Кроме того, Тия не могла жить без шопинга. Чем вещица ярче, тем больше она ее обожала. До такой степени, что на последнем Хэллоуине щеголяла в красных рожках с алмазными висюльками в виде колец. Тия нарядилась шопинг-демоницей, что вполне соответствовало ее натуре.

Брайан добровольно вызвался сопровождать и оберегать Тию от неотступно преследующих ее проблем, по сравнению с которыми меркнут даже продажа в белое рабство или похищение зелеными человечками.

Между тем, Геари так устала, что едва стояла на ногах. Больше она ни на что не была способна.

«Мегеара. Вернись ко мне…»

От глубокого эротичного голоса, снова раздавшегося в ее голове, по телу пробежали мурашки.

Она краем глаза уловила какое-то движение и повернулась. В дверном проеме, на лестнице, которая вела на верхнюю палубу, стоял Арикос. Он был одет во все черное, его плутовские глаза обещали ей бесконечную ночь оргазма, а обольстительная улыбка заставила замереть на месте.

«Ну же, Мегеара».

Его голос шелестел, подобно шепоту призрачного ветра, лаская ее. Убаюкивая.

Он протянул ей ладонь…

Никогда она не видела более притягательной позы. Все, чего она хотела, — это принять его ладонь и позволить ему унести ее на руках так, как он это делал в ее снах. Геари хотела раздеть его донага и испробовать совершенство его тела.

Вкусить эти манящие губы.

Она, не раздумывая, протянула ему руку. Так близко, что их ладони почти соприкоснулись. Их разделяло не более толщины волоска…

Но он — иллюзия, и она знала это.

— Геари? Не передашь мне линейку?

Она вздрогнула от голоса Тедди. Опустив руку, Геари глянула влево и увидела на загроможденном рабочем столе масштабную линейку. Она едва заметно моргнула, прежде чем оглянуться на лестницу.

Пусто. Ни следа от Арикоса, ждущего там ее возвращения. И это вызвало в ней горькое разочарование.

Я схожу с ума.

Угу. Но что ей еще остается? Вас бы преследовала такая сексуальная галлюцинация.

Геари, не желая думать об этом, взяла линейку и передала ее Тедди под его обеспокоенным взглядом. Он был старше всего лишь на несколько лет, но опекал скорее как отец, чем как друг или коллега. Его короткие каштановые волосы всегда были безупречно причесаны, карие глаза лучились весельем, а очаровательные ямочки делали лицо приветливым.

— Как ты себя чувствуешь?

— Устала.

Тедди почесал затылок, словно его сбил с толку ее ответ.

— Прошлой ночью ты проспала четырнадцать часов.

Геари потрепала его по руке.

— Знаю, но тем не менее.

— Может, тебе стоит показаться врачу.

О да, и лучше сразу психиатру. Она отогнала эту мысль и улыбнулась Тедди.

— Я буду в порядке. Правда.

Будет, во всяком случае, если сможет прекратить эти ненормальные видения. Даже в эту минуту ей казалось, будто за ней кто-то наблюдает…

Арику захотелось выругаться от разочарования, когда он увидел Мегеару улыбающейся другому мужчине. Почему она не поддалась его сыворотке? Его просьбам?

Как простая смертная женщина могла быть настолько сильной?

— Арикос?

И снова темноту комнаты разорвал ослепительный свет. Арик устало вздохнул, услышав голос дяди Винка; ему всерьез надоели эти помехи, все, чего он хотел, — это быть со своей человеческой целью.

— Чего?

— Мне велели забрать у тебя мою сонную сыворотку. Похоже, ты ею злоупотребляешь, что плохо сказывается на твоем человеке.

Арик повернулся лицом к старшему богу сна. Длинные каштановые волосы Винка были заплетены и откинуты за спину, а в светло-серых глазах плясали чертики. Хотя Винк и являлся одним из самых древних богов, вел он себя подобно тринадцатилетнему мальчишке. Больше всего на свете он обожал устраивать проказы и дразниться — два его качества, которые Арик и его собратья проклинали на чем свет стоит.

Когда-то другие боги с легкостью завлекали Ловцов Снов и манипулировали ими, и они позволяли Винку, Аиду и остальным использовать себя в их в личных розыгрышах и междоусобных баталиях.

До того дня, когда Зевс раз и навсегда положил этому конец. Забавно, что он наказал только орудия, а не тех, кто умело ими пользовался.

Но ведь Зевс и не славился как справедливый бог.

— А если я хочу оставить сыворотку?

Винк на это выгнул бровь и цокнул.

— Ну же, Арикос, ты знаешь правила. — Его лицо посерьезнело. — А еще ты знаешь, что случается с теми, кто от них отказывается.

Естественно, он знал. Весь его род знал. На спине Арика шрамов больше, чем звезд на небе. Когда-то он даже думал, что его дед Гипнос, следивший за их телесными наказаниями, был ни кем иным, как садистом, наслаждение которому доступно лишь от причинения боли другим.

Как же это жестоко: отправлять Скоти поглощать избыточные либо подавляемые людские эмоции, а затем карать их за то, что они не желают прекращать, потому что, наконец, вкусили нечто, отличное от боли.

Но, тем не менее, это так.

После «беседы» с М’Ордантом Арик знал, что именно этого и следовало ожидать. Протестовать бесполезно. Винк был послан, чтобы изъять сыворотку Лотоса, которую они применяли к людям, и ничем на Олимпе его не подкупишь. Винк всего лишь пешка, которая служит богам сна.

Арик вынул маленький пузырек и вручил Винку. Тот взял его со стоической улыбкой.

— Выше нос, дружище. Кругом кишмя кишит другими людьми, с которыми ты можешь поиграться. Человечество весьма обильно в этом плане. Люди живут ради своих снов, они постоянно им снятся.

Да, но ни один из этих людей не видел таких живых, ярких снов, как Мегеара. Ее сновидения давно разожгли в Арике желание узнать, какова она вне царства снов. Какой она окажется, как человек…

Арик наблюдал, как Винк отступил и исчез, оставив его в комнате снов наедине с темнотой.

Возможно, это было лишь наказанием за все. Первоначально Арик, сын бога Морфея, был одним из Онерои. За ним, как и полагается, были закреплены люди, за которыми ему полагалось присматривать и защищать их от Скоти, пристававшим к ним время от времени. Его жизнь в те дни состояла из надзора за вверенными ему людьми. Арик следил, чтобы они видели нормальные сны, которые помогали бы им решать их проблемы, либо дарили его подопечным вдохновение.

Так было до той роковой ночи.

Арик отправился на помощь одной из своих протеже, которая заболела. Из-за болезни ее сны стали очень яркими и эмоциональными. Настолько, что привлекли одного из Скоти. Такое часто случалось и даже допускалось. Скоти питались человеческими эмоциями, но пока они не выходили за рамки и не начинали управлять снами или влезать в жизнь человека, им позволяли выдаивать людей. Скоти наказывали лишь тогда, когда они неоднократно возвращались к одному и тому же источнику питания и верховодили им.

У людей хрупкая психика. Периодические появления Скотоса легко могут повредить человеческий рассудок и привести человека либо к безумию, либо к мании убийства. В худшем случае Скоти могли даже лишить человека жизни, вот почему Онерои не спускали с них глаз. Если Скотос слишком долго паразитировал на одном человеке, то в дело вступали Онерои и прогоняли его.

Если на Скотоса не действовали никакие другие меры, Онерои его убивали.

Когда-то жизнь Арика была посвящена тому, чтобы охранять людей. Ничего не чувствовать, только исполнять приказы верхушки Онерои. В свое время он одолел множество Скоти, не задумываясь и не заботясь о том, почему они тратят столько усилий, чтобы найти людей. Что за жгучая потребность побуждает их рисковать своими жизнями ради этих поисков.

А затем одна ночь… нет, одна встреча все изменила и принесла с собой понимание, которое до сих пор не давало ему покоя.

Солин, сын человеческой женщины и бога сновидений Фобетора, жил на земле, а по ночам бесконтрольно врывался в сны других людей. Его не отягощали никакие моральные принципы, и не волновал причиненный другим вред. Самое главное — его удовольствие.