— Здравствуйте, бабушка, — сказал, подойдя к ней, маленький лорд.

Она положила ему руку на плечо, посмотрела в карие глаза и поцеловала.

— Называй меня тетя Констанция. Я очень любила твоего бедного отца, и ты очень на него похож.

— Я всегда рад, тетя Констанция, когда говорят, что я похож на моего папу, — отвечал Седрик. — Кажется, все его здесь любили, как и дорогую мою.

Леди Лорридэйл была в восторге. Она расцеловала мальчика, и с этой минуты они сделались друзьями.

Когда маленький лорд отошел, она сказала брату вполголоса:

— Какой прелестный ребенок, Молино!

— Да, — сухо отвечал граф, — он славный мальчик, и мы большие приятели. Он себе думает, что я добрейший филантроп. Признаюсь тебе, Констанция, что я, как старый дурак, к нему привязался.

— А что его мать о тебе думает? — прямо спросила леди Лорридэйл.

— Я ее не спрашивал, — угрюмо отвечал граф.

— Так я буду с тобой откровенна, — продолжала леди Лорридэйл, — и скажу, что не одобряю тебя. Я намерена навестить миссис Эррол, и если тебе это неприятно, давай ссориться сейчас! Все, что я слышала про нее, доказывает, что ребенок всем обязан ей. Говорят, что бедняки твоего поместья ее обожают.

— Его обожают, — отвечал граф, указывая на Фаунтлероя. — А что касается миссис Эррол, ты увидишь, что она хорошенькая женщина: сын весь в нее. Ты можешь ее навестить, если хочешь. Но прошу об одном: убеди ее не выезжать из Корт-Лоджа и не требуй, чтобы я к ней ездил.

После этого разговора леди Лорридэйл заметила мужу:

— Ясно, что брат уже не ненавидит невестку, как прежде, и вообще мне кажется, что он сильно переменился в лучшую сторону. По-моему, он становится человеком — все потому, что привязался к внуку. И представь себе, мальчик любит его: приходит в кабинет, кладет руку ему на колено и даже прислоняется к его креслу. Собственные его дети никогда не осмелились бы этого сделать: они скорее подошли бы к тигру.

На другой день леди Лорридэйл поехала к миссис Эррол с визитом и, возвратясь от нее, сказала брату:

— Молино! Это прелестнейшая женщина! Ты можешь ее благодарить за воспитание, которое она дала сыну. Она передала ему не только свою красоту, и ты очень ошибаешься, что не зовешь ее к себе в замок. Я непременно приглашу ее к нам в Лорридэйл.

— Она не согласится уехать от сына, — отвечал граф.

— Я хочу видеть их обоих у себя, — возразила, смеясь, леди Лорридэйл.

Она знала, конечно, что граф ни за что не отпустит к ней мальчика, но ей просто хотелось подразнить старого эгоиста. Она очень хорошо понимала, что граф дает парадный обед с единственной целью — показать свету наследника и внука и доказать всем, что мальчик, о котором так много говорили и которым все восторгались, на самом деле еще лучше. А гости, в свою очередь, приезжали большей частью из любопытства, чтобы посмотреть на маленького лорда и убедиться самим в правдивости слухов.

И вот наконец маленький лорд вошел в гостиную.

— Мальчик хорошо воспитан, — заранее сказал граф гостям, — он никому надоедать не будет. Дети обыкновенно или идиоты, или очень назойливы — мои были и то и другое. А внук совсем другой, он отвечает, когда его спросят, и молчит, когда следует. Первый никогда не заговорит.

Маленькому лорду не пришлось, однако, молчать, потому что всем хотелось услышать, что он скажет. Дамы ласкали его и забрасывали вопросами, мужчины шутили с ним, как, бывало, пассажиры на пароходе. Маленький лорд не понимал, почему это они смеются его ответам, но его радовало, что все довольны и что званый вечер дедушки так удался. Приемные комнаты замка сверкали огнями, было множество цветов, мужчины казались такими веселыми, а дамы были все такие нарядные, с бриллиантами на шее и в волосах! Седрику очень понравилась одна девушка — высокая, красивая, с голубыми глазами, напоминавшими незабудки. Она была в белом платье с жемчугом на шее. Около толпились молодые люди, каждый старался понравиться ей, и маленький лорд решил, что это принцесса. Он не спускал с нее глаз, невольно продвигаясь все ближе и ближе к ней. Наконец она обернулась к нему.

