Вскоре ковбой оседлал гнедого жеребца, и они вместе выехали за ворота ранчо.

— Куда направимся? — поинтересовалась Сандра.

— А вон к тем горам, — указал Колин на невысокую гряду, закрывающую горизонт.

Сандра кивнула и пустила лошадь рысью. Ковбой последовал за ней, держась на полкорпуса сзади и продолжая придирчиво присматриваться к повадкам всадницы.

«Впрочем, возможно, он просто любуется моей фигурой», — подумала Сандра, слегка придерживая серую.

— Можно предложить тебе небольшой психологический тест? — спросила она, когда их лошади поравнялись и пошли шагом.

— Попробуй, — кивнул Колин.

— Вспомни три самых дорогих для тебя имени и мысленно расставь их в порядке значимости.

Колин наморщил лоб и через несколько секунд произнес:

— Готово!

— А теперь произнеси их вслух.

Ковбой пожал плечами и улыбнулся.

— Берт, Сандра, Колин. Ну и о чем это говорит?

— Во-первых, если в этот список человек не забывает включить свое имя, то у него хорошо развито чувство собственного достоинства. А во-вторых, я поняла, что ты замечательный отец и, вероятно, был хорошим мужем.

— Ишь какая хитрая! — усмехнулся Колин. — Таким простым способом ты сумела заглянуть в мою душу, а вот как это сделать мне?

— Просто посмотри мне в глаза, — лукаво улыбаясь, предложила Сандра. Но когда Колин попытался это сделать, она пришпорила лошадь и унеслась далеко вперед.

Она первой достигла подножия горной гряды, где предоставила Синди возможность самой выбирать тропу из числа тех, что змеились по поросшим деревьями и кустарником пологим склонам. Наслаждаясь окружающим пейзажем, Сандра почувствовала, как в ее душе постепенно воцаряются мир и спокойствие.

— Не стоит слишком удаляться от ранчо, — раздался позади голос Колина. — В этих краях часто бывают страшные грозы, даже ураганы.

— Ну и что?

— Ты так говоришь только потому, что ни разу не оказывалась на открытом месте, когда совершенно черное небо прочерчивают ослепительные молнии, — уверенно заявил он. — Поверь мне, что в такой момент чувствуешь себя примерно так же, как под бомбежкой!

— Верю, — миролюбиво согласилась Сандра. — Тогда давай поедем вдоль склона.

— Я вдруг подумал, что так и не знаю, чем ты зарабатывала на жизнь до того, как вышла замуж, — неожиданно сказал Колин.

— Была фотомоделью в агентстве «Нью-Йорк ситизен», — просто ответила она.

— То есть ты зарабатывала своей внешностью?

— Иногда и мозгами тоже, — сердито буркнула Сандра, уловив в его тоне снисходительную насмешку.

— Мне почему-то кажется, что в этом случае тебе приходилось сложнее…

Вот негодяй! Вздумал поиздеваться над ней! И Сандра сделала медленный глубокий вдох, стараясь сдержать желание ответить как можно резче.

— Ты просто не понимаешь, в чем состояла моя работа, — спокойно ответила она. — Что бы ты сказал, если бы тебе пришлось по нескольку часов находиться под лучами раскаленных юпитеров, принимая позы, которые от тебя требуют фотографы? А как насчет демонстрации купальников на открытом воздухе и в разгар осени! И при этом еще надо делать вид, будто испытываешь неземное блаженство!

— Никогда не демонстрировал купальники, — хмыкнул Колин. — Однако все вышеперечисленное требует выносливости, а не мозгов. Да и вообще, по моему мнению, подобный вид деятельности никак нельзя назвать работой.

— Что, что, что? — насторожилась Сандра.

— Да, это нельзя назвать настоящей работой, — уверенно повторил Колин. — Хотя от так называемой творческой элиты слово «работа» слышишь едва ли не чаще всего.

— С чего ты взял?

— Будто я не смотрю телевизор! «Ах, в этом сезоне я отработала столько концертов!» — томно жалуется модная певица. «Сейчас я работаю над новым романом», — изрекает известный писатель. «Весь день работал с документами», — признается перед телекамерой политик. «Завтра открывается выставка моих работ», — сообщает скульптор. «Ужасно много тяжелой работы!» — кокетливо сетует юная фотомодель, давая первое в своей жизни интервью…

— И что с того?

— А то, что по-настоящему тяжелая работа это удел не певицы, а технического персонала, таскающего массивные звуковые колонки; не писателя, а грузчиков типографии, где издаются его книги; не политика, а фермеров, которые зависят от его решений; не скульптора, а каменотеса; не фотомодели, а продавщицы супермаркета! Но эти простые люди, как правило, не имеют доступа к газетам или телевидению, чтобы пожаловаться на свою тяжкую долю, в отличие от представителей «творческой элиты»! А ведь предложи им поменяться местами с работягами вроде меня, так они воспримут это как личное оскорбление.

— Ну и допотопные же у тебя взгляды!

— Что поделаешь! Поживешь в нашей глуши хотя бы год, так и сама посмотришь на мир иначе.

— Не думаю, что даже ваша глушь сделает из меня мизантропа! — задорно воскликнула Сандра.

— А что это значит? — растерялся Колин.

— Мизантроп — это человеконенавистник.

— Вот те на! Да разве я похож на подобного типа? — И ковбой, озадаченно присвистнув, сдвинул шляпу на затылок. — Мне почему-то кажется, что это словечко больше подходит к твоему бывшему мужу.

— Не надо о Джузеппе, — разом помрачнела Сандра. — А то он почувствует, что я о нем думаю, и явится сюда выяснять отношения…

— Полагаешь, что он тебя все еще любит? — озабоченно поинтересовался Колин.

— Я не была в этом уверена даже в наши лучшие времена, — усмехнулась Сандра и замолчала.

Они медленно ехали шагом по неширокой тропе, отстраняя руками попадающиеся навстречу ветки деревьев. Почувствовав, что ее лоб покрылся легкой испариной, Сандра полезла в нагрудный карман рубашки за носовым платком и обнаружила там небольшую коробочку. Ее настолько удивила эта находка, что она остановила лошадь.

Колин сделал то же самое, с любопытством уставившись на загадочный предмет.

— Ну и что там? — нетерпеливо спросил он. — Кольцо с бриллиантом от некогда любимого мужа?

— Понятия не имею, — отозвалась Сандра. — Я не надевала эту рубашку с тех пор, как приехала из Нью-Йорка.

Вместо кольца с бриллиантом в коробочке оказалось всего-навсего несколько разноцветных драже.

— Что за ерунда? — удивился Колин. — Ты такая сластена, что не можешь обойтись без конфет?

— Это не конфеты, — сразу все вспомнив, задумчиво ответила Сандра.

— А что же?

— Нейропептиды.

— Что-что?

— Открытие одного английского профессора, — охотно пояснила она. — Мой бывший муж, точнее, то общество, членом которого он является, спонсировало научные исследования. А эти нейропептиды были сделаны в качестве пробного образца.

— Да что это такое — нейропептиды?

— Ну как бы тебе объяснить… Это некое вещество, которое образуется в клетках человека, когда он испытывает какое-то сильное чувство. Если их выделить, а потом ввести другому человеку, то он будет испытывать тоже самое. Например, если сильно напугать донора, то из клеток его тела можно выделить нейропептид страха.

Колин с недоверчивым восхищением покачал головой.

— Неужели такое возможно? А нейропептид любви? Можно ли выделить его и сделать так, чтобы принявший их человек влюбился в ту же самую женщину, что и так называемый донор?

Сандра пожала плечами. — Вот этого я не знаю… Любовь это же не столько наука, сколько нечто возвышенное, духовное.

— А эти нейропептиды что вызывают?

Она лукаво посмотрела на своего спутника.

— Чувственность. Хочешь попробовать? — и, достав из коробочки одно драже, протянула его Колину. — Можем даже принять их одновременно…

— Дай сюда всю коробочку! — неожиданно потребовал ковбой.

— Зачем?

— Сейчас увидишь.

Заполучив коробочку, Колин изо всех сил размахнулся и швырнул ее в кусты.

Сандра внимательно следила за выражением его лица, и стоило их взглядам встретиться, как ее сердце забилось часто и глухо.

Тем временем Колин уже соскочил на землю, повесил шляпу на луку седла и хлопнул жеребца по крупу, отгоняя подальше. Затем подошел к Сандре и сделал приглашающий жест. Она послушно вынула ноги из стремян и соскользнула прямо в его объятия. Колин поцеловал ее в шею, и она мгновенно вспыхнула, почувствовав себя так, словно по ее жилам течет не кровь, а раскаленная лава.