– Прошу, – сказал он радостным тоном человека, который выполнил замысловатый фокус. – Заходите. Мы, Холдены, можем быть чем угодно, но уж гостеприимны всегда. Располагайтесь поудобней. И если вам понравится какая-то мелочь, вроде простыни, или банного полотенца, или купального халата, просто забирайте это и закутайтесь в него. Как закрепить его, это уж ваше дело. Я сейчас вернусь.

Он снова поклонился, старомодным жестом подметя пол белым котом, и удалился.

Дэни не двигалась до тех пор, пока он не исчез из виду («Дейли Дон» не прикрывала ее со спины), но, как только переход оказался безопасным, она бегом пересекла коридор и укрылась в его номере.

Комната была затемнена, поскольку шторы все еще были закрыты, и она зажгла свет и увидела, что постель была аккуратно раскрыта и на ней лежала темно-бордовая пижама. А через спинку стула был переброшен бутылочно-зеленый халат, и она благодарно взяла его. Он оказался слишком велик, но это было еще лучше; и поскольку Дэни была хотя и стройной, но ни в коем случае не маленького роста, он закрыл ее до щиколоток, оставляя на виду одни только голые стопы.

Небольшие дорожные часы на тумбочке у кровати сообщили ей, что было уже без десяти шесть, а за окнами, закрытыми тяжелыми шторами, слышалось приглушенное грохотание утреннего уличного транспорта. Однако внутри отеля пока еще не было слышно никакого движения, и Дэни уселась на край постели и приготовилась ждать.

Комната была полным двойником ее собственного номера, хотя и несколько более опрятной и аккуратной, но в ней был один весьма удивительный предмет: большая фотография невероятно красивой женщины, стоящая на туалетном столике, в дорогой серебряной рамке и с надписью наискосок с угла: «Лэшу – вся моя любовь навсегда – Эльф». Однако удивительными были не черты лица кинозвезды и не экстравагантная надпись, а тот факт, что кто-то задрапировал рамку полоской черного крепа, жирно зачеркнул слово «навсегда» и кратко надписал над ним, причем красными чернилами: «сентябрь».

Дуни увлеченно изучала это интересное добавление, когда ее взгляд отметил еще кое-что: знакомого цвета наклейку на чемодане, стоящем на стуле у туалетного столика. Лэшмер Дж. Холден младший, как оказалось, тоже собирался лететь в Занзибар через Найроби.

Холден… Ну, конечно! Лоррейн упоминала о нем. Американец и что-то связанное с издательским делом. Он ехал, чтобы встретиться с Тайсоном по поводу какой-то книги и чтобы провести в Занзибаре свой медовый месяц. Хотя, если судить по этой фотографии… Порыв прохладного воздуха ворвался в комнату, раздув шторы, и несколько писем, прислоненных к китайскому орнаменту на письменном столе, слетели на пол и в беспорядке разлетелись по ковру.

Дэни встала и собрала их, заметив при этом, что корреспонденты Холдена, по всей видимости, были многочисленными, но не интересными: большая часть конвертов отличалась сугубо утилитарным разнообразием с адресом, напечатанным на пишущей машинке, и явно исходила от различных секретарских агентств.

Она сложила их аккуратной стопкой и положила на место, а затем остановилась, чтобы поднять отброшенный за ненадобностью газетный лист. И ее взгляд снова упал на слово, напечатанное черным шрифтом: «Убийство».

«Убийство мужчины в Маркет-Лайдоне. Адвокат на пенсии найден мертвим. Мистер Г. Т. Хонивуд…»

Но ведь это невозможно. Это какая-то ошибка. Это не мог быть тайсоновский мистер Хонивуд. Тот самый небольшого роста, высохший, всем недовольный адвокат. Это явно кто-то другой с такой же фамилией. Людей, с которыми вы встречались, людей, с которыми вы знакомы, не убивают. И все-таки это не было ошибкой. Вот же его имя. И его адрес: аккуратный домик из серого камня в глубине от улицы, стоящий за высокой стеной и отвратительным заслоном из мокрых лавровых кустов. Дэни медленно села обратно на постель и прочла эту невероятную заметку, набранную мелким шрифтом.