— Подойдите ко мне, Фаунтлерой, — сказала она, улыбаясь. — Почему вы на меня так смотрите?

— Я думал о том, какая вы красивая, — отвечал маленький лорд.

Мужчины засмеялись, и мисс Вивиан Герберт (так звали девушку) тоже. Ее розовые щеки стали еще румянее.

— Я никого не видел красивее вас, — сказал Седрик, глядя на нее с восторгом, — только, конечно, дорогая еще красивее. Я думаю, она красивее всех на свете.

— Я в этом уверена, — отвечала мисс Вивиан.

Она его удерживала около себя большую часть вечера, и не прошло получаса, как он уже рассказывал ей про Америку, про мистера Гоббса и Дика и наконец вынул из кармана платок, подаренный Диком, и с гордостью показывал его.

— Я положил его сегодня в карман, — сказал он, — потому что, я думаю, Дику будет приятно знать, что он у меня в кармане на званом вечере.

Столько было нежности в глазах мальчика в эту минуту, что присутствующие были очень тронуты.

Несмотря на то что все им много занимались, Седрик, как и предполагал граф, никому не мешал: он умел слушать молча, когда другие говорят. Г ости улыбались, видя, как Седрик несколько раз за вечер подходил к деду, становился рядом с его креслом и впитывал каждое его слово. Раз он даже слегка коснулся щекой плеча старика. Граф про себя радовался, что все видят взаимную любовь внука и деда.

Мистера Хэвишема ожидали к обеду, но, как ни странно, он опаздывал. Никогда такого не случалось. Он вошел, когда все поднялись, чтобы идти к столу. Г раф посмотрел на него с удивлением: Хэвишем был бледен и взволнован.

— Меня задержало странное происшествие, — тихо сказал он.

За обедом он почти ничего не ел, а когда к нему обращались, видно было, что мысли его далеко. Во время десерта, когда Фаунтлерой вошел в столовую ^{8}, мистер Хэвишем взглянул на него с беспокойством и даже не улыбнулся, как обыкновенно, здороваясь с ним.

Старый поверенный забыл обо всем на свете, кроме удручающего известия, которое должен был сообщить графу, — известие, что изменит все. Глядя на освещенные комнаты, на гостей, на кудрявого мальчика рядом с гордым старым графом, он думал о том, какой ужасный удар готовится всей семье.

Хэвишем не помнил, долго ли длился обед, он сидел как во сне, но видел, что старый граф несколько раз взглядывал на него с удивлением.

Но вот обед наконец кончился, и все перешли в гостиную.

Маленький лорд сел около мисс Вивиан на диване, и они вместе разглядывали картинки.

— Я вам очень благодарен, — говорил маленький лорд, — я никогда не был на большом вечере. Мне сегодня очень понравилось!

Молодые люди собрались около мисс Вивиан и стали с ней разговаривать. Седрик слушал, старался понять их, но понемногу его глаза начали слипаться и наконец совсем закрылись, голова опустилась на желтую атласную подушку — и он заснул…

Сквозь сон слышалось ему, что мисс Вивиан с ним прощается. Она уезжала.

— Прощайте, Фаунтлерой, — говорила она, целуя его. — Спокойной ночи!

Седрик старался открыть глаза, но не мог и сонно пробормотал:

— Доброй ночи! Я так рад, что увидел вас… — и крепко заснул.

Как только все гости разъехались, мистер Хэвишем подошел к безмятежно спящему мальчику. Поверенный долго глядел на него с озабоченным видом и усиленно тер себе подбородок.

— Ну, Хэвишем, что случилось? — раздался вдруг за спиной резкий голос графа. — Что за странное происшествие?

Мистер Хэвишем обернулся, продолжая тереть себе подбородок.

— К сожалению, я должен сообщить вам, милорд, очень неприятное известие… Мне очень жаль, что принес его я…

Граф еще раньше заметил мрачное настроение поверенного и находился в отвратительном расположении духа.

— Зачем вы смотрите так упорно на мальчика? — раздраженно крикнул он. — Весь вечер вы глаз с него не спускали, точно ворон какой!.. Какое отношение может иметь ваше известие к лорду Фаунтлерою?