетами. Она представилась Анной, моим адвокатом. Спросила, нужна ли мне помощь, а когда я отказалась, сообщила, что будет за дверью.

Переоделась и привела себя в порядок я довольно быстро. Хотя, наверно, всё дело в том, что мне хотелось как можно скорее рассказать правду обо всём произошедшем. Потому, спустя десять минут я уже сидела на кровати, одетая в спортивные брюки и футболку, а напротив всё на том же стуле разместился мужчина в штатском. Хотя лично мне казалось, что у него на лбу большими буками написано «МВД России».

Он вёл себя учтиво и очень вежливо. Вопросы задавал по порядку, не перебивал, когда я рассказывала. При этом быстро записывал всё на лист. Не знаю, сколько у него ушло этих самых листов, но говорила я долго. Начать решила с пожара в гипермаркете, с той самой ночи, когда Ос спешно уехал, не успев ничего мне объяснить. О наших отношениях рассказывала скупо, но вот о событиях прошедшего вечера поведала очень подробно. Кстати, так и не спросила, сколько я была без сознания. Учитывая длину местного светового дня, сейчас могла быть как и глубокая ночь, так и вечер.

— Значит, вы утверждаете, что Сидорский угрожал вам. Что именно он организовал всё это.

— Да, — ответила уверенно. — Но, как я уже сказала, меня похищал не он. Этот ваш Сидорский заплатил парням, которые меня ему и привезли. Потом он позвонил с моего телефона Оскару и шантажом вынудил приехать.