Друзья лихорадочно принялись за разбор документа. Затруднение вызвал вопрос, что означает первая цифра каждой группы. Второе число, очевидно, означало строчку, а третье - букву в строчке. Первоначально предположили, что первая цифра означает страницу газеты. Стали отмечать буквы. Вскоре, однако, работу остановили: получился бессмысленный набор букв.

- Нет, это не то, - сказал Ваня. - Он встал и зашагал по комнате. - Мы неправильно поняли значение первой цифры. А может быть, она означает не страницу, а столбец в газете. Более вероятно, что Макшеев пользовался одной стороной газеты, это удобнее.

Ваня бросился опять к газете. Он стал расшифровывать, пользуясь передовицей «Дать транспорту 15 000 вагонов». Через минуту он воскликнул:

- Смотри! Смотри! Получается!

На бумаге было написано: «Я сделал откр…»

Трудно описать волнение, охватившее обоих друзей при этом. Руки их дрожали, лица были потны, - глаза устремлены на бумагу.

Через четверть часа шифр был разгадан.

Получилась следующая запись:

«Я сделал открытше гром военной важнза рыл ок Серпухова с малан?? оно вово сток южн угл цер? ви 22 м преслкдует блобрысыйм».

Некоторые буквы были поставлены ошибочно, другие были лишние, так, в слове «открытие» буква «ш» была поставлена вместо «и». То же относится к букве «к» слова «преследует». Но в трех случаях указывались несуществующие буквы неполной строки. Человек, видимо, торопился, когда шифровал записку. Сделав исправления, расчленив слова, Ваня написал следующее:

«Я сделал открытие громадной военной важности. Зарыто около Серпухова (в) селе Малан?? оно (на) вовосток (от) южного угла церкви (на) 22 метра (Меня) преследует белобрысый. Макшеев».

- К Званцеву! - закричал Ваня.

Они схватили газету, тетрадь и, несмотря на позднее время, побежали к инженеру на квартиру.

На лестнице Ваня встретился с Ольгой. Голубая вязаная кофточка и такой же берет очень шли к ней.

- Оля!… Олечка!… Мы… мы… нашли ключ к записке! - прошептал он, взяв ее за руки.

- Что с вами?! Какой ключ? При чем тут мои руки? - Ольга резко отстранилась и стала подниматься по лестнице.

Ваня и Ткеша застали Званцева в кабинете за работой. Он спокойно и серьезно выслушал бессвязный рассказ взволнованных молодых людей. Открытие поразило и его. Он позвонил по телефону Другову и попросил его приехать, а сам стал проверять расшифровку письма. Профессор не заставил себя долго ждать: он жил недалеко.

- «Вовосток», - конечно, ошибка. Макшеев тут написал лишний слог. Жаль, что оказались пустые места в самом важном для нас слове… Ну, да мы догадаемся по карте. Сергей Ильич, давайте сюда ваши карты.

Все наклонились над картой Московской области и стали изучать прилегающий к городу Серпухову район. К востоку от железнодорожной станции Тарусская, километрах в восьми по шоссе, на карте было написано: «Село Маланьино».

- Ну, теперь все ясно. Здесь, - указал карандашом профессор на карту, - отгадка нашей тайны. Ваня, ты вел себя молодцом! - И он пожал Ване руку.

- Да, по-видимому, это так и есть, - заметил Званцев.

- Недостающие буквы - это мягкий знак и «и», а буква «о» лишняя, она поставлена по ошибке.

- Ну, - сказал профессор, - я занят, да и стар, а вы трое завтра же в путь-дорогу, в село Маланьино. Вы, Сергей Ильич, кажется, не очень заняты, а этих молодцев я отпускаю на два дня.

Поезд на Тулу отходил в 00 часов 40 минут ночи.

Званцев и двое комсомольцев, одетые по-дорожному, в сапогах и брезентовых плащах, сидели в ярко освещенном вагоне. У Ткеши были с собой кирка и заступ, завернутые в газету.

Первое время шли оживленные разговоры. Но вскоре усталость взяла свое, и путники затихли. На станцию Тарусская приехали на рассвете. Удалось нанять подводу до села Маланьино, и часа через два друзья увидели высокую белую колокольню среди кустарников, а затем вскоре и большое село.

Волнение возросло. Каждый подумал, что, если есть церковь, значит, они не ошиблись в расшифровке письма Макшеева.

Улицы еще были пусты. Чтобы не привлекать к себе внимания, путники обошли село по окраине и подошли к церкви.

Инженер встал у южного ее угла и по компасу дал рукой направление на восток. Ваня взял конец заранее заготовленной им бечевки, длиной в двадцать два метра, и пошел в указанную сторону.

- Яма! Здесь яма!

Все бросились на крик. Ровно на расстоянии двадцати двух метров от угла, за кустарником, была видна большая яма, глубиной в два метра. Друзья остолбенели.

- Нас опередили!

- Кто же мог это сделать, когда?

- Опередили и очень ненамного, - с досадой произнес Званцев. - Вырытая земля совсем свежая, даже дожди не успели ее размыть…

- Вы никому, Ваня, не говорили о вашем открытии?

- Нет, ни одному человеку! Ведь я только позавчера расшифровал записку.

- Секрет, может быть, уже в руках врагов, - сказал Ткеша.

Все переглянулись. Только теперь стало ясно им все значение случившегося. Они стояли вокруг ямы, не будучи в силах отойти от нее. Деревенские ребята собрались поодаль и с любопытством глядели на них.

«Что же делать? Что делать?» - вертелось в уме каждого. Но делать было нечего, оставалось только вернуться в Москву.

- Ребята, - спросил Званцев, - был здесь недавно кто-нибудь приезжий?

- Был, - ответил детский голос.

- Когда был? Давно?

- Да с неделю будет.

- Какой он из себя?

- А из себя он добрый, дал нам всем три рубля.

- Нет, не то, ну… вид у него какой? Высокий он или низкий? Как был одет?

- Высокий, одет в пальто, с бородой, - сказала девочка.

- Она все брешет, он был без бороды, - пробасил мальчик.

Званцев понял, что толку он не добьется, и прекратил расспросы.

Печально было возвращение наших друзей. Лил осенний дождь. Они молча шагали один за другим по грязной дороге.

На станции в ожидании поезда сели пить чай. В конце концов все порешили, что унывать не стоит.

- Мы сделали все возможное, - сказал Званцев. - Вернемся в Москву и обсудим с Андреем Васильевичем, что делать дальше.

На следующий день у Званцева состоялось совещание… Другов молча выслушал доклад инженера о неудачной поездке.

- Выходит, что вы трудились зря. Все потеряно!… Но мы можем сделать последнюю попытку, - добавил он после небольшой паузы, - выяснить, не осталось ли каких-нибудь бумаг у родных профессора. Я тут без вас навел кое-какие справки о Макшееве.

Профессор достал из кармана блокнот, посмотрел поверх очков на присутствующих и начал читать:

- «Макшеев Николай Власович, родился в Казани в 1871 году. В 1893 году он окончил Казанский университет по физико-математическому факультету, а через три года защитил диссертацию на тему „Методы определения температур звезд". В 1904 году Макшеев получил звание профессора и кафедру в Казанском университете. В 1918 году он переехал в Москву, где работал в Физическом институте, сначала с академиком Лазаревым, а затем самостоятельно. С 1930 года Макшеев был членом-корреспондентом Академии наук. Главнейшие его работы: „Основа аналитической оптики", „Волновая механика и теория квант", „Явления интерференции в катодных лучах". Последнее время профессор работал в области ультрафиолетовых лучей».

- Вот и все сведения, - сказал Другов. - Надо еще добавить, что из близких родственников Макшеева осталась в живых только его дочь, Елена Николаевна. Ее фамилия по мужу Савельева, и живет она в Москве. Я думаю, не лишнее было бы поговорить с ней. Поручим Ване узнать адрес Савельевой, и мы с Сергеем Ильичей побываем у нее. Может быть, что-нибудь выясним!