— В безопасности, в Мильфордской гавани. К нему также нужно послать гонца.

— Я поеду, — сказал Эмиас. — Но Карри прав. Сэр Ричард должен знать все первым.

— И мы должны захватить этих иезуитов.

— Что? Мистера Эванса и мистера Моргана? Они находятся в доме моего дяди. Подумайте о чести нашей семьи.

— Посудите сами, дорогой мальчик, — ласково сказал старый Карри, — разве не будет сущей изменой позволить этим лисицам бежать, когда в наших руках такое неопровержимое доказательство против них?

— Тогда я сам поеду.

— Почему нет? Вы сможете все уладить, а Билль поедет с вами. Кликни грума, Билль, Пусть оседлают твою лошадь и моего серого йоркширца. Он веселее повезет этого великана, чем маленький пони, верхом на котором изволил приехать (как я слышал) мистер Лэй сегодня утром. Что касается Франка — за ним присмотрят дамы; они сделают это достаточно хорошо и будут очень рады залучить в свою клетку на одну-две недели такую чудесную птицу.

— А моя мать?

— Мы пошлем к ней завтра на рассвете.

— Ну, прощальный кубок перед отъездом! Теперь сапоги, мечи, плащи — и прощайте!

Подвижной старик стал торопить молодых людей выйти и вскочить на лошадей, пока светит ясная зимняя луна.

— Вы должны ехать рысью, не то луна зайдет прежде, чем вы выберетесь из болот.

Итак, они отправились. Много миль они ехали молча. Эмиас потому, что его мозг был занят одной упорной мыслью: как спасти честь своего дома, а Билль потому, что колебался между Ирландией, и войной, и Розой Солтэрн, и любовью. Наконец он внезапно сказал:

— Я поеду, Эмиас.

— Куда?

— С тобой в Ирландию, старина. Я наконец бросил якорь.

— Какой якорь, мой загадочный друг?

— Смотри, вот я — большое и храброе судно.

— Скромно, даже если неверно.

— Склонность, как якорь, крепко держит меня.

— В тине?

— Нет, на ложе из роз, не лишенном шипов.

— Ого! Я видел устриц на плодовых деревьях, но никогда не видел якоря в розовом саду.

— Молчи, а то моя аллегория разобьется.

— О скалу моего бессердечия.

— Пф! Ладно. Появляется долг, как живительный ветер, изо всех сил дующий с северо-востока, такой же резкий и упорный, и тянет меня к Ирландии. Я держусь за свое розовое ложе — плохая защита в шторм. Наконец все препятствия исчезают, и я отправлюсь вперед, на запад! Меняю свое разбойничье гнездо на болотистую нору с Эмиасом Лэем.

— Серьезно, Билль?

— Клянусь моими грехами.

— По рукам, молодой сокол с Белой скалы.

— Хотя я больше привык называть ее «Убежищем влюбленных».

— Да, на берегу мы так зовем ее, но мы всегда говорим «Белая скала», когда смотрим на нее с моря — как мы с тобой станем смотреть, надеюсь, не позже, чем завтра вечером.

— Почему так скоро?

— Разве смеем мы терять день?

— Я полагаю — нет. Итак, вперед!

И они снова поехали молча. Эмиас был доволен (невзирая на свое недавнее отречение), что по крайней мере один из его соперников снимет на несколько месяцев осаду с сердца Рози.

Когда они проезжали над Кэредоном, Эмиас внезапно остановился.

— Ты не слышишь лошадиного топота с левой стороны?

— С левой — со стороны Вельсфордских болот? Немыслимо в этот час. Это, должно быть, олень или дикий кабан, возможно, просто старая корова.

— Это был звон железа, друг. Остановимся и подождем.

И молодые люди стали внимательно всматриваться в лежащее слева пространство болот и вереска, блестящее при лунном свете, как сплошная полоса холодного серебра, покрытого унылой осенней росой.

— Если кто-либо из сообщников Евстафия пробирается домой из Фрешуотера, он, желая сберечь парочку миль, мог проехать через Вельсфорд, вместо того чтобы ехать, как мы, по большой дороге, — сказал Эмиас, который был хитер, как лисица во всех вопросах тактики и страсти. — Если кто-нибудь из них сошел с ума, он мог попытаться это сделать и завязнуть. Там есть болота в двадцать футов глубины. Черт бы побрал этого молодца! Кто бы он ни был, он перехитрил нас! Смотри.

