— Хорошо, пусть будет экстерном. А ты сможешь все сама-то учить?

— Она очень способная, я буду ей помогать, — вступилась за меня моя подружка.

— Да, смогу, — я сделала паузу и добавила: — если захочу.

— Вика, представь, что будет с мамой, когда она узнает, что ты не учишься. Ты должна это сделать ради нее.

— Я думаю, что маме еще долго будет не до меня.

— Давайте выпьем за Вику, она у нас такая необыкновенная. Я горжусь тобой, — Ольга подняла бокал.

— За тебя! — отозвалась Вера Ивановна. — Видимо, творческие натуры твоих родителей передались тебе в виде деловой хватки.

— Спасибо, даже не знаю, чтобы я без вас делала, — я выпила шампанское залпом и достала из кармана сигареты.

Вера Ивановна и Оля молча смотрели на меня круглыми глазами.

— Вы не прогоните меня, если я закурю? — улыбнулась я.

— Виктория, девочки не должны курить!

— А я уже не девочка, — глупо хихикнула я и затянулась.

За столом воцарилось молчание. Потом Вера Ивановна потянулась к моей пачке за сигаретой. Она курила, только когда была очень взволнована.

— Господи, если бы твой отец был жив, он бы этого не допустил, — выдала Вера Ивановна после нескольких затяжек.

— Если бы мой отец был жив, то ничего этого бы не было. Я могла бы жить с ним, но ему не нужна была только я, ему нужна была моя мама и ее любовь, а без нее он жить не хотел, поэтому и придумал якобы случайно оступиться.

— Что ты говоришь? — возмутилась Вера Ивановна. — Это же был несчастный случай.

— Просто он представил это как несчастный случай, — твердо сказала я. — Он не хотел, чтобы мама винила себя в его смерти и больше всего он не хотел выглядеть слабым. А самоубийство — это слабость.

— И у тебя есть доказательства? — спросила Вера Ивановна.

— Нет, он не оставил записки, если вы об этом. Просто когда он прощался со мной, он говорил такие слова, как будто уходил навсегда. Он уже тогда все решил. А еще я слышала, что Сергей Петрович, тот, что был с ним в экспедиции, рассказывал на кухне, что все это было очень странно, участок был очень легким, а он как будто нарочно поскользнулся.

— Господи, как все это страшно, — Вера Ивановна посмотрела мне в глаза. — Ты не рассказывай это маме никогда, хорошо?

— О чем вы?! Конечно. Маму я буду беречь теперь от всего. Знаете, я когда ее увидела на этой койке с привязанными руками, то сразу ее простила. Я же обвиняла ее во всем, поэтому и ушла, просто не могла ее видеть, — я вытерла глаза.

— Ну ладно, ладно, — успокаивала меня Ольга. — Все уже позади. Надеюсь, твоя мама поправится, а ты больше не будешь так необдуманно поступать.

— Ладно, — улыбнулась я сквозь слезы. — Мне пора, завтра рано вставать на работу.

Я спустилась на лифте, и у двери столкнулась нос к носу с Вадиком.

— Что ты здесь делаешь? — удивилась я.

— Жду тебя, — он подошел ближе.

— По-моему это глупо, я могла бы остаться здесь на ночь.

— Ты бы вышла утром.

— И ты бы ждал меня до утра?

Он кивнул, глаза у него были как у побитой собаки.

— Что ты хочешь? — спросила я жестко.

— Я просто хотел увидеть тебя.

— Ну, вот посмотрел и хорошо, я пойду, — я попыталась обойти его, но он взял меня за руки.

— Прости меня.

— Больше всего на свете мне хотелось уткнуться в его такое родное плечо и поплакать, а он бы гладил меня по голове как когда-то давно, когда мы были друзьями, но вместо этого я спокойно сказала:

— Все к лучшему, дай пройти.

— Вика, я дурак, я себе места не находил, я…

— Перестань, не надо ворошить прошлое…

— Но нам же было так хорошо вместе.

— У нас разные дороги. Тебе нужно одно, а мне другое.

— Я люблю тебя, — он опустился на колени и спрятал лицо в моих ладонях. Я не знала, что делать, я все еще тянулась к нему, но в то же время понимала, что нельзя снова допустить этого. Я освободила руки и присела рядом.

