И все же я жалею, что Джош не замечает этого, потому что от недомогания у нее портится настроение. С того вечера, как Джош разложил на полу моей комнаты все черные диски, Лаура, похоже, утратила интерес к визитам сюда. И я продолжаю придумывать, как подтолкнуть ее к тому, чтобы она снова пришла и порылась со мной в вещах Сары. Например, сегодня утром. Я нахожу одну из обувных коробок со спичечными коробкáми и выталкиваю ее из большой коричневой, чтобы мы с Лаурой могли их пересмотреть и она рассказала мне о Саре. Как только из большой коробки высыпается несколько спичечных коробков, я начинаю играть с ними — и вот уже они разбросаны по всему полу, а некоторые забились под большие коробки. Но я абсолютно уверена, что, когда Лаура увидит, как это весело — гонять по комнате эти штучки, она сразу захочет ко мне присоединиться.

Однако происходит по-другому. Лаура быстро проходит мимо моей комнаты, но, когда видит разбросанные по полу спичечные коробки, останавливается. Я с надеждой подталкиваю парочку в ее направлении, но по ее решительным тяжелым шагам понимаю, что она злится.

— Нет! — кричит она. — Нет, Пруденс! Перестань вываливать вещи из коробок! Почему ты просто не можешь оставить их в покое? — Она забрасывает мои игрушки на место, а потом начинает подходить ко всем коробкам и по очереди закрывать их. Потом Лаура ставит их друг на друга, пока не образовываются две большие стопки, настолько высокие, что я не могу допрыгнуть до вершины. Она даже запыхалась от усилия, на лбу выступили капли пота. Что плохого я сделала? Почему Лаура накричала на меня и сложила все наши с Сарой старые вещи туда, где я даже не могу их достать? Как же я заставлю Сару вернуться и остаться со мной навсегда, если мне не с чем ее вспоминать?

Я вытягиваю передние лапы, выпускаю когти и царапаю пол, оставляя злые длинные полосы на темном дереве, о котором так печется Лаура. Я уж было подумала, что мы с ней сблизились и я стала почти частью семьи, которую создали они с Джошем. Вот что я получаю за свою забывчивость. Я действительно забыла, что я здесь чужая и моим единственным Самым Главным Человеком остается Сара.

Джош уже давно не готовил для Лауры яичницу, но сегодня утром — годовщина их свадьбы, и я чувствую аромат омлета. Еще я чувствую запах жареного бекона и апельсинового сока — всего того, что Лаура так любит есть по утрам в воскресенье.

Но когда она приближается к кухне и тоже чувствует запах жареного омлета, ей тут же приходится повернуть назад и бежать наверх. Джош насвистывает себе под нос, пока готовит, поэтому, мне кажется, ничего не замечает. Он раскладывает омлет по тарелкам, потом кладет немного в Миску Пруденс и ставит ее на пол. Когда Лаура возвращается на кухню и садится за стол, ее лицо выглядит бледнее обычного.

Джош уже давно все приготовил, он подходит к жене с тарелкой омлета и беконом.

— С годовщиной! — поздравляет Джош и целует ее в губы.

— С годовщиной! — отвечает Лаура и улыбается, отчего ее лицо кажется еще бледнее. Она ковыряет вилкой в омлете.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спрашивает Джош. На его лбу пролегает тревожная морщинка.

Лаура вновь пытается выдавить улыбку.

— Со мной все в порядке, — успокаивает она. — Наверное, просто есть не хочу.

— Надеюсь, к вечеру у тебя аппетит разыграется. Ресторан заказан на восемь, поэтому, если задержишься на работе, мы сможем встретиться прямо там.

— Я подумала… — Скрипучий звук, который производит Лаура, царапая вилкой по тарелке, слишком высок для человеческого уха, но мое левое ухо от этого мучительного скрипа складывается почти пополам. — «Дель Посто» для нас сейчас немного… не по карману. Может быть, стоит отменить мероприятие?

— Хорошо, — медленно произносит Джош. Его голос звучит озадаченно. — Ты хотела пойти в другое место?

— Не знаю. — Она сглатывает пару раз. Наверное, от запаха омлета ее опять тошнит. — Мы могли бы обсудить это позже?

