Концентрация психических сил в одном направлении или в качестве реакции на какой-то определённый предмет, несомненно, должна была сыграть положительную роль в процессе образования мощности, глубины и сильной устремлённости мышления, в возбуждении и направлении которого действенно участвуют все активные силы сознания. Я был убеждён, что именно такое мышление, если удастся достигнуть его образования в психике малыша Виктора, только и может оказаться творческим. Но одновременно с этим я не закрывал глаза на отрицательные стороны подобного направления развития психики — оно неизбежно должно было привести к односторонности характера, к слабости практической ориентации в жизни, к отсутствию способности равномерного понимания людей и обращения с ними и т. д. Эти положительные и отрицательные стороны явственно выявлялись, когда я сравнивал равномерно сочетавшиеся с окружающей средой действия и поведение дочурки моей Гоарик с концентрированно-порывистым поведением малыша Виктора.

В дальнейшем описанная черта психической концентрации стала характерной особенностью природы сына моего Виктора Амазасповича Амбарцумяна.

Несмотря на упорное сопротивление родственников, невзирая на постоянные увещевания друзей и знакомых, единодушно отвергавших целесообразность и полезность применявшегося мною метода воспитания, с осени 1912 года, когда Виктор и Гоарик стали вполне восприимчивыми объектами педагогического воздействия, я начал более последовательно и более настойчиво проводить в жизнь принципы своего воспитания.

Я уже знал, что Виктор эмоционально сильнее воспринимает и психически перерабатывает пространственные и количественные данные и что одновременно он сильнее и лучше осваивает данные внешнего и внутреннего опыта, и потому активное движение его любознательности я умышленно переключил на предмет пространственных и количественных восприятий, создав, таким образом, педагогически искусственную концентрацию импульсов мышления в определённом направлении и вокруг определённых и точно фиксированных объектов мысли.

Первым этапом такой концентрации психических сил явилось действенное, фактическое направление любознательности мальчика на географию (пространство) и на арифметику. Была куплена большая географическая карта, которая висела у нас на стене, являясь ареной всех детских соревнований, и параллельно были усилены упражнения по арифметике.

Я был убеждён, вопреки существующим в психологии направлениям, что в основе любознательности, в частности, в основе суждений, лежит эмоция, которая фактически и является "строителем, архитектором" мышления, а прочие элементы сознания — чувства, представления и воля — лишь строительный материал. Эмоция и является дирижёром нашего поведения. Она соединяет и разъединяет прочие психофизиологические процессы и в случае надобности вызывает или устраняет явления физиологического порядка. Без участия эмоций нет, и не может быть ни суждений, ни мышления, ни познавательного процесса.

Зная, что в основе всякого суждения, в том числе особенно детских суждений, лежит эмоция, что сила и интенсивность этой эмоции усиливается и увеличивается путём упражнения, дразнения и противодействия, я начал применять эти методы усиления и дразнения познавательных эмоций к развивающемуся мышлению своего сына. С этой целью, как педагогически стимулирующее средство, я умышленно поощрял демонстрацию и показ мальчиком своих знаний перед людьми — перед удивлявшимися родными, знакомыми и незнакомыми. Таким образом, получались психологически сильно стимулирующие сеансы показа знаний по географии и арифметике. Эти сеансы, отражая собой соединённую силу факторов упражнения, дразнения и противодействия, превращались в методически действующее испытание духовного содержания моего мальчика.

И не проходило дня, чтобы не повторялись эти испытания, эти импонирующие сеансы.

Виктор уже великолепно знал всю географию и полностью овладел арифметикой. Пространственная интуиция у него развилась до виртуозности, а способность мысленно оперировать арифметическими действиями была исключительной. Не глядя на карту, он легко мог описать расположение всех городов, рек, горных хребтов и вершин, всех морей и озёр. Он знал и точно вычислял все расстояния и направления между географическими категориями, ясно представляя себе их географическое расположение. А по арифметике он моментально перемножал какие угодно большие числа.

Мышление Виктора в это время (1916 год) стало не только самостоятельным и богатым, но и дерзновенным. Теоретически в основе всякого научно-годного и творческого мышления лежит некоторое дерзновение. Под понятием последнего следует разуметь мощность той силы, которая направляет всякое суждение к его развитому выражению. С моей точки зрения, без внутреннего, интуитивного дерзновения творческий познавательный процесс или немыслим, или же он проявляется очень слабо. Дерзновенность и стремительность мышления моего мальчика были очень большими. Они служили характерной чертой его мысли.

"Скромность" мысли — это отрицательное явление с точки зрения педагогики мышления и должно быть отвергнуто. Школа мышления не есть вовсе школа этики и доброжелателей, где должна процветать скромность. "Скромность" мысли, неся с собой пассивность, трусость и подавленность мысли, вредоносна для всякого творчества.

Благодаря постоянному руководству развитием психических сил и наклонностей мальчика Виктора и неуклонному педагогическому воздействию, у него выработался "научный энтузиазм", азарт и, если угодно, экстаз в стремлении к знанию, к изучению науки. Самое главное заключается в этом последнем. Это та опора, тот рычаг, овладев которым можно повернуть вспять "движение солнечной системы", если дело правильного воспитания мыслить в образе солнечной системы! Одновременно с необходимостью развития азартного неукротимого стремления к науке нужно добиться концентрации мыслительных способностей воспитанника вокруг правильно избранного объекта его интереса и устремлений, вокруг того, что наиболее соответствует характеру и сущности его способностей.

У Виктора не было товарищей, за исключением двух-трёх, которые бывали у него изредка. Зато все были его друзьями и товарищами в смысле контингента живой аудитории. Все дети без исключения — и в гимназии, и у нас во дворе — все являлись его слушателями. Он постоянно разъяснял им проблемы физики, математики и звёздного неба. В остальное время он был поглощён занятиями, чтением и беседами с отцом. Свободного времени для развлечений с товарищами у него не было. Только изредка он участвовал в сборищах и увеселениях, которые устраивались в нашем дворе.

Не с целью нарушения правил скромности, а лишь для восстановления истины, я, как отец, должен удостоверить факт, что Виктор эмоционально и умственно, почти всем своим существом был прикован к своему отцу, проводя с ним своё свободное время в беседах и "философских" рассуждениях.

Научные запросы Виктора сильно возросли. Ему для самостоятельных наблюдений уже нужен был инструмент — телескоп. После покупки телескопа начались регулярные наблюдения неба. Каждый день, поздно вечером, юноша устанавливал у нас во дворе телескоп и, окружённый толпой любознательных товарищей и знакомых по двору, производил свои наблюдения.

Спустя некоторое время юноша уже имел достаточный наблюдательный материал, на основании которого его пытливый ум пришёл к выводу о "коротком, шестнадцатидневном периоде вращения солнечных пятен". Разработав материал, он составил об этом хорошо обоснованную научную статью, подлинник которой и сейчас хранится у меня.

По мере роста его эрудиции становилось популярным его имя как астронома и математика. Прочитанные в тесном кругу доклады создали почву для публичных выступлений.

— Мы требуем, — говорили многие, — организовать публичную лекцию молодого астронома. Это — желание общества. Все хотят этого.

Против такого шага возражали многие из моих друзей и знакомых.