Мы вновь переносимся в комнату Бахарева, где профессор вспоминает события прошлого. Он в полосатой пижаме, заложив руки за спину, вышагивает по своему кабинету.

Кто-то стучит в дверь, но старый профессор, погруженный в свои мысли, не слышит. Он подходит к диктофону, включает его и говорит:

- В тот же вечер мы собрались, чтобы исследовать загадочный шар дальше, чтобы открыть вторую оболочку шара и поглядеть, что же нам прислали гости Земли…

Дверь кабинета открывается, и на пороге - Мажид с кожаной папкой в руках.

Бахарев выключает диктофон и устремляется навстречу Мажиду:

- Ну, что там? Как там? Где ракета?

- Не подходите ко мне, я холодный! - смеется Мажид, протягивая папку профессору.

- Там холодно, у них наверху?

- Везде холодно, Алексей Павлович. Первый снег выпал.

Бахарев подходит к окну. За окном весело пляшут пушистые белые мухи и, касаясь черной земли, исчезают.

- Уже зима! - изумляется Бахарев. - Зима… а она летит там. Все дальше и дальше… И только ниточка радиоволн связывает ее с Землей, с нами… И эта ниточка все тоньше, тоньше… Она скоро начнет рваться.

Бахарев раскрывает папку и выкладывает на стол груду записок и фотографий, привезенных Мажидом.

Большой снимок огромного серпа Венеры. Бахарев склоняется над ним.

- И загадочная стыдливая красавица все ближе, ближе! - бормочет он. - Скоро мы узнаем, что скрываешь ты под своим облачным покрывалом. Скоро станет ясно, применимой ли на практике окажется моя догадка…

Мажид тихонько выходит, осторожно прикрыв за собою дверь.

А Бахарев опять погружается в воспоминанья… Он подходит к диктофону, включает его.

Вертятся бобины, протягивая ленту. Слышен голос Бахарева:

- Итак, в тот вечер мы собрались, чтобы исследовать загадочный шар дальше…

«Глобус» в руках старичка «тектониста». Он прижимает его к себе и через две пары очков рассматривает материки, моря, реки и плоскогорья.

- В музей! - восклицает ученый. - В музей, на самое почетное место!

- Надо сначала раскрыть «глобус», - замечает Забродин.

- Я могу немедленно разрезать шар на две половинки! - выходит вперед Графов. - Хотите - электроискровым способом, хотите - ультразвуковой пилой.

- Можно попробовать мощное нейтронное поле в урановом реакторе. Можно попробовать синхрофазотрон на сто миллиардов электрон-вольт… - начинает обстоятельно перечислять молодой ученый.

- Как, товарищи? - спрашивает президент.

- Нет, его нельзя резать, - говорит Бахарев и забирает шар в свои руки. - Мы обязаны ПОНЯТЬ его. НАШЕМУ поколению адресовано это послание. НАМ оказано доверие…

- Почему именно нам адресовано? - улыбается Забродин.

- Чтобы открыть внешнюю оболочку шара, был нужен вот этот ключик, - отвечает Бахарев, указывая на громаду ускорителя. - Даже пятьдесят лет назад люди не имели такой вещи. А мы имеем. Значит, адресовано нам. Мы получили послание. Мы открыли его и теперь обязаны исследовать и ПОНЯТЬ!

Проговорив это, Бахарев отходит в сторонку, садится на диван и думает, ревниво прижимая шар к груди. К нему подходит Забродин и шепчет:

- Мы идем ВСЛЕПУЮ, и неизвестно, когда мы натолкнемся на способ открыть вторую оболочку. Ведь мы НЕ МОЖЕМ УГАДАТЬ! ХОДА МЫСЛИ РАЗУМНЫХ СУЩЕСТВ ДРУГОЙ ПЛАНЕТЫ!..

- Вторая оболочка должна открываться просто, очень просто! - говорит Бахарев громко, заставив всех повернуться к себе. - Может быть, даже руками! Какой смысл - подумайте сами! - какой смысл делать две одинаковые оболочки? Если первую мы открыли с таким трудом, вторая не нуждается в ускорителях. Может быть, руками… простыми человеческими руками… но человеческими!..

Бахарев трет ладонью экваториальную часть «глобуса». И, словно в доказательство его слов, на блестящем металле обнажается чуть приметная полоска, опоясывающая весь шар. В ту же секунду из северного полюса шара выскакивает чуть заметный стерженек, Бахарев, оглядев присутствующих восторженным взглядом, надавливает его. Стерженек проваливается, но на южном полюса выскакивает второй.

Президент кивает оператору, и тот начинает снимать Бахарева. Теперь все, затаив дыхание, наблюдают за стариком. Бахарев надавливает второй стерженек, торчащий из южного полюса. Раздался звук, какой бывает, когда захлопывают холодильник, и «ГЛОБУС» вдруг РАСПАДАЕТСЯ НА ДВЕ ПОЛОВИНКИ!

- Пожалуйста! - в сердцах восклицает Бахарев.

У него в руках предмет, выпавший из недр «глобуса».

- А шарик просто открывался! - смеется «тектонист».

Вокруг Бахарева сгрудились все.

Профессор показывает присутствующим черный блестящий предмет. Он похож на короткоствольный пистолет, фотоаппарат или миниатюрную кинокамеру.

- Что это, Алексей Павлович? - спрашивает Градов, не спуская завороженного взгляда с загадочного предмета.

Забродин стоит словно в столбняке, ошеломленный происшедшим. Сквозь толпу проталкивается Лешка.

- Пустите… пустите поглядеть! Это я шарик нашел, я! - приговаривает он.

Бахарев между тем протягивает загадочный предмет Градову:

- По вашей части, Иван Митрофаныч: электроника, автоматика, телемеханика.

Градов трепетными руками тянется к загадочному предмету. …И вновь вереница машин мчится по вечерним улицам города.

Градов не выпускает из рук вещи, извлеченной из шара.

- Вы оставьте меня на часик одного. Я не могу работать, когда стоят у меня над головой, когда заглядывают мне через плечо. Я пойму, что это такое. Обязательно пойму! Как профессор Бахарев, - просит Градов.

- Непременно поймете, Иван Митрофаныч, - ободряет президент.

- Гости не собирались удивлять нас чудесами и фокусами, - говорит Бахарев. - Они отправили нам серьезное и дружественное послание. И мы должны понять его, должны!

- Вам кажется, что вы поняли ход мысли существ другого мира? - спрашивает Забродин.

- Мысль везде развивается по одним законам, - отвечает Бахарев.

- Чистая случайность, Алексей Павлович, - уговаривает скорее себя, чем Бахарева, Забродин. - Вы угадали, но не поняли. Не поняли!

…Холл одного из институтов. Мягкие кресла и диваны. Журналы и газеты на столах. На стендах - снимки и макеты «спутников» и высотных ракет.

Разбившись на отдельные группы, ученые ждут, поглядывая время от времени на дверь, за которой работает Градов.

То и дело пробегают сутулые, очкастые и застенчивые помощники Градова, Они пробегают с какими-то приборами, электроннолучевыми трубками, блоками высокочастотных устройств…

Алимкулов подсаживается к Лешке.

- Почему не видно товарища Сармулатова?

- Спит, наверно.

- Спит?!.

- Он работал сегодня в утреннюю смену, - пожимает плечами Лешка.

Забродин не может усидеть на месте. Он нетерпеливо шагает из угла в угол.

Бахарев, президент и «тектонист» склоняются над снимками «глобуса».

- Шар, который мы нашли, не единственный, - говорит «тектонист». - Посмотрите, на «глобусе» светятся звездочки. Очевидно, это места, куда положены остальные шары.

- Их клали в болото, - добавляет Бахарев. - Теперь там каменный уголь. А мы, возможно, даже не знаем об этих залежах…

Подходит Забродин.

- Алексей Павлович, - говорит он, - я ведь никогда не отрицал существования жизни на других планетах.

- Разве? - беззлобно улыбается Бахарев.

- Я возражал против вашей методики. Я возражал против сравнения жизни Марса и Венеры с жизнью Земли. Я считаю, что на других планетах формы жизни могут быть совершенно невероятными с нашей земной точки зрения. Природа неисчерпаема!

- Природа творит не «шаляй-валяй», а по законам, общим для всех небесных тел. Вот эти общие законы вы и не хотите понять! - отвечает Бахарев.

- Но по-вашему получается, что где-нибудь на Марсе сейчас точно такой же Забродин разговаривает о жизни на других планетах с точно таким же профессором Бахаревым. Тоска смертная - везде одно и то же!