Фокус: Обод-Сити, никогда не выходящий из-под контроля Джедрик, потому что она с изощренной осторожностью пропускала сигналы к Гару и Трайе и потому что те, кто отдавал распоряжения на Обод, участвовали в поколениях селективного выведения, породивших Джедрик. Она была биологическим оружием, чьей единственной целью была Стена Бога.

Фокус: Любящие родители могут подвергать своего ребенка смертельному риску, когда знают, что сделано все возможное, чтобы подготовить этого ребенка к выживанию.

Странностью для Маккая было то, что он чувствовал подобное как личные воспоминания.

— Я это сделал.

Джедрик испытывала похожие муки.

«Которое тело?»

Так вот что такое обучение агента Бюсаба. Умно… почти адекватно. Сложно и полно тем, что было для нее внове, но почему оно всегда останавливается перед полным развитием?

Джедрик заново просмотрела занятия с Аритчем и Сейланг. Парочка под стать друг другу. Выбор Сейланг и выбранная для нее роль казались очевидными. Как наивно! Джедрик даже пожалела Сейланг. Это была интересная эмоция. Она никогда прежде не испытывала жалости в чистом виде.

Фокус: Маккай на самом деле ее любил. Она смаковала эту эмоцию в ее Консентовской сложности. Искреннее течение эмоций очаровало ее. Им никогда не приходилось быть обузданными!

В и вне этого творческого обмена сплетались интимность, чистая сексуальность без запретов.

Маккай, смакуя позабавленность Джедрик от предположения Трайи о размножении Маккая-Джедрик, обнаружил, что захвачен требованиями мужского эротизма и понял, что сохранил свое прежнее тело.

Джедрик, понимая долгий поиск Маккаем женщины, которая бы его дополняла, обнаружила, что ее позабавленность превратилась в желание продемонстрировать такое дополнение. Когда она повернулась к нему, отпустив тусклый стержень, некогда мерцавший в контакте с Пчарки, то обнаружила себя в теле Маккая, смотрящей в свои собственные глаза.

Маккай задохнулся от зеркального ощущения.

И тут же вдруг, под воздействием шока, они переместились в знакомую плоть: Маккай в мужскую, Джедрик в женскую. Это мгновение стало предметом исследования — назад — и вперед. В этой новой игре эротизм отошел на второй план.

«Мы можем сами выбрать себе пол!»

Это было что-то за пределами Тапризиотов и Калебанцев, много большее, чем ползучая прогрессия эго Пан Спечи через их тела из их креше.

Они поняли источник этого странного дара в ту минуту, когда опустились на кровать, удовольствовавшись на время пребыванием в знакомой роли мужчины и женщины.

СПЯЩИЙ МОНСТР.

Это был колючий дар, нечто, что могли бы дать своему ребенку ЛЮБЯЩИЕ РОДИТЕЛИ, зная, что пришла пора этому уроку. Тем не менее, они чувствовали себя заново ожившими, понимая, что на мгновение прикоснулись к беспредельному источнику энергии.

Эту совместную мечтательность прервал громкий стук в дверь.

— Джедрик! Джедрик!

— Что там?

— Это Брой. Он желает поговорить с Маккаем.

Они мгновенно вскочили с кровати.

Джедрик взглянула на Маккая, зная, что не может иметь секретов от него. Исходя из взаимного понимания на этой основе, она заговорила за обоих.

— Он спрашивает, зачем?

— Джедрик…

Это был голос доверенной помощницы. Он дрожал от страха.

— …скоро день, а солнца нет. Бог погасил солнце!

— Запечатали нас…

— …чтобы скрыть финальный взрыв.

Джедрик открыла дверь и предстала перед перепуганной помощницей.

— Где Брой?

— Здесь — на твоем командном посту. Он пришел один, без сопровождения.

Джедрик взглянула на Маккая.

— Ты будешь говорить за нас.

Брой ждал на командном посту возле карты. Бдительные Люди стояли в пределах дистанции поражения. Когда Маккай и Джедрик вошли, он повернулся. Маккай отметил, что тело Говачина действительно было тяжелым от семенных соков, как он и предвидел. Нарушение распорядка для Говачина.

— Каковы твои условия, Маккай?

Голос Броя был гортанным, сам он тяжело дышал.

Лицо Маккая оставалось по-Досадийски невыразительным, но он подумал: «Брой считает меня ответственным за темноту. Он в ужасе».

Прежде, чем заговорить, Маккай взглянул на окружающую черноту за окнами. Он знал этого Говачина, так как Джедрик кропотливо изучала его. Брой был извращенцем, коллекционером извращений, окружившим себя столь же извращенными людьми. Он был профессиональным извращенцем, читавшим все с помощью этого необычного Досадийского Экрана. В его круг не мог войти никто, не разделявший его позиции. Все прочие оставались снаружи и в подчинении. Брой был отъявленным Досадийцем, квинтэссенцией, почти столь же человек, сколь и Говачин, потому что явно некогда носил человеческое тело. Хотя был Говачином по происхождению — вне всякого сомнения.

— Ты следовал по моим следам, — сказал Маккай.

— Отлично!

Брой просиял. Он не ожидал встретить Досадийский обмен репликами, урезанный до лишенной эмоциональной окраски сути.

— К несчастью, — продолжил Маккай, — у тебя нет позиции, с которой можно вести переговоры. Будут сделаны определенные вещи. Ты уступишь по доброй воле. Ты вынужден будешь уступить, иначе мы будем действовать без тебя.

Со стороны Маккая это было умышленной провокацией, избрать не-Досадийские формы для сокращения этого противостояния. Это более, чем что-либо другое, говорило о том, что он прибыл из-за Стены Бога, что темнота, укравшая дневной свет, была слабым оружием из его арсенала.

Брой заколебался.

— Итак?

Единственное слово повисло в воздухе вместе с бесчисленными подтекстами: весь обмен отброшен, надежды разрушены, намек на печаль об утраченных силах и все еще с той извращенной скрытностью, бывшей отличительным признаком Броя. Это было более тонко, чем пожатие плечами, более сильно в своих намеках, чем двухчасовая говорильня.

— Вопросы? — поинтересовался Маккай.

Брой, явно удивленный, посмотрел на Джедрик. Он как будто взывал к ней: они оба были Досадийцами, разве не так? У этого пришельца грубые манеры, ему недостает Досадийского понимания. Как можно с ним разговаривать? Он обратился к Джедрик.

— Разве я уже не доказал свою покорность? Я пришел один, я…

Но Джедрик поддержала Маккая.

— Есть определенные… странности в нашем положении.

— Странности?

Мигательная мембрана Броя дернулась.

Джедрик позволила себе изобразить легкое замешательство.

— Некоторые тонкости положения на Досади должны быть опущены. Мы все сейчас униженные просители… и мы имеем дело с людьми, говорящими не так, как мы, поступающими не так, как мы…

— Да. — Брой указал вверх. — Умственно заторможенные. Значит, мы в опасности.

Это не было вопросом. Брой всматривался вверх, словно пытаясь увидеть что-то сквозь потолок и мешающие этажи. Он вздохнул.

— Да.

Это опять было сжатое сообщение. Любой, кто смог установить там Стену Бога, может взорвать и всю планету. Следовательно, Досади и все ее обитатели приведены к покорности. Лишь Досадиец мог бы быстро воспринять это без лишних вопросов, а Брой был истинным Досадийцем.

Маккай повернулся к Джедрик. Когда он заговорил, она предвидела каждое слово, но ждала его.

— Вели своим людям прекратить все атаки.

Он посмотрел в лицо Брою.

— И твои люди.

Брой переводил взгляд с Джедрик на Маккая, обратно на Джедрик. Он был явно озадачен, но повиновался, не задавая вопросов.

— Где коммуникатор?

Маккаю и Джедрик не было нужды обсуждать это решение. Они соучаствовали в этом выборе и знали, что соучаствуют, посредством селекции памяти, отныне общей для них обоих. В Стене Бога была лазейка, и хоть сейчас стена окутала Досади темнотой, Калебанский контракт все еще был калебанским контрактом. Сейчас было важно, ответит ли Калебанка Стены Бога.

Джедрик в теле Маккая стояла на страже снаружи собственной комнаты, пока воплощенный в Джедрик Маккай сидел, пытаясь выйти на контакт. С кем ему следует связаться? Фанни Мэ? Абсолютная темнота, окружавшая Досади, намекала на уход охранницы Калебанки. И времени было мало.