– О, я вообще не думаю, что это идея моего брата. На самом деле, он не очень-то компанейский, когда пишет, а я слышала, что он вроде бы работает сейчас над книгой. Но его жена любит, чтобы дом был полон гостей. Полагаю, что ее раздражает, когда он пишет целый день. Ну, и, конечно…

Голос миссис Бингхем звучал и звучал, а Ларри Даулинг слушал с льстивым вниманием, время от времени издавая звуки, выражающие интерес, недоверие или подтверждение, как только источник демонстрировал намерение иссякнуть. Он явно был столь же хорошим слушателем, как и собеседником, неуверенно подумала Дэни. Очень приятный мужчина, но очень опасный…

Она сказала с деланной легкостью, прервав журчащий поток откровения:

– Вы ведь знаете, мистер Даулинг газетчик.

Однако если она имела в виду, что это прозвучит как предупреждение, то она явно просчиталась.

Ларри Даулинг послал ей мимолетную насмешливую улыбку, странно смущающую, и, хотя мисс Бейтс резко обернулась и одарила его таким взглядом, словно он был чем-то, что она неожиданно откопала садовой лопатой, Гасси Бингхем была отнюдь не ошеломлена, а, напротив, просто очарована.

– Репортер? Как интересно!

– Обозреватель, – терпеливо поправил мистер Даулинг.

– Но это ведь почти то же самое, разумеется? – беспечно сказала Гасси Бингхем. – Вы, наверное, живете такой восхитительной жизнью. Пожары, убийства, и кинозвезды. Сегодня – Париж, завтра – Бангкок. Как я вам завидую! Конечно, Тайсон – мой брат – знает очень много газетчиков. Он говорит, что они принадлежат к самому низшему сорту людей… О, простите! Это было очень грубо с моей стороны. Я совершенно не имела в виду… Уверена, что вы бы ему понравились, мистер Даулинг.

Мисс Бейтс сердито фыркнула и пробормотала что-то об отвратительных воронах, сующих повсюду свой нос и вынюхивающих, а миссис Бингхем демонстративно отвернулась от нее и пошла вперед, продолжая энергично болтать и оставив мисс Бейтс позади в компании с Дэни.

– Я уверена, что где-то видела раньше этого парня, – сказала мисс Бейтс, адресуя злой взгляд ничего не подозревающей спине мистера Даулинга. – Я никогда не забываю лица. Наверное, в газетах: он обвинялся в клевете и диффамации, если хотите знать. Я еще вспомню. Знаю я этих типов. Сплошное очарование и доброжелательность, но им абсолютно нельзя доверять. Только и ждут, на чем бы вас поймать. Не лучше, чем профессиональные обманщики и мошенники. На самом деле, он, видимо, тоже из их числа! Ведь это только он говорит, что он обозреватель, что бы это там ни значило! – Мисс Бейтс снова энергично фыркнула. – Знаете ли, – продолжала она, – Гасси хороший человек, и у нее в голове действительно кое-что есть. Но бывают моменты, когда вы никогда бы так не подумали. Вы только посмотрите, как она позволяет этому репортеру выкачивать из нее все о Тайсоне. Каждому ясно, что он едва ли задумал что-то хорошее. Если он не обманщик, то, значит, собирает материал на статью, желательно – с как можно большим количеством грязного белья. Газеты – это всегда опасно. Мусор и отбросы – вот что их интересует. Отбросы и убийства.

Убийства!… Да, убийства – это что-то такое, о чем вы читаете в газетах. Это не реальная жизнь. Люди, с которыми вы знакомы, умирают, но их никогда не убивают…

Дэни выпила чай на веранде отеля, все еще в компании Огесты Бингхем и Миллисент Бейтс, ну и прессы, представленной Ларри Даулингом. Это Ларри с неожиданной робостью пригласил ее, и она уже была готова отказаться, когда вид Лэша Холдена заставил ее передумать. Ибо Лэш также пил чай на веранде – с Амальфи Гордон. Он был одет в серый костюм, и по нему не было заметно никаких следов похмелья, а Амальфи выглядела мягкой и нежной, и невероятно красивой в чем-то таком, что несомненно выражалось тремя цифрами в чековой книжке, а простота этого наряда заставляла любую женщину вокруг выглядеть (и чувствовать себя), как черный номер в «Хоум Чет».