Мистер Хонивуд был убит выстрелом в сердце с близкого расстояния, вероятно, кем-то, кого он имел основания не опасаться, потому что следов борьбы обнаружено не было. Сейф в его кабинете был открыт, и из него исчезла некоторая сумма денег – по всей видимости, фонды местной общины, в которой он был казначеем, – хотя никто нс был в состоянии сказать, пропало ли еще что-нибудь. Мистер Хонивуд фактически отошел от активной деятельности и редко появлялся в своем офисе на Хай-стрит, который был поручен заботам младшего партнера, мистера Джона Хонивуда, его племянника, но время от времени он принимал какого-либо старого клиента на дому. Именно из-за малого числа посетителей, равно как и из-за отсутствия его экономки, преступление было обнаружено столь поздно…

Полиция придерживалась точки зрения, что он был убит утром, возможно между половиной двенадцатого и двенадцатью, но его экономка, пожилая и глухая женщина, попросила накануне выходной, чтобы навестить кузину в Танбридж Уеллс, и вышла из дома где-то около десяти часов. Вернулась она только днем, и именно она и обнаружила тело. Была еще приходящая уборщица, которая появлялась каждое утро на два часа и которая ушла примерно в то же время, но ни одна из этих дам не могла сказать, ожидал ли мистер Хонивуд какого-либо посетителя, а Единственная запись в его рабочем дневнике на этот день гласила: «Д.Э. между 3 и 4». Полиция очень хотела бы побеседовать с молодой женщиной, которую видели выходящей из этого дома в то утро, сразу после половины двенадцатого, и которая, как они считают, могла бы сообщить им какую-либо информацию.

«Как, да ведь это же я! – подумала Дэни с ужасом. – Но я же ничего не могу им сообщить! Это невозможно…»

Она уронила газету на пол и сидела, глядя на нее. Ей придется зайти в ближайший полицейский участок, как только она оденется. Или достаточно взять телефон и позвонить 999?

Они не должны надолго задержать ее, потому что она мало что может им сказать. И все же они здорово нарушат ее планы на последний день, а ведь она хотела…

Неожиданно ей пришла в голову еще одна мысль, гораздо более неприятная. Наверное, будет проведено следствие? А если будет, потребуется ли ее присутствие, из-за этого она может пропустить свой самолет. Но места может не быть еще несколько дней! А возможно, и несколько недель! Или даже месяцев, если линия на Найроби пользуется спросом. Тайсон и Лоррейн могут уже уехать из Занзибара и оказаться в Испании, или в Кейптауне, или в Нью-Йорке, прежде чем она сможет воспользоваться следующей оказией, но, если так случится, она этого просто не вынесет!

В конце концов, может, лучше вообще ничего не говорить и ничего не делать. Нужно всего лишь переждать еще один день, а тогда она спокойно сядет в самолет. Не станет же полиция возвращать ее из Занзибара ради какого-то следствия. Они этого не сделают, поскольку она ни в чем не может им помочь, к тому же она всегда может написать им письмо.

Она с облегчением выпрямилась, будто с ее плеч свалилась тяжесть, и ее взгляд снова упал на дорожные часы. Двадцать пять минут седьмого! Она даже не представляла себе, что прошло уже так много времени. Чем же занимается этот мистер Холден? Он что – забыл о ней? Не могли же поиски камердинера или этажного боя и получение от них ключа занять у него больше получаса.

Она вскочила и бросилась к двери как раз в тот момент, когда дверь открылась и вернулся мистер Холден, сжимая свою кошку.

– Успокойтесь, – жизнерадостно провозгласил мистер Холден. – Военно-морской флот Соединенных Штатов уже здесь! Один из этих отставных послов в полосатых штанах и с десятидолларовыми бакенбардами моментально нашел запасной ключ. Похоже, этот парень намеревался в порядке помощи лично пригласить вас в ваш номер, но я убедил его не смущать вас. Мне кажется, он считает, будто произошло самое ужасное.

Он протянул ей ключ, и Дэни с признательностью схватила его.

– Извините, что заставил вас ждать, – бодро разглагольствовал мистер Холден, – но меня увела в сторону «Алка-Зельцер». У них явно есть свой сервис в этой позолоченной ночлежке. Эй! Вы ведь не собираетесь уже уходить, а? Посидите и ведите себя компанейски.