Мужчина издает нервный смешок.

— Вы всегда спрашиваете совета у собаки, когда нужно принять решение? — насмехается он, и капля пота выступает у него на лбу, прямо под черным париком.

Я пристально смотрю и ощущаю дрожь, почувствовав мысли Неруды. Животные не думают словами. У моей собаки есть инстинкты, которые я чувствую, и инстинкты Неруды подсказывают мне, что этому человеку нельзя доверять. Моя собака считает его низшим звеном в цепи, которое нужно исключить, чтобы обеспечить безопасность остальным.

Я встаю и протягиваю руку.

— Мой камень, — настойчиво говорю я и жду.

Рука у мужчины немного дрожит.

— Давайте не будем торопиться, дорогуша. Я проверю списки и посмотрю, смогу ли я предложить вам что-нибудь получше.

Я вырываю камень у него из рук, до того как он успевает их убрать и разворачиваю весы к себе. Положив камень на весы так же, как это сделал он, я громко говорю:

— 200 грамм, а не 125.

Я киваю головой на вывеску, которую видела на входе в магазин.

— Там сказано, что вы платите 40 долларов за грамм золота. Согласно этому, вы должны были предложить мне 8 тысяч долларов за этот самородок.

Я незаметно убираю камень обратно в мешок.

— Послушайте меня, юная леди. Вы и понятия не имеете, на чем основана такая цена. Золотой самородок ценится не столь высоко, как золотоносный песок, который переплавляется в эти высококачественные ювелирные изделия.

Он машет рукой в сторону витрины с этими уродливыми украшениями. Его глаза говорят, что он врет. Они говорят, что мой камень очень редок, и он рьяно желает заполучить его. Я вспоминаю, как был доволенВит, когда один из нас находил самородок в русле реки Денали:

— Однажды, он здорово выручит нас, — говорил он и приказывал спрятать камень вместе с остальными в укромном месте.

В отличие от повсеместно встречающихся опалов и полудрагоценных камней, золотые самородки трудно отыскать, и восторг этого человека лишь подтверждает их ценность.

— В порту я видела другую вывеску, где меняют золото на деньги, — говорю я и укладываю мешок в свой рюкзак.

— Стой! — визжит он. Пот ручьем стекает с его лица.

— Ладно, я дам тебе 7 тысяч, — говорит он, и в его голосе слышна боль, — и в придачу полезную информацию.

Я помедлила.

— Какую информацию?

— Кое-кто ищет тебя, — отвечает он.

Некоторое время мы молча смотрим, друг на друга, затем я снова достаю мешок из рюкзака. Он пожирает его глазами и облизывает губы.

— Говори, — сказала я.

Он отходит к висящему на стене красному пластиковому прибору. "Телефон", — вспоминаю я картинку из ЭБ с похожим устройством. Мужчина отцепляет с планшета, полного газетных вырезок, визитку и швыряет на стол передо мной. На ней напечатан десятизначный номер, а в уголке на скорую руку карандашом приписано "Девчонка со звездой".

— Громилы какие-то. Одеты в камуфляжные костюмы, — говорит мужчина. — Пришли вчера и сказали, что хорошо заплатят за информацию о твоём местонахождении.

В груди всё сжимается, причиняя боль. По его описанию, они похожи на пленителей Уита — державших его за руки здоровяков, которых я видела в огне. Зачем им я?

— Что это значит? — указываю я на каракули.

— Они описали тебя, как девочку-подростка с длинными темными волосами, у которой, возможно, будут две хаски. — Запнувшись, он подозрительно посмотрел на моё лицо. — А в глазу, что-то похожее на золотую звёздочку.

Моя звездочка. В общине такая есть у всех детей. Подтверждение, что мы в тесной связи с природой. Йара-чтецы. Родители говорили нам, что этим нужно гордиться — наследием Земли. Но сейчас из-за него меня кто-то преследует.

И, вообще, откуда они знают, как я выгляжу? Так же, как они нашли наше племя? Или как они узнали, что меня нет с остальными? Но осознание того, что они смогли меня вычислить, пробирает до мозга костей.

Я убираю визитку в рюкзак, снова вытаскиваю камень и кладу его на стол. Мужчина протягивает руку, но я всё ещё его держу.

