— Отличается, товарищ генерал-лейтенант. — Отметка 4534 крупнее размером.

— Вы не ошибаетесь? — для пущей уверенности спросил Скорняков.

— Никак нет!

— Спасибо.

Дождавшись щелчка в трубке, Скорняков тут же попросил соединить его с радиотехническим батальоном, локаторы которого в эти минуты продолжали «вести» цель 4534; услыхав знакомый бас командира батальона, расспросил о характеристике цели. Тот ответил: цель как цель, но Скорняков, нажимая на слово «прошу», повторил вопрос, стараясь убедить опытного командира батальона в необходимости тщательной оценки цели 4534.

— Сравните отметку с соседними целями, с отметкой рейсового самолета. И не спешите с ответом. Всмотритесь, пожалуйста, получше.

Комбат долго сопел в трубку, шелестел отпечатками фотографий экрана локатора, кого-то по ходу дела незлобно поругивал, прикрывая ладонью микрофон, и, наконец, громко доложил:

— Виноват, товарищ генерал-лейтенант, отметка 4534 несколько больше по размеру, ее контуры размыты. Так бывает, когда цели идут рядом.

— Спасибо. Все внимание цели 4534 и нашим перехватчикам. Поняли?

— Так точно! — ответил комбат. — Но на экранах сплошные засветки от грозовых разрядов. Цель и перехватчики едва видим.

«Еще не легче, — подумал Скорняков о перехватчиках. — С грозой обращаются только на «вы». И тем не менее теперь проверим свои выводы, — рассуждал Скорняков. — Если прогнозы подтвердятся, то дело обернется крупным нарушением государственной границы. Давно такого не было. Жди информации в газетах. «ТАСС уполномочен заявить…» Но это дело дипломатов. А нам предстоит все проанализировать, вскрыть недостатки, определить слабые места управления. АСУ — вещь очень нужная, но главное в АСУ — человек. Сегодняшний случай — яркий тому пример». Он повернулся к Гуриновичу:

— Товарищ Гуринович, прошу вас проанализировать отметки целей на экранах локаторов и доложить.

«Семь раз проверь, один раз отрежь. Все надо подвергнуть тщательному анализу», — подумал Скорняков и тут же, кожей ощутив тревогу, повернулся к Прилепскому. Тот держал прижатой к виску телефонную трубку и кивал.

— Что там такое? — обеспокоенно спросил Скорняков.

— Цель разделилась, товарищ командующий! — почти выкрикнул Прилепский. — От неопознанного самолета отвернула вторая цель!

Все, кто был в зале, повернулись лицами к планшету; на гладкой его поверхности было видно, как от неопознанного самолета отделился треугольный со стрелой символ и медленно стал смещаться в сторону. Люди еще не верили всему тому, что увидели на планшете и услышали от Прилепского; все какое-то время находились в оцепенении, чего-то ждали, вытянув головы в направлении планшета. И только Скорнякова эта новость, казалось, не смутила. Понаблюдав за планшетом, он кивнул полковнику Седых:

— Перехватчикам подойти ближе, подсветить фарами, взять РЦ в клещи и завести на посадку. В случае невыполнения команд — огонь из бортового оружия открывать без предупреждения!

— Понял! Выполняю! — Седых взял микрофон и, передав приказ командующего, скользнул взглядом по притихшему Лисицыну, отметив, что его лицо стало серым, с темными полукружьями вокруг глаз, во взгляде — вина и подавленность.

— Товарищ командующий, — громче обычного сказал полковник Гуринович, — отметки 4534 и вчерашнего рейсового самолета не одинаковы.

— Спасибо, — кивнул Скорняков. — Мы с вами пришли к одному выводу. Пусть локаторщики повнимательнее смотрят за РЦ.

— Понял. — Гуринович сел на свое место и взял трубку телефона.

Лисицын уперся глазами в расходившиеся в разные стороны символы, съежился. Он медленно осознавал случившееся и, но мере того как прояснялась обстановка, горбился, отводил взгляд, понимая, к какой ошибке могли привести предложения его и Беловола, если бы командующий принял их.

