— Найди, где эта проклятая мазь от гнуса, — живо!

Проворный вестовой быстро намазал мазью лицо, руки и шею майора.

— А вас что, не кусает эта сволочь? — с величайшим изумлением посмотрел Джекобс на Самойлова.

— Комары и мошка у нас кусают только чужих! — пошутил Самойлов. — Может, выпьете коньяк?

— Сначала водку! — захохотал Джекобс.

— Узнаю офицера морской пехоты! Ваше здоровье!

Самойлов вышел из палатки и тотчас же вернулся.

— Часовые стоят слишком близко! — вполголоса сказал он.

Джекобс, продолжая разжевывать понравившуюся белорыбицу, стремительно вышел и тотчас же донесся его лающий бас:

— Кар-рамба! Я велел охранять, а не стеречь меня! Есть разница, черт возьми? Эй ты, Окорок Пенсильванский, проследи: к палатке никто не смеет подходить ближе, чем на десять метров! Увижу ближе чью-нибудь морду — влеплю пулю! Может, сейчас дверь открылась не сама, а, канальи? Пусть знают: мой кольт промашки не дает.

Вернувшись в палатку, Джекобс постоял, словно прислушиваясь.

— Говорите, никто не слышит.

— Золото передаст комитет самообороны, — тихо сообщил Самойлов. — Завтра с утра поведете переговоры. Нажимайте на Международный Красный Крест. Грозить — ни в коем случае!.. Когда получите золото, позаботьтесь о себе. Вот вам подарок, — Самойлов вытащил из саквояжа шелковый пояс. — Насыпьте и обмотайтесь. Сверху — нижнее белье. Вы заслужили это честно.

Джекобс с затаенным дыханием взял длинный пояс.

— Вы просто чудесный парень, мистер Самойлов! — в волнении выговорил он. — Я вас полюбил, мистер Самойлов. Разрешаю насыпать и себе.

Самойлов поклонился.

— Очень тронут! — сказал он, пряча улыбку.

— Вот и отлично! Давайте пить!

Перевалило уже далеко за полночь, когда было покончено со всем, что принес Самойлов. Джекобс минут десять полуудивленно, полубессмысленно смотрел на пустую бутылку и вдруг громко расхохотался. Затем — запел.

По палатке, словно в ответ разудалой песне, сильно забарабанил крупный частый дождь.

Когда Чимит пришел в сознание, первое, что увидел, — странно большое лицо, наклонившееся над ним, и другое — очень круглое, обросшее, грязное.

— Очухался! — облегченно выдохнул круглолицый. — Ну, ты, ангел, не мог поделикатнее! Ты мог уничтожить источник спасительной информации... Ну, так, молодой человек, задам один-единственный вопрос. Только кивнешь, если «да». Итак, слушай: отец пошел проводником к мериканам? Так, кажется, называете американцев? Не станешь отвечать, дядя ангел опять будет делать тебе больно. Отвечай: с американцами идет отец?

Чимит кивнул.

— Вот ты и поумнел! Куда отец ведет их? Буду называть, а ты кивнешь, когда услышишь тот прииск, куда американцы идут: Варваринский, Никитский, Надежный, Черная Пасть... Стоп! Логично, если иметь в виду, что единственный действующий! Прекрасно! Теперь ты свободен, как вольный ветер, можешь шагать, свое дело ты сделал. Только конька твоего придется забрать. Мне гораздо больше лет — у вашего народа старших уважают, так ведь? До свидания, голубчик, ни пуха, ни пера!

Чимит, озираясь, нырнул в густой кустарник и побежал что есть силы. Бог знает, сколько он бежал, остановился, когда совсем нечем стало дышать, повалился в густой черничник. Лежал долго с закрытыми глазами. Когда же открыл глаза, оказалось — лежит рядом с огромной муравьиной кучей. Насекомые бегали по одежде, по рукам. Чимит встал, осторожно отряхнулся, внимательно посмотрел, чтобы не наступить на мурашей — так учат у бурят, разорить муравьиное гнездо — большой грех! Об этом говорится и в легенде.

