Я проснулась среди ночи. Нагло тикали часы. В незашторенные окна светила луна, и парк внизу казался облитым серебром. Номер был пуст. Я обошла спальню и холл, зачем-то заглянула в ванную. Кентиса не было. Он не приехал. Я посмотрела на часы. Два ночи. Сердце вдруг противно разбухло и больно стукнуло о ребра. С Кентисом что-то случилось! Его сбила машина, или врачи обнаружили у него осложнение, или…Я набрала номер отделения в больнице. Заспанный голос дежурной сестры отозвался не сразу.

— Он выписался. Сегодня. Вернее, уже вчера утром, — крикнула она со злостью, едва я спросила о Кентисе. — Ищите вашего сумасшедшего, где хотите.

Я несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь выдавить сердце на место.

— Он чем-нибудь вас обидел? — спросила я.

— Ну что вы! Всего лишь очень галантно предложил переспать с ним тут же в палате. А я так же любезно ответила ему, что меня стошнит, если я его поцелую, — огрызнулась сестричка.

— Не обижайтесь, — попросила я. — Ему было очень нужно, чтобы вы его оскорбили.

— Что? Что нужно? О, Господи! Это какой-то дурдом! — она швырнула трубку.

Я достала из холодильника коробку с булочками, и принялась поглощать их одну за другой, запивая ликером, как соком. Было ясно, что Кентис не собирался приезжать сюда. И булочки велел взять лишь для моего утешения. Если бы мартинариям в довершении всего запретили есть сладкое, я бы сошла с ума. Так за булочками и ликером я просидела до самого утра. Когда бледная розовая полоска затеплилась за морем буйной зелени, я решила, что назад в город не вернусь. Можно рвануть к тетке — у нее свой магазинчик в соседнем городишке, она меня пристроит. Или взять и отправиться в столицу — учиться. В самом, деле, почему бы и нет? Я еще успею подать документы. Хотя бы на вечернее… Ведь могу я на кого-нибудь выучиться в конце концов? По крайней мере два пути. Но только не назад. Это уж дудки! Лига как-нибудь обойдется без меня. Надеюсь, всемирное счастье не слишком из-за этого отдалится…

В шесть утра в номер постучали. Шустрый паренек в форме отеля — синяя курточка с золотым шитьем и котелок с козырьком — протянул мне конверт.

— Велено именно в этот час, — сообщил он и презрительно фыркнул при виде скудных чаевых.

Я разорвала конверт. Подписи не было. Но я не сомневалась, что записка от Кентиса.

«Далекая моя любимая, самые сильные мучения — это, когда издеваешься над дорогими тебе людьми. Попробуй, и сама в этом убедишься. Да здравствует Лига!»

Письмо почему-то не причинило боли. Почти. Я съела еще одну булочку, последнюю, после чего устремилась в туалет. Меня вырвало. Я расплакалась, стоя на коленях возле сиреневого импортного унитаза. Было жаль отличных булочек, испеченных по тайному рецепту Ораса. Ополоснув лицо холодной водой, я дотащилась до кровати и легла, накрывшись одеялом с головой. Номер был залит солнечными лучами. Но я не задернула штор. Если солнце хочет — пусть светит. Мартинарии все равно продолжают жить в темноте…

Я проснулась от невыносимой жары — кондиционер в этом шикарном люксе не работал, и солнце, заливавшее комнату через огромные окна, немилосердно раскалило воздух. Я не сразу заметила, что в комнате кто-то есть. Уловив боковым зрением темный силуэт, я переполнилась радостью, как вскрытая бутылка шампанского пузырьками, и с воплем «Кентис, наконец-то» выскочила из кровати. Но я ошиблась. У двери стоял Орас.

— Что вам нужно? — я нырнула назад в кровать и натянула простынь до подбородка.

— Пришел за тобой, — сообщил он.

— В каком смысле? — после ликера голова моя соображала весьма худо.

— Чтобы помочь вернуться.

— Ах, вернуться?! А я не собираюсь возвращаться. Ясно? Еду учиться в столицу… или к тетке. Вот!

— Ты просто ребенок, Ева. Неужели надеешься, что Лига тебя отпустит?

— Лига? Ну и при чем здесь Лига? Я отказываюсь от исполнения долга и сдаю вахту.

— Подойди к окну.

— Я не одета.

Орас пожал плечами и отвернулся. Пока я одевалась, он даже не сделал попытки подсмотреть за мной в зеркало. Меня это задело.

Сегодня вид из окна казался еще более великолепным: залитый солнцем парк, уходящий вдаль и сливающийся с полосой соснового леса. Кто бы мог сказать, что там, под корнями деревьев, находится многолетнее кладбище собак и кошек.

— Ну и что? Парк как парк! Красиво.

— Смотри на площадку у входа.

Я прижалась лицом к стеклу. Там, внизу, толпилось человек десять. Они ходили взад и вперед со скучающим видом, то и дело украдкой поглядывая наверх, будто чего-то ожидая.

— Это погонялы. Они пришли за тобой, — сказал Орас. — Бегство мартинария так же запретно, как и самоубийство. Князья кое-что разъяснили своим подопечным, и те явились наказать строптивицу. Ребята выжмут из тебя все, что можно выжать из мартинария, не убивая.

Я отошла от окна. Почему-то словам Ораса не особенно верилось. Слишком дико…

— Ты член Лиги?

— Нет. Я свободный охотник. Но в принципе, я тоже — князь.

— Как ты узнал, что я здесь?

— Один из моих людей следил за тобой. Если хочешь, идем со мной. Только быстро. Или ты как настоящий мартинарий хочешь остаться? Думаю, даже твоя бедная фантазия подскажет тебе, что сделает десяток мужиков с одной красивой девчонкой?

— Нет! — завопила я и принялась сгребать вещи в дорожную сумку. — Я еду к тетке…

- «В глушь, в Саратов»… - продолжил Орас. — А я сказал: ты едешь назад в город.

Он схватил меня за руку и поволок из номера. В коридоре нас поджидали двое парней Ораса — здоровенные, оба выше хозяина на целую голову. Но видно было, что перед ним они робеют. Одного из них я сразу узнала. Это был тот курносый здоровяк, что толкнул меня на улице и рассмеялся в лицо. Зачем он это сделал? По приказу Ораса? Если сказать честно, то я бы этому не удивилась.

— Тут ошивался один из погонял, но теперь он мирно лежит на черной лестнице, — сообщил с пафосом курносый. — Стоит удвоить премиальные.

— Я и так их утроил, — в тон ему отозвался Орас и оборотился ко мне. — У тебя есть черные очки?

Я отрицательно мотнула головой.

— Толик, отдай ей свои очки и шляпу, — приказал Орас курносому.

Дополнив таким образом свой гардероб, я глянула в зеркало, висевшее в коридорном простенке. Ну и видок! Будто с маскарада сбежала.

— Надеюсь, издали они не заметят твоей глупой улыбки, — усмехнулся Орас, и мы вошли в лифт.

Он был так силен, так уверен в себе, что невольно хотелось по-кошачьи к нему приласкаться. Он-то сумеет оберечь и защитить — надо лишь покрепче за него держаться. Я невольно вцепилась в рукав его светлого летнего пиджака — надеюсь, он простил мне подобную наглость.

Едва двери лифта, приветливо звякнув, распахнулись на первом этаже, как я, вместо миловидной мордочки служителя отеля увидела… Вада. Наши взгляды встретились. Меня ошпарило ненавистью, как паром из кипящей кастрюли. Вад успел лишь раскрыть рот, собираясь кликнуть на помощь остальную компашку, но не успел. Толик сгреб его в охапку и, пихнул в угол лифта, отправил кабину обратно наверх, на шестой этаж. Минуя главный холл, мы юркнули в боковой коридор, в конце которого горела зеленая лампочка с надписью «служебный выход».

— Посторонись! — рявкнул Толик идущим нам навстречу парням в синей форме отеля, и перед нами услужливо распахнулись двери.

Возможно, правда, радужные кредитки, мелькнувшие в руке Ораса, подействовали более эффектно, чем зверское выражение Толикова лица.

Едва мы вышли на улицу, как сильный порыв ветра сорвал с моей головы шляпу. Я бросилась ее поднимать и уронила очки. Разумеется, они разлетелись.

— Что ты возишься! — прошипел над моим ухом Орас и буквально впихнул меня на заднее сиденье своего «Форда».