Мажид еще некоторое время крепится, стараясь сохранить на лице строгое выражение, но потом не выдерживает и улыбается…

Диктофон у постели ученого. Близко придвинув микрофон к губам, Бахарев протягивает руну и щелкает выключателем.

Вертятся бобины, протягивая ленту.

Бахарев сосредоточивается…

- Все началось с того, что мне никто не поверил. Отвергли результаты моего двадцатилетнего труда…

Глаза ученого, взгляд которых обращен в прошлое…

Через газетно-журнальное мелькание просвечиваются антенны, устремленные в безоблачное небо.

Все, что мы видим, - это воспоминания Бахарева. Вот он стоит, склонившись над лентой, и лихорадочно перебирает ее руками. Лента, испещренная загадочными значками, - во весь экран. Снимки этой ленты - на страницах газет и журналов. И дикторы всех частей света волнуют своих слушателей сенсацией:

- Новый радиотелескоп Планетной обсерватории принял загадочные сигналы с Венеры!

- Сигналы с загадочной планеты!

- Самая близкая и самая загадочная планета!

- Кто расшифрует загадочные сигналы?

- Растения-радиостанции!

- На Венере есть жизнь! Так утверждает знаменитый Бахарев!

- На Венере нет и не может быть жизни. Даже сам профессор Бахарев не обнаружил там воды и кислорода, - слышен властный голос академика Забродина.

Длинной указкой он постукивает по схеме, висящей перед ним. На схеме изображены Земля и Венера, соединенные двойной пунктирной линией. Забродин продолжает:

Я предлагаю не совершать посадки на Венеру. Пусть ракета приблизится к планете, несколько раз облетит ее, произведет соответствующие наблюдения и вернется назад, на Землю… В заключение могу добавить: гипотезу профессора Бахарева о природе Венеры отвергаю не только я. Гипотеза профессора Бахарева не отражает мнения большинства астрономов-планетчиков!

- В подобных вопросах большинство не всегда оказывается правым! - с живостью, свойственной темпераментным людям, отзывается Бахарев. Он стоит у своей схемы экспедиции на Венеру. Здесь планеты соединены не двойной, а одинарной линией. - И докажет это экспедиция не ВОКРУГ Венеры, а НА Венеру, уважаемый Федор Платоныч!

Мы переносимся в квартиру Бахарева. Профессор лежит в кровати, в его руках микрофон. Усталые, больные глаза. Крутятся бобины, протягивая ленту. Бахарев думает мгновение и, напрягаясь, говорит в микрофон:

- Это была кульминация, высшая точка спора, который начался пятнадцать лет назад. Это было… мое поражение.

Мы снова там, где обсуждаются проекты экспедиции на Венеру. Движение в группе конструкторов. Поднимается молодой инженер Градов.

- Алексей Павлович, - говорит он, обращаясь непосредственно к Бахареву, - мне лично… интереснее верить, что жизнь на Венере есть. Мне интереснее проектировать ракету для полета не ВОКРУГ Венеры, а НА Венеру, как предлагаете вы. Но… дайте нам не гипотезу, а точные, хорошо проверенные данные для конструирования такой ракеты. Что ждет ракету на Венере? К чему мы должны подготовить ракету заранее? Напоминают ли условия Венеры хотя бы приблизительно что-нибудь земное? Ну… нашу сибирскую тайгу, пустыню Сахару, долину реки Миссисипи…

- Мы не имеем права думать, что условия Венеры похожи на земные, - «директивным» голосом отвечает Забродин. - Венера - это не Земля, не Марс, а Венера. Свои условия. Свой путь развития. Свой мир, который нам не известен и ни на что нам известное не похож.

Градов поворачивается к Бахареву, и тот говорит:

- На Венере сейчас приблизительно такие же условия, какие были на Земле триста миллионов лет назад!

- Мы точно знаем, что было на Земле триста миллионов лет назад? - терпеливо спрашивает Градов.

- На этот счет имеются только предположение, гипотезы! - улыбается академик Забродин.

- Простите, Алексей Павлович, но… вслепую проектировать ракету для посадки на Венеру невозможно! - заключает Градов дискуссию.