— Не надо стоять на коленях, тебе это не идет.

— Я виноват, прости меня. Что мне сделать, чтобы ты вернулась?

Я вздохнула и решила сказать ему правду.

— Я не та девушка, которая тебе нужна, и я не люблю тебя.

— Не любишь? — вид у него был как у обиженного ребенка. — Но ты же говорила…

— Говорила, потому что ты хотел это слышать. Я знала, что мне не надо было это начинать, повторяю тебе — я не та девушка, которая тебе нужна.

— Нет, это я не тот парень, который тебе нужен, — он отпустил меня так резко, что я покачнулась. — Я все понял. Будь счастлива, — он развернулся и почти бегом побежал от меня прочь как от прокаженной.

Я села на ступеньки и заплакала. Мне надо было сказать ему это еще давно, мне не надо было ехать с ним на юг. Мне вообще не надо было уезжать, тогда бы не случилось всего этого. А все из-за того, что я думаю только о себе, я — страшная эгоистка. Так, хлюпая носом и кляня себя последними словами, я добралась до машины.

Глава 24

Вера Ивановна поговорила с директором школы, и для меня сделали исключение, во-первых, простили, что я пропустила две с лишним четверти, а во-вторых, разрешили сдавать материал постепенно, изучая его самостоятельно. Так что теперь дел у меня прибавилось, в свободное от работы и посещения больницы время я сидела над учебниками, пытаясь в сжатые сроки выучить то, что другие уже давно прошли. Не знаю, как бы я справилась, если бы не постоянная поддержка и помощь со стороны Андрея и Лены. Надо сказать, что мы не стояли на месте, а постоянно расширялись, находя новые места для торговли и нанимая новых продавцов. Теперь, больше чем раньше, мне были нужны деньги на лекарства и витамины для мамы, а также приходилось делать подарки нянечкам и медсестрам. Маме становилось лучше с каждым днем, но до полного выздоровления ей было еще далеко. Она все еще чувствовала себя очень подавленной и особенно больно ей было от того, что она находится в психушке. Мама избегала разговоров со мной на эту тему, поэтому всю правду маленькими порциями мне рассказывала Вера Ивановна. Мама очень много плакала, но слава Богу, больше не думала о том, чтобы уйти из жизни. Она всегда была достаточно сильным человеком, поэтому я надеялась, что у нее все получится. В ее палату я принесла телевизор, который отвлекал ее от мрачных мыслей. Как-то раз, после ужина, она посмотрела мне в глаза и спросила:

— Вика, я действительно тебе нужна?

— Конечно, а что?

— Это все так неинтересно для тебя возиться со мной. Ты должна встречаться с мальчиками, ходить в кино и на дискотеки, а не проводить все вечера у моей постели.

— Я еще все успею, мамочка. Сейчас главное — поставить тебя на ноги, а потом я буду развлекаться.

— Не знаю, — мама опустила глаза. — Я очень тебе благодарна за все, но мне не хотелось бы быть обузой для тебя.

— Не думай об этом, чем быстрее ты поправишься, тем скорее я начну развлекаться.

Она вздохнула.

— Я не знаю, что буду делать, когда меня выпишут.

— Мы придумаем тебе занятие, — сказала я бодрым голосом, понимая, что она говорит о работе.

— Что тут можно придумать?! Она посмотрела на свои руки, — Я никогда не смогу больше играть.

— Давай подождем с выводами. Ладно? Главное, что мы снова вместе.

— Ты простила меня?

Я молча кивнула и обняла ее.

— Как только ты встанешь на ноги, я буду требовать назначения медицинской комиссии, чтобы тебя признали здоровой и выписали.

— А если не признают — я останусь здесь надолго.

— Перестань, все будет хорошо, в крайнем случае, мы купим эту комиссию. У нас все покупается и продается.

— Жаль, что так происходит, — мама покачала головой, — раньше были другие люди и другие времена. Был какой-то смысл в жизни, а вашему поколению тяжело жить, одна только погоня за деньгами. Вот и ты у меня пошла работать на рынок. Я как представлю тебя там — у меня сердце кровью обливается.