— Как хочешь, — отвечает он. Лаура сидит, опустив взгляд в тарелку, а Джош не сводит глаз с ее лица, как будто впервые заметил, что с ней что-то не так. Оба молчат, пока Джош не произносит: — Слушай, я тут хотел спросить тебя об Анис Пирс. Ты не могла бы с ней связаться?

Лаура поднимает удивленный взгляд.

— Анис Пирс? Зачем мне связываться с Анис Пирс?

— Она записала пару альбомов на студии «Альфавилль». Мы собрали десять тысяч подписей под петицией, я привлек нескольких журналистов. Подумал, если на сцену выйдет личность ее масштаба, наш успех закрепится.

— Я не хочу звонить Анис. — Лаура берет с коленей сложенную бумажную салфетку и бросает ее на нетронутую тарелку с омлетом. Я уже вижу, что она намерена выплеснуть свое плохое настроение на Джоша, как недавно выплеснула на меня, и думаю, что Джошу повезло больше, чем мне, потому что он может ей ответить.

Он опять выглядит смущенным.

— Я считаю, что нам это на самом деле поможет, если…

— Я уже сказала тебе, что не хочу, — перебивает его Лаура. — По-моему, сейчас тебя дом на Авеню «А» должен волновать в последнюю очередь. Нам нужно о другом волноваться.

— О чем это? На что ты намекаешь?

— Если хочешь волноваться о тех, кому скоро будет негде жить, — говорит она ему, — может, стоит побеспокоиться и о том, где нам жить, когда на следующей неделе у тебя закончатся деньги от выходного пособия и мы больше не сможем оплачивать эту квартиру.

Теперь уже мой желудок расстроен — такое впечатление, что внутри все сжалось в комок. Нам придется покинуть эту квартиру? Как такое возможно? Почему меня никто не предупредил о том, что такое может случиться? Если Сара не будет знать, где отыскать Лауру, как же она узнает, где найти меня?

— Да перестань ты, Лаура! — восклицает Джош. — Я знаю, что мы потеряли часть наших сбережений, но до потери этой квартиры нам еще далеко.

— Это ты, Джош, перестань! — Лаура повышает голос. — Я отказываюсь быть единственной, кого заботит работа. Ты когда-нибудь задумывался о том, что произойдет, если я неожиданно потеряю свое место? Ты хотя бы представляешь себе, как плохи дела в конторе в последнее время?

— А откуда же мне, черт побери, знать?! — Джош тоже повышает голос. — Ты же не рассказываешь мне, как у тебя дела. Ты вообще со мной не разговариваешь. Несколько месяцев я изо всех сил пытаюсь вызвать тебя на откровенность — о твоей матери, о работе, хотя бы о чем-нибудь, но ты только закрываешься от меня. Я что, умею читать мысли?

— Я и не подозревала, что нужно уметь читать мысли, чтобы сложить два и два, — отвечает Лаура. В ее голосе звучит даже больше злости, чем в те моменты, когда она злилась на Сару. — Я и не подозревала, что нужно уметь читать мысли, чтобы прибавить ноль долларов, которые ты будешь зарабатывать, к нашему ежемесячному бюджету и в итоге получить ноль долларов арендной платы! — Теперь Лаура уже кричит. Она встает и так сильно хлопает о кухонный стол стулом, что он отскакивает рикошетом и падает на бок. Громкий звук и крики сильно пугают меня, я прячусь под диван. Я продолжаю видеть и слышать Лауру и Джоша, но здесь чувствую себя в большей безопасности, хотя шерсть у меня на спине подергивается все быстрее. Лаура смеется, но смех этот совершенно не похож на тот смех, которым заливаются люди, когда им смешно. — И по-настоящему удивительное во всей этой ситуации то, что лично я никогда не хотела снимать такую большую и дорогую квартиру!

— Хватит с меня твоих дурацких подсчетов! — орет Джош. — Мы вместе выбирали эту квартиру. Мы несколько недель искали место, где могли бы свить семейное гнездышко. Ты ни разу не возразила, но сейчас тебя воротит всякий раз, когда поднимается тема детей. Может быть, я и не умею читать мысли, может быть, не могу сложить два плюс два, но я же не слепой, Лаура.

— Как мы можем даже думать о детях, если у нас нет денег!

— Когда ты забеременела первый раз, ты была такой взволнованной, трепетной. — Сейчас его голос звучит неприятно. — На твоем лице были написаны неприкрытая радость и абсолютное счастье. По-твоему, я дурак?