Зато маркиза Эдуардо ди Кьяго вообще не было видно, Амальфи же говорила серьезно и очень тихо, с таким выражением на красивом лице, в котором восхитительно сочетались нежно сочувствующий ангел и ребенок, просящий прощения за маленькую шалость.

Лэш вел себя несколько неприязненно, но одновременно был словно бы ослеплен ее блеском, и Дэни подумала, не отослали ли бедного маркиза куда-нибудь подальше отсюда с поручением, которое задержало бы его на часок-другой и дало бы возможность миссис Гордон убить двух зайцев сразу. Все сегодняшние тревоги, вкупе с убийством мистера Хонивуда и полудюжиной давящих и неприятных проблем, внезапно исчезли с передовой линии ее мозга, уступив место негодованию по поводу захватнической политики миссис Гордон и бесхребетности этого доверчивого, одурманенного и загипнотизированного кролика, мистера Лэшмера Дж. Холдена младшего.

«Что он только в ней нашел!» – возмущенно думала Дэни. И в тот же момент поняла, что именно он в ней нашел: «Пожалуй, у Амальфи Гордон было все».

«Ну и ладно, и все равно она не получит Лэша!» – горячо решила Дэни и уселась в кресло, с которого могла незаметно следить за этим незадачливым и непреклонным молодым человеком.

Лэш не замечал ее по крайней мере минут двадцать, но когда наконец заметил, немедленно отреагировал, хотя и таким образом, который едва ли мог быть назван приятным. Внезапно встретив ее взгляд, он некоторое время оставался неподвижным, как бы не веря глазам своим, а затем, резко поднявшись и извинившись перед Амальфи, он быстро подошел к ней, прокладывая себе дорогу между беседующими любителями чая на заполненной людьми веранде.

– Я вас искал, мисс Китчелл, – с угрожающим видом сказал Лэш. – Есть несколько дел, требующих вашего внимания, и я был бы очень рад, если бы вы занялись ими немедленно. И следующий раз извольте предупреждать меня, если захотите взять свободное время после обеда.

Дэни закусила губку и болезненно вспыхнула, однако поддерживаемая чувством юмора и еще более видом золотой миссис Гордон, брошенной в одиночестве в дальнем конце веранды, она кротко встала.

– Прошу прощения, мистер Холден. Я не думала, что понадоблюсь вам после обеда. Вы извините меня, миссис Бингхем? Похоже, что мне нужно кое-что сделать. Спасибо за чай, Ларри.

Она представила Лэша собравшейся компании и ушла. Однако минут через пять после того, как она вернулась в свадебный номер, в дверь бурно ворвался ее работодатель.

Он с грохотом захлопнул за собой дверь и в бешенстве сказал:

– Слушайте, вы что – последние мозги потеряли? Какого черта вы расхаживаете по всему Найроби и позволяете себя сопровождать первому попавшемуся мужчине? Дьявольщина! Вы хоть знаете, с кем вы отправились гулять? С журналистом! Из всех возможных выбрать себе журналиста, изо всех! А эта дама с голубыми волосами – это же сестра Тайсона Фроста. Ваша приемная тетка, Господи Боже! И вы думаете, она вас не узнала? Вероятнее всего вы завтра с утречка обнаружите всю эту историю расписанной во всю первую полосу. Вам нужно лечить голову!

– Не беспокойтесь, – успокаивающе сказала Дэни. – Я с ней никогда раньше не встречалась, так что она меня узнать не может. А что касается Ларри Даулинга, мне очень жаль. Я не думала…

– Вы никогда не думаете! – горько прервал ее Лэш. – Вот уж правда, Ларри! – То, что она назвала мистера Даулинга по имени, похоже, еще больше разозлило его. – Вам никогда не приходило в голову посмотреть в паспорт, по которому вы путешествуете? Нет? Позвольте мне сообщить вам, что Ада родом из Массачусетса, а они там никогда не разговаривают с акцентом, принятым на Британской радиокомпании!

– О Боже, – виновато сказала Дэни, – это напомнило мне о другом. А вы когда-нибудь встречались раньше с мистером Понтингом? Секретарем Тайсона? То есть я имею в виду, встречалась ли с ним Ада Китчелл? Потому что миссис Бингхем спросила меня о нем, а я не знала, должна ли я его знать или нет.

Лэш вознес к небесам сжатые кулаки, в то время как его губы беззвучно шевелились, а затем, опустив руки, сказал тщательно контролируемым голосом: