Джейн же призналась, что в глубине души она — «деревенская девушка». Ей была свойственна сдержанность, отчего Джефф уверился в том, что она не станет легкомысленно поощрять мужчину. И когда Джейн отдаст избраннику свое сердце, он должен будет оказаться достойным ее.

— Надеюсь, ты мне позволишь вскоре опять куда-нибудь тебя отвезти, — спросил Джефф, когда они припарковались у бокового входа в больницу. Большинство огней погасло. Некому было обратить внимание на молодую пару, сидящую в машине. — Не позволим глупым разговорам все испортить, Джейн. Нет причины, по которой нам нельзя быть друзьями и проводить вместе много приятных вечеров.

Вот когда у Джейн появилась возможность сказать Джеффу, что причина есть. Что она помолвлена — по крайней мере, практически помолвлена — с другим. Если Джейн сейчас ему не скажет, это будет означать, что она опять обманывает Джеффа. Он простил ее за первый маленький обман, но во второй раз может не простить так легко.

Но если она расскажет ему о Тони, это может испортить их дружбу. А Джейн не хотела, чтобы это произошло. Ей нравился Джефф, и она получила такое удовольствие от вечера с ним, что с нетерпением будет ждать других вечеров, которые они проведут вместе. Тони хотел, чтобы она развлекалась. И ее не волновали сплетни. Тем более без всяких оснований. Как сказал бы ее дед: «Треск костей — от палок и камней, когда меня обзывают, это меня обидеть не может».

— Нет, — по-моему, нет такой причины, — услышала Джейн собственный голос. — И, по-моему, глупо позволять сплетням испортить дружбу. Говорить все равно будут, что бы ты ни делал. И мне тоже очень понравился этот вечер, Джефф.

Его синие глаза весело посмотрели на нее сверху вниз, и он накрыл рукой ее руку, которую она сжимала в кулачок у себя на коленях. Ему вдруг страшно захотелось поцеловать ее. Она выглядела такой красивой и неискушенной при свете луны, подняв к нему свое лицо с сияющими глазами и такими привлекательными мягкими губами.

Джефф понял, что давно не целовался с девушками. И не хотел целоваться. До этой минуты.

Джейн не отдернула руки. Может быть, ей следовало так поступить. Но тогда Джефф подумает, что обидел ее дружеским жестом. Ведь он, конечно, был только дружеским… или не только? Она обнаружила, что не может отвести от него глаз. В его глазах было нечто большее, чем дружба, — открытое восхищение мужчины девушкой, признание того, что она смутила его душу, а может, и ранила сердце.

На миг ей показалось, что Джефф собирается поцеловать ее. Однако он выпустил ее руку и вышел, чтобы проводить до двери.

Что испытывала Джейн: разочарование — или облегчение. Она не вполне понимала. Прощальный поцелуй на ночь не обязательно должен был что-то означать. Вообще-то для девушки было не очень лестно, если мужчина не хотел поцеловать ее на ночь после такого приятного вечера. Но если бы он поцеловал ее, Джейн наверняка пришлось бы рассказать ему о Тони. Она жалела, что не сделала этого. Теперь будет гораздо труднее. Потому что ему, конечно, в конце концов придется узнать. Когда Тони приедет повидать ее…

Вскоре после Рождества Джейн, к собственному удивлению, получила приглашение на чай от миссис Гриффин. Ведь эта добрая дама до сих пор была враждебно настроена к Джейн или, по крайней мере, никогда не показывала, что одобряет нового директора.

Джейн знала, что не пойти неразумно. Ее была нужна поддержка миссис Гриффин. Миссис Гриффин главенствовала в их обществе в том, что касалось социальных и большей части гражданских дел. Это происходило вовсе не потому, что она богата; вообще-то женщина была небогатой вдовой. Но ее семья одной из первых поселилась в Полянах, и ее социальное положение не вызывало вопросов.

Джейн надела бежевый костюм, теперь заново отутюженный, шляпу и перчатки. Когда она вынула кошелек, в тон костюму, то нашла букетик завядших орхидей Тони. Тот самый, что она запихнула в день отъезда и забыла вытащить.

Последнее письмо от Тони она получила еще до Рождества, если не считать подарка, который он ей прислал. И она сама писала мало, потому что на праздники оказалась очень занята. Может быть, решила Джейн, она позвонит Тони накануне Нового года. Будет хорошо, если она поздравит его с праздником. Однако на Новый год у нее было назначено свидание, так что позвонить в другой город могло оказаться проблемой. Она пообещала Джеффу, что снова отправится с ним на обед и на танцы накануне Нового года.

Джейн понятия не имела, что приглашение от миссис Гриффин может оказаться связанным с ее свиданиями с Джеффом. У нее и в мыслях не было ничего подобного, когда она постучала по тяжелой парадной двери старомодным кольцом, чтобы объявить о своем приходе.

Появился большой пес и начал яростно лаять.

Миссис Гриффин сама открыла дверь. Она заговорила с псом, и тот улизнул.

— Он не укусит, — сказала она Джейн, здороваясь таким образом. Женщина протянула ей руку, но при этом улыбалась своей обычной холодной улыбкой и с явным неодобрением окинула острым взглядом черных глаз юную медсестру.

— Надо же, надо же, как мы сегодня разоделись! — пробормотала она, направляясь впереди Джейн в старомодную гостиную. Там стояла изысканно украшенная мебель и висели длинные драпировки, не пропускающие свет. Общий вид комнаты говорил о том, что ее приберегают для самых важных событий. — Вам не следовало брать на себя подобный труд, мисс Арден. Я забыла упомянуть о том, что это не вечеринка. Я думала пригласить к себе несколько человек, но все, знаете ли, так заняты на праздники. И потом, я подумала, что нам будет приятно немного поболтать наедине.

— Понимаю, — сказала Джейн, хотя она вообще-то не понимала, на что пытается намекнуть хозяйка дома. Неужели миссис Гриффин думала, что Джейн придет в форме? Или она сочла, что шляпа и перчатки неуместны при неформальном визите? И о чем они могли болтать, не считая дел, связанных с больницей?

— Устраивайтесь поудобней, — предложила хозяйка дома, указывая на диван, у которого были такие прямые и жесткие подушки, что Джейн, в высшей степени осторожно усевшись на его краешке, совершенно не могла расслабиться. — Я принесу чайный сервиз. У моей горничной сегодня выходной. Я думала, что мы предпочтем уединение, — слуги разносят сплетни, знаете ли. Прошу вас, снимите перчатки, мисс Арден, и, пожалуйста, извините меня. Я сейчас вернусь.

Джейн послушно сняла перчатки, попыталась откинуться на спинку дивана, чтобы, по крайней мере, выглядеть непринужденно. Она не могла не подумать о том, что сплетни разносили не только слуги. Насколько она знала, и миссис Гриффин этого не чуждалась.

Когда хозяйка дома вернулась, — Джейн показалось, что до ее возвращения времени прошло гораздо больше, чем та предсказывала, — она несла в руках действительно великолепный чайный сервиз. Джейн вскочила, чтобы помочь поставить его на мраморный низенький столик, и при этом нечаянно толкнула хрупкую вазу на приставном столике рядом с диваном. Ваза упала на пол и разбилась точно пополам.

— О, мне ужасно жаль! — Джейн захотелось провалиться сквозь ковер, крупно вышитый узором розового цвета. Ковер был достаточно плотным, чтобы не дать разбиться вазе, но та оказалось тонкой, как бумага.

— Как жаль, что разбилась именно эта ваза. — Миссис Гриффин не пыталась скрыть свое отношение к неловкости Джейн, которую дама сочла непростительной, грубой ошибкой. — Ей должно быть больше ста лет. Нет, нет, прошу вас, не поднимайте, — это сделаю я!

— Мне ужасно жаль, — оправдывалась Джейн. Она была уверена, что теперь миссис Гриффин придет к выводу, что она не только слишком молода для должности директора больницы, но и что не умеет вести себя в гостях. — Я очень надеюсь, что вазу можно склеить, раз она разбилась ровно на две половины.

Миссис Гриффин подняла вазу и теперь осторожно держала ее в руках, горестно качая головой.

— Боюсь, ее уже не удастся склеить. Если ее починить, это погубит ее ценность. Однажды мне предложили семьдесят пять долларов за эту вазу. Жаль, что я не смогла себя заставить расстаться с ней. Но трещину не удастся скрыть никогда, и не важно, с каким мастерством ее склеят.