В зале все еще висела тишина; люди, будто чувствуя свою вину, стояли молча, стараясь не смотреть друг на друга… Разведчик все-таки проник на нашу территорию, не задумываясь над тем, что в любой момент он мог быть сбит, а вместе с ним был бы уничтожен рейсовый самолет.

Осунувшийся Скорняков какое-то время рассеянно смотрел то на Прилепского, то на планшет; ему, как и остальным на КП, невероятными казались безрассудные действия разведчика. Он долгим взглядом сопровождал символ рейсового самолета на планшете. «Летевшие в нем, — размышлял Скорняков, — так и не узнают, какой опасности они подвергались, из-за жестокости тех, кого не интересуют судьбы людей. Такова, видно, природа этих деятелей. Они идут на все ради барышей, ради достижения своей безрассудной цели — господства над миром».

Скорняков, прослеживая полет разведчика и сопровождавших его истребителей, мысленно измерил расстояние от РЦ до дальнего аэродрома. Не пройдет и четверти часа, как перехватчики посадят нарушителя. Попался, как кур во щи. Теперь, господа хорошие, целуйте, как говорится, мать-сыру землю да становитесь на колени и благодарите, что живы остались. Он даже улыбнулся чуть-чуть. Есть чему радоваться — такой ребус разгадали!..

— Това… товарищ командующий, — тронул за плечо задумавшегося Скорнякова полковник Прилепский. — Разведчик исчез!

Поначалу Скорняков не осознал случившегося. Ему показалось, что он ослышался, что оперативный дежурный что-то путает. И только когда Прилепский повторил полученное сообщение, слова доклада дошли до него.

— Как исчез? — вырвалось у Скорнякова. — Куда он подевался? Чего же вы молчите? — повысив голос, спросил у вытянувшихся Седых и Прилепского.

— Это еще не все, — едва слышно сказал Седых. — Пропал истребитель сопровождения.

— Куда же они делись? — Скорняков выжидательно посмотрел на Лисицына, Седых и Прилепского.

— Возможно, что это всего лишь мои предположения. — Седых встретился взглядом с командующим. — Разведчик попытался выйти из клещей и врезался в «миг». Или все попали в мощный грозовой заряд — шли в плотном строю.

— На экранах РЛС операторы наблюдали падение самолетов? — спросил Скорняков.

— Экраны забиты засветами гроз. Сейчас трудно определить причину исчезновения самолетов, — ответил Седых. — Наши предположения — гадание на кофейной гуще, не более.

— Пришла беда — отворяй ворота, — тихо произнес Скорняков.

Он постоял, рассматривая помутневший экран, удрученно покачал головой и медленно зашагал к своему рабочему месту. Неужели столкновение? Попытка вырваться из клещей? Маловероятно — рядом батарея зенитных ракет. «Скорее всего, — размышлял Скорняков, — мощная гроза. А может, на вынужденную сели? Ночью в поле».

— Немедленно запросите аэродромы соседей! — приказал Скорняков Прилепскому и тяжело опустился в кресло.

Какое-то время Скорняков рассматривал карту с нанесенными на ней условными знаками аэродромов, в который раз прослеживая взглядом маршрут полета разведчика и перехватчиков. Нет, не мог РЦ прорвать противовоздушную оборону и уйти незамеченным. Не могли наши люди упустить его. Иначе на кой черт все мы здесь находимся. Он задумался и не услышал торопливого голоса Прилепского.

— …посажен на «Гужевом». Экипаж РЦ арестован. Перехватчики сели там же, на «Гужевом».

Скорняков пил обжигающий губы чай небольшими глотками, стараясь быстрее освободиться от державшего его всю ночь напряжения, усилившегося за последние три четверти часа, расслабиться и побыть в тишине. Прежде чем выйти из командного пункта, он отдал распоряжение подготовить для контроля папки документирования, лепты самописцев ЭВМ, магнитофонные записи радиопереговоров с летчиками, телеграфное подтверждение посадки самолетов; знал, что из Москвы с рассветом вылетят комиссии Генерального штаба, МИДа, и поэтому готовился к докладу основательно. Конечно, его выслушают, зададут вопросы, но главное — документы объективного контроля. Уставший за ночь, он глубоко вздохнул несколько раз, но облегчения не наступало; видно, не сразу усталость покидает человека, тем более после такой ночи.