— Сначала деньги, — приказываю я, и мужчина убегает в конец комнаты, исчезая в дверях, а затем выходит с пачкой банкнот.

Он начинает их пересчитывать, а я смотрю на банкноты и складываю в уме числа, пока сумма не становится равна семи тысячам. Подтолкнув в мою сторону по столу эту кучу, он даже не смотрит мне в лицо. Его глаза пожирают камень.

Я убираю руку, а он решительно забирает золото и убирает его под стол. У меня не остаётся сомнений, что этот кусок стоит намного больше того, что он мне дал. Я лишь хочу, чтобы этого хватило на приобретение билета туда, куда я направляюсь.

Я поворачиваюсь к выходу, и собаки, тут же вскочив на лапы, несутся к двери. В этом фальшивом месте с этим фальшивым человеком им так же неуютно, как и мне.

— Мой тебе совет, девчушка, — говорит мужчина, как только я открываю дверь и вдыхаю морозный воздух. Повернувшись, я вижу, что он изменился в лице. Получив, что хотел, он удовлетворил свою жадность и теперь счастлив. — Сними эти странные контактные линзы, подстригись и избавься от собак.

Кивнув ему, я выпускаю Беккета и Неруду на улицу.

— Будь я на твоём месте, — кричит мне он вслед через закрытую дверь, — то убирался бы из города, как можно дальше и как можно скорее.

Я решаю воспользоваться его советом. По крайней мере, так, как его понимаю я. Пленившие Уита определённо будут в гавани, поэтому туда я пойду в последний момент. И до этого нужно многое сделать.

Женщина в «Парикмахерской Бьюлы» бросает взгляд на хаски и произносит:

— На улице прохладно, поэтому собакам можно войти, но они должны оставаться у дверей. Санитарные нормы, знаете ли.

Я щёлкаю пальцами, и они сразу же укладываются рядом друг с другом на пол под деревом в горшке.

— Ого, у вас очень послушные собаки, — говорит, как я полагаю, Бьюла, а затем просит повесить моё пальто на вешалку и отводит к креслу. — Чего бы вам хотелось, дорогая?

Я указываю на висящую на стене громадную фотографию с фасоном причёски. Бьюла с изумлением смотрит на меня.

— О, милая, да вы шутите. У вас такие красивые, длинные волосы.

Я пристально смотрю на неё в ответ.

Через полчаса мы с собаками уходим. Теперь мои волосы выглядят так же, как у парня на фотографии.

На той же улице, что и «Парикмахерская Бьюлы», находится большой магазин яркой одежды с названием Гэп. Я оставляю собак в дверях и иду в мужское отделение. От искусственного света и зеркал кружится голова, но я делаю глубокий вдох и спускаюсь по лестнице на цокольный этаж. От спёртого воздуха и слабого освещения он похож на склеп.

Спустя двадцать минут я ухожу в новой одежде, бейсболке и чёрной куртке. Новый, синтетический рюкзак набит пятью футболками, красной кофтой с капюшоном, тремя свитерами и тремя парами джинсов. Купив обувь в соседнем отделе, я вешаю свою прежнюю куртку на меху и кожаный рюкзак ручной работы на уличный мусорный бак, в надежде, что его найдёт кто-нибудь типа той старушки в парке.

Затем мы с собаками направляемся в последний совместный пункт назначения.

— Это прекрасные хаски. Не скажу, что видела на выставках такие клейма. Где вы их купили?

Женщина пальцами ерошит мех Беккета и, присев возле него на одно колено, смотрит на меня снизу вверх.

— Моя семья выращивает их несколько поколений.

— Какая у вас фамилия?

— Вы позаботитесь о моих собаках? — спрашиваю я, скрестив на груди руки. Моё сердце обливается кровью.

Женщина поднимается на ноги.

— За содержание одной собаки мы берём пятьсот долларов в месяц. За двоих — девятьсот. Я позабочусь о них, как о собственных детях.

— Также сказали и в «Парикмахерской Бьюлы», — у меня срывается голос. Знаю, Беккету и Неруде она понравилась, и уже ясно, что ей можно доверять.

Видя мои чувства, она смягчает голос и интересуется:

— Сколько вас не будет?

Не желая расплакаться перед незнакомкой, я прочищаю горло.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: