Чародею не хотелось размышлять. Его наставник стал хищником? Или пытался его остановить? Или то вовсе не учитель? Среди духов есть и такие, что читают в головах своих жертв. «Морок. Это был морок», — уверял себя Хирам, и сам же не верил.

Серый мир казался неподвижным. Внизу, под ним, тянулись ветвящиеся вены: потоки силы или просто реки. То здесь, то там мелькали огоньки — другие маги прибегали к Дару или то были храмы, окруженные холодным ореолом. Чародей не успевал приглядеться. Потом дух принял новую форму: теперь он напоминал поджарое чудище с доброй дюжиной длинных лап. Хирам радовался, что не видит со стороны себя.

Маг наслаждался возможностью ни о чем не думать и не гадать о встрече, но все хорошее когда-нибудь кончается. Дух начал снижаться, внизу проступили очертания городка, где он проходил ученичество. Маг не был здесь с тех самых пор и теперь с трудом узнавал паутину улиц. Дом, где обитал наставник, казался размытым и едва угадывался в хаосе сменяющихся форм.

«Ты свободен», — бросил духу Хирам.

Стоило снять удавку, как тварь припала к земле и сжалась перед прыжком. Длинные лапы взрыхляли дымчатую пыль. Боги, сколько же их, этих лап! Дюжина? Две?

Маг застыл, не смея показать страх. Зверю нужно смотреть в глаза. Не отступая.

«Ты свободен», — повторил чародей. Дух коротко вскинулся, походя мазнул его щупальцем силы и кинулся прочь. Точь-в-точь животное, что обратилось в бегство.

Хирам осторожно опустил защиты.

Время его подходило к концу. Не то задержал разговор, не то с самого начала маг переоценил свои силы… Все его естество ныло, как перетружденные мышцы. Между душой и далеким телом протянулась невидимая дрожащая струна. Не найти путь назад нельзя — вот только успеет ли он? Хираму не хотелось думать, что струна может оборваться.

«Тем больше причин поспешить», — подумал маг и ускорил шаг.

То и дело ненастоящие ноги по щиколотку проваливались в ненастоящую дорогу. С каждым шагом из-под подошв поднимались облака тумана. Будто бы и впрямь пыль… Это не туман, понял Хирам, просто его сознание скоро не удержит мираж города, и сквозь него проступит истинный облик Изнанки. Маг старался не глазеть по сторонам без нужды.

Вот дом наставника, еще более прозрачный, чем прочие. Сквозь туманные двери — лимонного дерева, с охотничьими сценами — Хирам видел прихожую и лестницу. Он не стал делать крюк ради входа — прошел через побеленные стены. Через прорехи в полу на него смотрела бездна.

На пороге покоя Кассимы Хирам остановился. Уж эту-то комнату память сохранила, как она была: островок красок в мире призраков. Широкая постель казалась еще шире — целая равнина, застланная покрывалами. Медные бока жаровен слепили глаза, а светильники никак не могли разогнать полумрак — тени отпечатались в памяти, став живее, чем сам Хирам.

«Обещ-щ-щаешь? — шептал полумрак. — Ты обещ-щ-щаешь?»

Здесь, в этой комнате — начиналась его погоня. То, ради чего он жил все эти годы… А ведь до него никто не делал подобного. Во всяком случае, Хирам ни о чем таком не знал.

Кто-то, когда-то — сказал, что маги подобны гончим. Истинная правда: ведь сила каждого особенна. Стоит завидеть знакомый цвет, почуять след — и он выведет к цели, как охотничьего пса. Медленно, осторожно — чародей опустил призрачное тело на пол. Совсем как в своем особняке. Только вот здесь он не мог закрыть глаза. Изнанка шептала, Изнанка говорила с ним, и в ее голосе Хираму слышались проклятия.

Наконец, послышался знакомый звук. Так чародей и слышал возлюбленную: не то стеклянные бубенцы, не то голос ветра в праздничных гирляндах… Мгновение — и перезвон стих, скрывшись вдали.

«Кассима? — крикнул маг, понимая, что его слышат все обладатели Дара в округе. — Кассима?!»

Колокольцы в последний раз звякнули и умолкли.

Мгновение страха сменилось уверенностью, что он услышит ее вновь. Маг слишком далеко зашел, чтобы повернуть назад. Не замечая ни растущих в стенах дыр, ни города, что почти погрузился в сероватую мглу — он блуждал по комнатам, вслушиваясь в бормотание силы.

Колокольцы молчали. Изнанка полнилась звуками: обрывки мыслей, отголоски желаний, молитв — но тонкий перезвон не мог сквозь них пробиться, а может просто ждал. В одном маг не сомневался: колокольцы вернутся.

Наконец, Хирам выбрался на крышу — к этому времени дом наставника превратился в плот, плывущий среди бесцветного тумана. Тогда-то он и услышал… нет, не звук. Скорее, тень звука.

Первым порывом было устремиться следом, но в последний миг Хирам засомневался. Заборы, дороги, крыши — они бледнели и растворялись, рассеиваясь в подступившем киселе. Изнанка поглощала город, как вышедшая из берегов река. Пока еще он мог вернуться — струна гудела и трепетала в напряжении, но указывала направление. Но если он не поспешит…

Изнанка сама разрешила сомнения. Подобно порыву ветра, поток силы толкнул мага и понес прочь, над бескрайней серой равниной.

«Ты безумец! — твердил себе Хирам. — Ты не вернешься… поверни!» Словно в подтверждение, последний островок воспоминаний — дом — растворился в бесцветном мареве. Но колокольцы звали его, и голос стал, как будто, громче.

Поток, что толкнул его в погоню, давно иссяк, но Хирам словно нашел источник силы в себе. Или его вела другая сила? Он не заметил, когда призрачное тело начало растворяться вслед за городом.

«Как я скажу ей? — думал маг. — Узнает ли она меня?» Он хотел вспомнить, что собрался сказать, но мысли путались. Слишком далеко… Наверное, это подступало безумие, кружило, пока не решаясь приблизиться.

Потом вдруг пришел голос наставника. «Ты слышишь? Я предупреждал. Она ведет тебя. Ты слышишь?»

Хирам слышал, но не ответил. Чем дальше он гнался, тем яснее чувствовал, что мысли мешают. Как груз, они тянули к земле, заглушая зов. Хирам продолжил погоню, отбросив их прочь. Мысли растворялись: как дома, как улицы, как его тело — уступая месту серебряному перезвону.

И все же настал миг, когда чародей остановился. Он сам не знал, как это почувствовал. Просто стало… поздно. Он перешел рубеж, когда не успеет вернуться. Струна подрагивала, словно в агонии, но без прежней настойчивости.

Впервые за долгое, очень долгое время, Хирам огляделся. Вокруг не осталось ничего, даже тумана. Просто бездна. Изнанка. Потоки силы, неизменно текущие по своим путям. У каждого из них был голос, они о чем-то шептали, но маг не разбирал слова.

Перезвон манил, то становясь громче, а то стихая вдали.

Хирам усмехнулся. Понимание пришло просто: да, не успеет. Погоня потеряла смысл. Он не только не вернет Кассиму, но и сам не вернется. Осознание не принесло беспокойства. Быть может, то и были первые следы безумия. Да, наставник предупреждал. О чем? Хирам вдруг понял, что не просто отбросил мысли. Он выбросил их. Напрочь. Он помнил хищника, маг не успел изгнать тварь из памяти. Наверное, учитель пытался испугать его, но что он говорил?

Смерть, как бы она ни выглядела на Изнанке, не спешила. Из остатков силы Хирам соорудил камень, на который можно усесться. Крошечная точка цвета в пустоте. Отчего-то так было проще ждать.

Кассима, повторил он. Единственное, о чем он жалел — что так и не догнал ее. Кассима…

Он вновь представил ее себе. Не такую, как в ту, последнюю встречу. Тени кипарисов ложились поперек дорожки к дому, и в свете луны чадра делала ее похожей на призрака. И профиль в свете масляной лампы. Губы, влажные после глотка вина. Эти последние… часы? минуты? — он хотел посвятить ей. Забылась даже смерть. Словно циркач на канате, он шел по дорожке воспоминаний, стараясь не замечать все прочее. Не тратить последних капель времени.

И тогда-то, когда он все позабыл — она пришла.

Он не увидел, просто почувствовал ее присутствие. Холодное, знакомое прикосновение. Это оно и есть, подумал маг — «и они воссоединились за гранью смерти». Или же она пила его силу?

Мимо пронеслась ее жизнь: детство, юность, служение в доме престарелого мага. Болезнь… Хирам вдруг понял, что видит пустоту, одинокий камень и себя на нем — не своими, а ее глазами.