Он был прав. Неизвестный всадник, по-видимому, слез с лошади внизу и повел ее вверх по другой стороне длинного рва, заросшего вереском; затем, дойдя до места, где ров сворачивает в сторону с намеченного им пути, он появился на фоне неба, собираясь вывести свою лошадку из дыры.

— Летим, как ветер! — И оба — Билль и Эмиас — помчались галопом через терн и вереск. Неизвестный успел вскочить на лошадь, когда оставалось еще около ста ярдов расстояния, и далеко обогнал их.

— Вот чертов сын! — воскликнул Карри.

— Только чертов слуга. Мы никогда не поймаем его.

— Я все-таки попытаюсь, а ты можешь тащиться сзади, старый тяжеловоз, — и Карри сильнее погнал коня.

Эмиас минут на десять потерял Билля из виду, а затем увидел, что тот стоит около лошади и безутешно ощупывает ее колени.

— Поищи мою голову — она валяется где-нибудь среди вереска. Ох, я бесполезен, как старая баба.

— Колени сломаны?

— Я не решился посмотреть. Думаю, что нет. Поезжай вперед и сделай все, что возможно в этом скверном деле. Парень уехал на милю вперед вправо.

— Тогда он направляется в Мурвинстоу; но где мой кузен?

— Позади нас, смею сказать. Мы сцапаем по крайней мере его.

— Карри, обещай мне, что если мы это сделаем, ты скроешься из виду и предоставишь мне расправиться с ним.

— Мой мальчик, мне нужны только Эванс Морганс и Морган Эванс. Твой кузен — только руки, а мы гонимся за головой.

Итак, они проехали еще шесть мрачных миль по все опускающейся местности.

— Теперь как? Прямо в Чепл — заткнуть лисью нору или через королевский парк в Стоу спустить собак сэра Ричарда и явиться с шумом и приказом об аресте в должной форме.

— Повидаемся сначала с сэром Ричардом, и, что бы он ни решил относительно моего дяди, я подчиняюсь.

Они поехали через королевский парк. Близ Стоу проехали мимо мельницы и группы закрытых цветами коттеджей. В окне одного из них еще горел огонь. Оба молодых человека хорошо знали, чье это окно, у обоих сердца быстро забились. В этой комнате спала или, вернее, еще не спала Рози Солтэрн.

— Поздно не спят сегодня в Комве, — произнес Эмиас так беззаботно, как только мог. Карри внимательно посмотрел в окно, а затем довольно едко на Эмиаса, но Эмиас с деловым видом приводил в порядок свои стремена. И Карри поехал дальше, не зная, что каждая жилка в теле его товарища трепещет, как в его собственном.

— Сыро и мрачно здесь внизу, — сказал Эмиас, в самом деле почти изнемогший от внутренней борьбы.

— Через пять минут мы будем у ворот Стоу, — ответил Карри, оглядываясь назад, пока его лошадь взбиралась на противоположный холм, но коттедж скрылся за поворотом извилистой дороги. Следующая их мысль была о том, как попасть в Стоу в три часа утра и не быть съеденными сторожевыми псами, уже начавшими рычать и лаять, заслышав шум лошадиных копыт.

Как бы там ни было, после долгого стука и зова они благополучно попали в дом через задние ворота в высокой западной стене. Сэр Ричард в длинном ночном одеянии скоро спустился в зал. Письмо было прочитано, история рассказана. Но прежде чем она была наполовину окончена, он сказал;

— Антоний, позови грума. Пусть он приготовит мне лошадь. Джентльмены, если вы извините меня, то через пять минут я буду к вашим услугам.

Через полчаса они вновь спустились, пересекли равнину и очутились под малочисленными низкими сплющенными морским ветром ясенями, стоящими вокруг одиноких ворот Чепла.

— Карри, там позади есть тропинка, ведущая через дюны к Марслэнду. Ступайте охранять ее.

Карри уехал, а сэр Ричард громко постучал в ворота.

— Лэй, вы видите, я принял во внимание вашу честь и честь вашего бедного дяди — мы входим сюда одни. Чего еще вы хотите от меня, как внимательнее могу я отнестись к вашей чести?

— О, сэр! — воскликнул Эмиас со слезами на глазах. — Вы выказали себя еще раз тем, чем всегда были — моим дорогим и любимым руководителем, не уступающим даже моему адмиралу, сэру Фрэнсису Дрэйку.