Слышен тихий голос Бахарева, говорящего в микрофон:

- И Градов был прав. Доказать мою правоту мог только полет на Венеру. А на Венеру нельзя было лететь потому, что ракету невозможно проектировать вслепую. Я понимал, что гипотезы одного, хоть и важного, старика не могут соперничать с убеждением большинства и отсутствием точных данных о Венере. Разумеется, мы не могли и подозревать, что в это самое время под землей происходит такое, что спутало наши споры, выводы, гипотезы!

Киноаппарат переносит нас в шахту. Молодежная бригада во главе с Мажидом Сармулатовым в хорошем темпе ведет смену.

…Бывают удачные дни: машина ровно и мощно рокочет мотором. Глыбы жирного угля согласно и охотно рушатся на ленту транспортера. И хочется, чтобы эта слаженность и деловитая легкость продолжалась бесконечно… Глаза недавних ремесленников - русских и казахских пареньков - полны азарта и ликования.

Неожиданно в угольной толще скрежещут зубья и лопается цепь режущего механизма. От звука, резанувшего по сердцу, у Мажида чуть слезы не полились из глаз. Он выключает мотор и кричит:

- Лешка, подрывника!

- Зачем? Давай сращивай цепь и еще попробуем! - советует долговязый белобровый Лешка.

- Подрывника! - блестят черные глаза Мажида.

Гремит взрыв.

Бригада во главе с Мажидом пробирается в забой. Мажид первым наводит свою лампу на развороченный взрывом угольный пласт. Он светит в его недра и видит то, из-за чего запоминает этот день на всю жизнь.

Из неровной черной стены торчит… металлическое полушарие. Мажид пробует ковырнуть ломиком около этого полушария, и вдруг из толщи «угольного пакета» выпадает черная глыба. Полушарие словно впаяно в эту глыбу.

- Каких только штучек в угле не находишь?! - бормочет над Мажидовым ухом Лешка. - То целые бревна окаменелые, то листики…

- Листики! - сиплым от изумления голосом шепчет Мажид. - Листики вырастают, а эту штуку… сделали!

Мажид светит вокруг и находит еще одну глыбу с «гнездом» в середине. Он соединяет их, и полушарие оказывается в недрах одной большой угольной глыбы.

- Давай кончай работу! - вдруг приказывает Мажид и, кивнув Лешке, выбегает из забоя. Он прижимает находку к груди.

Клеть подъемника с рабочими взлетает на-гора.

- Бомба, Мажид? - спрашивает Лешка, опасливо поглядывая на полушарие.

- Откуда может оказаться в угле бомба?! - отвечает Мажид.

Перемазанные угольной пылью Мажид и Лешка катят железную тачку по двору шахтоуправления.

В тачке громыхают рва угольных куска и… цельный металлический шар величиною с арбуз.

Они прямо с тачкой въезжают в здание шахтоуправления. Вокруг них толпа. Все кричат, размахивают руками, хватают рабочих за плечи. Лешка суетливо отмахивается свободной рукой. И только Мажид невозмутим. Он упорно пробивается вперед, к двери с табличкой «Главный инженер».

- Они с ума сошли! Прямо с тачкой въехали! - сообщает всем вновь подбегающим секретарша «главного».

По коридору бежит дежурный врач в белом накрахмаленном халате.

На шум открывается обитая коричневой кожей дверь и выходит «главный». Он машет рукой и грозно глядит на тачку. Взглянув, говорит последние разумные слова, которые слышали oт него в этот день. Он говорит:

- Откуда это у вас, Сармулатов?!

- В угле нашли. В пласту, - отвечает Мажид, - давай организуй комиссию, Иван Иваныч.

«Главный» берет шар, прижимает к белой шелковой груди и идет в кабинет. Мажид с Лешкой беспрепятственно катят за ним тачку по красной плюшевой дорожке.

Дверь, обитая коричневой кожей, захлопывается перед носом секретарши.

Тишина и недоумение в приемной. Когда через минуту секретарша заглядывает в кабинет, мы видим: Иван Иваныч - черный, потный и сопящий над угольной глыбой - машет досадливо рукой:

- Нету, нету меня! Дома… или там… в тресте!

Секретарша понимающе кивает головой и осторожно прикрывает дверь.

- Совещается с бригадиром молодежной бригады, товарищем Сармулатовым, - поясняет она собравшимся…