Однажды мальчишка палкой раскидал муравьиную кучу. И пожаловались пришедшие в отчаяние муравьи своему Хану Шоргоолзону — погибель им грозит! Возмутился муравьиный царь и сделал так, чтобы все другие муравьи немедленно покинули луга, пастбища и леса, окружавшие улус, в котором жил тот скверный мальчишка. Ушли муравьи в одну ночь. И случилось ужасное: за одну неделю вся трава, все листья на деревьях были съедены, почернею все кругом, для улуса наступило тяжкое время. Видят буряты: окрестные улусы все живут, как жили, только их улус подвергся такому бедствию. «Это неспроста!» — решили улусные старики. Самые искусные гадальщики были наняты, самые великие шаманы были приглашены — и нашли, вызнали: Хан Шоргоолзон решил так наказать улус, в котором живет скверный мальчишка, раскидавший муравьиную кучу! Решили послать к муравьиному царю самых уважаемых людей улуса и с ними виноватого мальчишку. Хан Шоргоолзон допустил к себе тех бурят, принял принесенные подарки, выслушал послов от улуса и сказал:

— Дайте клятву, что отныне и вовеки ваши буряты не будут разорять гнезда моих подданных. Вы убедились, что они и ваши верные защитники. Вы должны навсегда запомнить, какого наказания заслуживает негодяй, кто нарушит эту вашу клятву!

Взмахнул рукой Хан Шоргоолзон — и тут же появился двойник мальчишки. Поставили его на площадь перед дворцом хана, раздели и привязали к столбу. Поднялся Хан Шоргоолзон на крыльцо своего дворца и крикнул что-то. Тотчас же со всех сторон ринулись на мальчика полчища муравьев — и за какие-нибудь минуты от него остались одни белые кости! Подозвал полумертвого от страха мальчишку Хан Шоргоолзон и сказал:

— Знай, что муравьи способны и на такие дела. Вот как могли они наказать тебя за твой несмываемый грех, но ты отныне не тот, а другой мальчик — тот съеден муравьями. И ты дашь мне слово, что отныне никогда и никому не будешь вредить в лесу!..

Чимит наелся сочной прохладной ягоды-черники, его потянуло на сон. Прилег было, но тут в уши как громом ударило: «Какой же ты сын казака, если у тебя так просто отобрали коня!»

Чимит вскочил. «Коня надо выручать!» — засело в нем гвоздем. Убегая от «ангелов», он ломился напрямик — через кустарники, ломая ветки и сучья, а теперь шел совсем по-другому. Если бы кто наблюдал за ним со стороны, тот сказал бы, что мальчик скользит по тайге с осторожностью соболя, преследующего добычу. Вся древняя наука охотника, скрадывающего зверя, непостижимым образом пришла мальчику на помощь.

Чимит подкрался в тот момент, когда бандиты собрались двигаться дальше. Подполковник подвел коня к валежине, забрался на нее и с неожиданной ловкостью вскочил в седло. «Ангелы» взялись с обеих сторон за стремена. Они поступили, как настоящие казаки. Бывает — остался без коня казак. Что делать спешенному? Он хватается за стремя товарища, бежит огромными прыжками, с силой отталкиваясь. Такому учатся с малых лет. Но ведь то — казаки!..

Подполковник сначала заставил коня идти ходою — мелкой переступью, быстро семеня. Хода — намного быстрее, чем обыкновенный шаг. Потом же он перешел на рысь. «Ангелы» побежали. «Долго не продержитесь!»— со злорадством подумал Чимит.

Не прошло и получаса, как выбились «ангелы» из сил. Видно, требовать стали, чтобы остановил подполковник коня. Но послышался яростный окрик, всадник с силой ударил коня лозой, и тот рванул что есть сил махом. Тот, что бежал справа, оторвался сразу же, второй держался некоторое время, но сорвался и полетел кувырком. Какое-то время «ангелы» стояли неподвижно, ошеломленные, как бы застывшие. Потом отчаянно замахали руками, выкрикивая ругательства, сорвали из-за спины винтовки, открыли стрельбу. Но подполковник уже скрылся за выступом скалы.

Чимит вздохнул посвободней — он ужасно боялся, что попадут в коня. Когда же подполковник ускакал, Чимит тихо засмеялся: без «ангелов» ему коня не укараулить. Человек один ничего не может сделать — как бы ни крепился, он должен спать...