Оранжево-желтый круг, пересеченный наискось голубой полосой, появился над бетонированной лентой автомагистрали. Неподвижный, резко очерченный, пронизанный насквозь солнечными лучами, лившимися с безоблачного неба, он блестел точно маленькое солнце, внезапно возникшее в воздухе над самой дорогой.

Внутри вечебуса прозвучало негромко:

- Внимание! Приближаемся к полотну шарэкса. Поезд находится в ста десяти километрах. Желающие посмотреть на него, поднимите руку.

В глубоких креслах сидело человек тридцать; вечебус не был заполнен даже на одну четверть. Восемнадцать пассажиров подняли руки.

Едва слышный шипящий звук нарушил бесшумность бега машины: заработали тормоза, вечебус остановился у самого оранжево-желтого знака, который, постепенно тускнея, вскоре совсем исчез, словно растворившись в воздухе.

Хотя желание увидеть экспресс на полном ходу выразили только восемнадцать человек, из машины вышли все находившиеся в ней пассажиры. Шарэкс появился не так уж давно, и интерес к нему еще не успел перейти в привычку. Жителям городов не часто выпадал случай увидеть поезд на середине перегона, когда скорость доходила до шестисот километров в час.

Внутри вечебуса было прохладно, а снаружи июльский полдень дышал зноем. Местность у переезда была открытая, равнинная. Бесконечной прямой линией уходили к горизонту желтовато-серые опоры желобовой дороги, висящей в четырех метрах над землей. Золотисто блестели, точно солнечные лучи раскалили их, полукруглые «рельсы» пути. Красные линии, ограждавшие с двух сторон «полотно» шарэкса, а ярком свете дня казались приподнятыми, будто проведены они были не по земле, а прямо по воздуху.

Пассажиры вечебуса были одеты очень легко, большинство в светлые, из тонкой материи костюмы.

Среди них выделялась высокая девушка в белом платье, более коротком, чем обычно носили в это время. Странный зеленоватый оттенок ее кожи, изумрудно-сапфировый отлив густых, ничем не покрытых черных волос, косо поставленные, удивительно длинные глаза, приподнятые к переносице, - все выдавало в ней человека неземной расы. Стройные голени были обвиты перекрещивающимися узкими белыми лентами, закрепленными тоже белыми, как будто металлическими пряжками в виде удлиненных листьев какого-то неизвестного растения. Как два щитка, они закрывали ее колени. Тонкие руки, обнаженные до плеча, заканчивались длинными гибкими пальцами с ярко зелеными блестящими ногтями, точно на конце каждого пальца девушка носила по крупному изумруду. Зеленый цвет ясно проступал в углах рта и особенно был заметен на крыльях прямого носа.

Ее платье далеко не доходило до колен и было сильно открыто сзади. Обнаженная спина почти полностью скрывалась под волнами длинных, удивительно густых волос, перехваченных у затылка широкой белой пряжкой все той же формы листка неизвестного на Земле растения.

Но «зеленость» не портила внешнего вида девушки, наоборот, она была своеобразно красива. И только косо расположенные глаза придавали лицу выражение грусти.

Пассажиры вечебуса успели уже приглядеться к своей необычайной спутнице и не обращали на нее особого внимания. Все знали, кто она такая. Не было на Земле человека, который не слыхал бы о ее фантастической и загадочной истории. Только иногда любопытный взгляд украдкой останавливался на ее статной, высокой фигуре, словно стараясь угадать, что нужно здесь гостье Земли, зачем оказалась она в вечебусе, идущем по маршруту Киев - Полтава.

Девушка не замечала этих взглядов. Казалось, что она вообще не замечала никого из окружающих ее людей. Ни разу ни на ком не остановился взгляд ее бархатно-черных глаз.

Ее звали Гианэя. Как и она сама, это имя было известно во всем мире.

