Голод теперь неотступно следовал за отрядом. Небольшие запасы, взятые из дому, кончились. Батако питались побегами бамбука, листьями и дикими плодами, если их удавалось найти. Но люди шли и шли целыми днями, почти не останавливаясь и покачиваясь от слабости. Только на восьмой день пути решили отдохнуть: все выбились из сил.

С утра все разбрелись в поисках пищи. Взяв лук и копье и оставив Нкайну на попечении матери, Касанда отправился на охоту.

Мпутум бежал впереди него, понуро опустив хвост.

Они долго двигались по тропе, проложенной племенем, затем свернули в сторону. Здесь было так глухо и мрачно, что даже Касанде, привыкшему к джунглям, стало не по себе. Птицы и то не пели в этом лесу. От влажной земли поднимались тяжелые, удушливые испарения. На пути часто встречались болотца, на берегах которых диковинные деревья, казалось, воевали друг с другом за свет и пространство. Смоковницы-«душители» сплетали свои ветки с ветвями соседей и медленно умерщвляли их. Огромные, толстые лианы обвивались вокруг больших деревьев, сжимая их в смертельных объятиях. В этом мрачном зеленом царстве шел бой не на жизнь, а на смерть.

Касанда шел тихо, не производя ни звука. Он осматривал каждый клочок земли, прежде чем ступить на него. Бежавшая впереди собака неожиданно остановилась. Она глухо зарычала, шерсть у нее встала дыбом. В нескольких шагах от себя Касанда увидел огромного черного нжину - «лесного человека». Он стоял на коротких кривых ногах, держась одной рукой за ветвь, другой упираясь в землю, и смотрел на Касанду тяжелым, ненавидящим взглядом.

Касанда вздрогнул и попятился. Эти огромные волосатые руки могли разорвать человека на части, сломать его, как тростинку. Благоразумнее было бы отступить. Но там, в лагере, ждало его голодное племя. Нельзя было упускать такого зверя. Касанда, не задумываясь, сделал шаг вперед и, выхватив стрелу, пустил ее с такой силой, что она почти до половины вонзилась в грудь зверя. Нжина яростно заревел, сломал торчавший из груди конец стрелы и, вытянув длинные руки, бросился на Касанду. Касанда взмахнул копьем, но зверь молниеносным движением схватил древко оружия. В то же мгновение рыжий рычащий комок вцепился в кривую ногу нжины. Нжина резко повернулся и, выпустив копье, отшвырнул собаку. Воспользовавшись этим, Касанда быстрым движением ударил обезьяну копьем в грудь, и она грохнулась на землю с оглушительным ревом. Рассвирепевший Мпутум стал рвать ее зубами. Но горилла лежала неподвижно: она была мертва.

Отдохнув немного, Касанда поднял свою добычу, весившую не менее двух рослых мужчин, и пошел к стоянке племени.

Касанда шел, пригнувшись к земле под тяжестью, которую еще совсем недавно он поднял бы шутя. Голод унес его силы. Охотник с трудом перешагивал через толстые стволы упавших деревьев, спотыкался. Но он не останавливался, чтобы отдохнуть. Он нес пищу своему голодному, измученному племени. И эта мысль заставляла его идти быстрее.

Когда Касанда появился в лагере, все лица повернулись к нему. Люди встали и молча смотрели на него. В их глазах Касанда прочел один вопрос: как поступит он со своей добычей? Касанда положил зверя на землю, неторопливо вытер большим листом потное лицо и, повернувшись к племени, громко сказал:

- Пусть мужчины разрубят мясо. Каждый получит свою долю.

Все одобрили распоряжение Касанды.

К вечеру, когда собрались все уходившие на поиски пищи, обнаружилось, что один охотник не вернулся. Утром его пытались разыскать, но безрезультатно - человек исчез бесследно. Только джунгли знали о его судьбе.

В отряде, день за днем двигавшемся на юго-запад, все больше и больше появлялось больных сонной болезнью. Больные через силу пытались идти с отрядом, но для них уже не было спасения. Страшная болезнь, попавшая в кровь, разрушала организм. И постепенно один за другим они отставали от племени. Чаще всего это были старики и дети. Они садились отдохнуть и больше уже не догоняли отряд. Обычно с ними оставались и родственники, и всех их поглощал огромный, мрачный лес. У здоровых не было сил нести больных. Лишь один Касанда упорно нес Нкайну.

За отрядом двигалась огромная стая голодных гиен, ожидая жертв. Ночью они поднимали ужасный вой и хохот вокруг лагеря, и не один участник похода думал о том дне, когда силы оставят его и, покинутый племенем, он будет съеден зверями. Почти каждую ночь шел дождь, молнии прорезали небо, и батако сидели, накрывшись буйволиными шкурами, тесно прижавшись друг к другу. Когда не было дождя, лагерь осаждали москиты, не давая усталым людям спать.

Но каждое утро, едва забрезжит слабый свет, все вновь поднимались и, съев по нескольку побегов молодого бамбука, продолжали свой путь. Молчаливые и голодные, они шли, непрестанно думая о пище. Теперь они двигались по старой, полу- заросшей тропе. В течение столетий, с тех пор как мзунгу появились в Стране Живой Воды, по этой тропе двигались к морю караваны работорговцев, которые вели своих чернокожих пленников на рынок рабов. То там, то здесь белели человеческие скелеты, скованные попарно ржавыми кандалами. