В это самое время войска фельдмаршала Эрвина Роммеля были в двух шагах от Александрии. Боясь потерять Суэц, англичане склонили американцев к проведению операции «Торч» — высадке войск в Африке. До мая 1943 года они очищали от фашистов южное побережье Средиземного моря. Эти бои послужили поводом, чтобы оттянуть открытие фронта во Франции и нанесение удара непосредственно по Берлину, и стали началом неторопливых и длительных кампаний — сицилийской и итальянской.

Решающая роль по-прежнему принадлежала восточному фронту. Временные успехи февральского контрудара вермахта поощрили генералов Гитлера к проведению операции «Цитадель» — наступлению на Курской дуге. Советское командование решило принять удар. В начале июля в ожесточенных боях продвижение немцев было остановлено. Во второй половине июля и в августе немцы, разбитые под Орлом, Белгородом и Харьковом, были вынуждены перейти к обороне. И уже навсегда потеряли стратегическую инициативу и господство в воздухе. Был разбит миф о «генерале Морозе», который приносит немцам поражение на русских полях: в жаркие дни августа и сентября на фронте от Смоленска до берегов Азовского моря они были отброшены на 200—300 километров на запад, за Днепр.

Вот ключ к пониманию военной обстановки 1944 года, предпоследнего года войны, в котором через дым сражений уже можно разглядеть очертания победы.

Перспективу эту видит даже тот, для кого она равнозначна смерти, — правитель третьего рейха, фюрер. Злобный пигмей с челкой комедианта 30 января 1944 года кричит в микрофон берлинской радиостанции: «Не существует уже проблемы — удастся ли в результате этой войны удержать или вернуть старое равновесие сил. Вопрос стоит так: кто по окончании этой борьбы будет главным государством в Европе. Будет ли им семья европейских народов, представленная ее сильнейшим государством, или большевистский колосс… В этой борьбе только один может быть победителем, и будет им или Германия, или Советская Россия! Победа немцев означает спасение, а победа Советской России — гибель Европы».

Семья европейских народов не имеет желания быть «представленной ее сильнейшим государством» и выстрелами партизанских винтовок голосует за совместную победу Красной Армии и ее западных союзников. Но среди профессиональных политиков на Западе есть и такие, которые разделяют опасения Адольфа Гитлера.

Перспектива победы не только объединяет, но и начинает разъединять. Расхождения во взглядах и различия в политических целях государств антигитлеровской коалиции, отошедшие в самый трудный период на задний план, теперь дают о себе знать все ощутимее.

Из трех государств одно находится в обороне: защищает свой престиж властительницы морей, защищает единство колониальной империи и, еще не зная величины потере, уже понимает, что не сможет сохранить все. Его самым грозным конкурентом является самый близкий союзник — защищенные океанами, не тронутые бомбардировками, разбогатевшие на войне Соединенные Штаты, которые созревают, чтобы вместо старого лозунга «Америка для американцев» принять новый, заимствованный у врага: «Мир будет принадлежать нам».

Помехой в реализации этого лозунга является третий союзник, тот, что, неся все годы главную тяжесть войны на своих плечах, к концу войны потеряет больше, чем каждого десятого мужчину; тот, материальные потери которого будут равны руинам всех государств Европы, вместе взятым. Он представляет опасность для капиталистических держав главным образом как политическая сила: у него другой государственный строй, общественные отношения строятся па основе общности интересов классов.

Война явилась для народов большой и наглядной лекцией по истории. В 1944 году каждый знал, что передовым отрядом борющихся за свободу народов были и остаются коммунисты. Это они разожгли пламя партизанского движения во Франции, Италии, странах Восточной Европы. Только коммунисты, несмотря на тяжелые потери, ведут в Германии борьбу против Гитлера. И коммунисты станут той силой, с которой придется считаться после победы.

Политики уже думают о послевоенной расстановке сил и занимают исходные позиции, готовясь к новому туру политической борьбы, который начнется через год или два. Гитлеризм в Европе и японский фашизм в Азии будут разбиты. Оккупированные страны станут свободными. Весь вопрос в том, какая это будет свобода, какие партии и в интересах каких классов возьмут власть.

Идет июль 1944 года. Пятьдесят девятый месяц второй мировой войны. Дипломатические действия остаются еще в тени военных решений, являются второстепенными по отношению к ним. Кто хочет иметь право голоса, должен сражаться. Основные решения принимаются в сражениях, на фронтах, разбросанных по всему земному шару. Но и фронты различны: они сковывают различные силы врага, имеют различное стратегическое значение.

В начале 1944 года американцы добиваются побед на Тихом океане. В июне и июле они захватывают Марианские острова, высаживаются на западной оконечности Новой Гвинеи.

Силы американцев во много раз превосходят силы противника на море, суше и в воздухе. Американцы выставили 1 миллион 200 тысяч солдат. Но на этом фронте сотням эффективно противодействуют десятки. На каждом острове в джунглях идут длительные и кровавые бои. Война на Тихом океане напоминает столкновение арьергардов на далеких подступах к главным позициям обороны. До Филиппин осталась тысяча километров. От Хиросимы и Нагасаки американцев отделяет еще год и 2500 километров.

Японцы удерживают Бирму и в марте начинают большое наступление в Китае, чтобы получить путь по суше на юг, во Вьетнам.

Дальний Восток остается периферией войны. Судьба его решается в Европе.

В Европе гитлеровцы ведут бои на четырех фронтах. Две дивизии из каждых десяти стерегут оккупированные районы и преследуют партизан; одна — отражает атаки в Италии; одна — ведет бои в Нормандии, силясь столкнуть в море июньский десант англосаксов, и еще одна — сторожит берега Франции, оберегая их от нового десанта, которого опасаются Гитлер и главное командование вермахта. Пять дивизий из каждых десяти воюют на восточном фронте.

Самым маловажным, лишенным перспективы, является итальянский фронт. В мае, сосредоточив двенадцать британских и семь американских дивизий против пяти немецких, союзники начали наступление. Прорыв линии Густава и одновременный удар с плацдарма под Анцио давали шансы на окружение и уничтожение противника. Возможность эта была упущена: командующий 5-й американской армией генерал М. Кларк, стремясь опередить британцев в погоне за славой, вместо Вальмонте направил свои войска на Рим и позволил 10-й немецкой армии отступить и занять новые позиции.

К 25 июля, медленно продвигаясь на север, союзники выходят к реке Арно, под С. Сеполеро, и Анкону. Здесь фронт застывает и не играет уже никакой роли ни в шестидесятом, ни в последующие месяцы войны. Военные действия приобретают характер боев местного значения, давая немцам возможность уменьшить свои силы, необходимые для обороны Готской линии. В конце июля из Италии под Варшаву переводится самая сильная на этом фронте, находящемся под командованием фельдмаршала Кессельринга, танковая дивизия «Герман Геринг». С августа 1944 по март 1945 года, за восемь долгих месяцев, фронт в Италии продвинется только на 50—130 километров.

На итальянском фронте мы с особым вниманием следим за действиями солдат двух пехотных дивизий, танковой бригады и группы артиллерии, которые составляют 2-й польский корпус. Польские части насчитывают 46 тысяч человек. Они сражаются с исключительным мужеством. В ходе майского наступления они захватили Монте-Кассино и Пьедимонте. С середины апреля по 24 июля они сражаются под Анконой и отбрасывают врага на север от города. За эти две победы поляки поплатились 6600 убитыми и ранеными. И то, что польские воины находятся на столь маловажном фронте, в 1100 километрах от Варшавы, — вина не их, а политиков.