Рядом с ней находилась другая девушка, но уже обычного, земного типа. Она тоже была высокого роста, но все же на полголовы ниже своей спутницы, с такими же густыми черными волосами, но без зеленого оттенка, одетая в такое же белое платье, но более длинное и не столь открытое. На ее ногах были такие же белые туфли, но без лент. И ее черные глаза были немного узки, но расположены прямо.

Пассажиры вечебуса знали, кто эта вторая девушка. Так же, как Гианэю, ее знали все.

Они говорили между собой на звучном, красивом языке, но говорили очень тихо. Слух Гианэи - и это тоже было хорошо известно - обладал исключительной, невозможной для людей Земли остротой.

И не только слух. Все органы чувств были развиты у пришелицы из другого мира в превосходной степени. Она видела то, что человек Земли не мог бы увидеть без бинокля, улавливала запах, которого не почуяла бы и специально натренированная овчарка. Тонкие, нервные пальцы Гианэи были способны ощутить совершенно недоступное пальцам людей.

Способности загадочной гостьи давно уже привлекли пристальное внимание ученых. Она обладала чудесным голосом, диапазон которого охватывал почти все октавы земного рояля, прекрасно рисовала карандашом, углем и красками. С непринужденной легкостью лепила из глины и высекала из мрамора скульптурные портреты. И все это делала так, словно всю жизнь была певицей, художником или скульптором. Ее тело было способно к самым невероятным гимнастическим упражнениям. Во всех видах легкой атлетики Гианэя была первой. Только спортсмены-мужчины, рекордсмены своего вида спорта, могли соревноваться с ней без риска обязательно оказаться побежденными.

Было замечено, что Гианэя больше всего любит плавание. И она плавала в отточенном стиле классического кроля, что доказывало, во-первых, распространенность этого вида спорта на ее родине, а во-вторых, что изобретение наиболее быстрого способа плавания не являлось прерогативой Земли.

Но, говоря о физических данных Гианэи, ученые ни слова не упоминали об ее умственных способностях. Они их просто не знали.

За полтора года, прошедшие с момента первого появления на Земле этой девушки из другого мира, все еще не удалось достигнуть с ней полного взаимопонимания. Гианэя не выражала ни малейшего желания изучить земной язык, предоставляя всю инициативу людям Земли. Перед группой ученых-лингвистов, взявшихся за изучение ее языка, встала нелегкая задача, и не только из-за трудностей самого языка, но главным образом из-за явного нежелания Гианэи помочь людям. Она очень неохотно «давала уроки», ограничиваясь самыми простыми словами и понятиями, без которых сама не могла обойтись, живя на Земле. И спустя полтора года с ней можно было говорить только о бытовых вопросах. Малейшая попытка расширить знакомство с ее языком с целью затронуть научные вопросы встречала неизменный молчаливый отпор. Создавалось впечатление, что Гианэя твердо решила ни за что не дать людям возможности задать ей вопросы научного или технического характера.

Может быть, Гианэя сама была незнакома с наукой своего мира? Обстоятельства ее появления на Земле решительно говорили против такого предположения. Она, безусловно, многое знала. И ученые не теряли надежды получить, наконец, ответ на интересующие их вопросы. Не будет же Гианэя вечно молчать! Если она хочет когда-нибудь вернуться на свою родину, то это может случиться только с помощью людей Земли, с помощью земной техники.

Совсем недавно надежда сломить непонятное упорство Гианэи увеличилась. Гостья впервые заговорила о прошлом.

- Я покинула родину, - сказала она единственному человеку, к которому явно чувствовала расположение, Марине Муратовой, ленинградскому лингвисту, той самой, которая сопровождала ее теперь в поездке, - почти против своей воли. Но почему-то я не ощущаю особой тоски по ней. А к вам, на Землю, я попала совсем уже против воли. Удивительно неудачен был для меня этот рейс. Но остаться у вас навсегда… - Она вздрогнула.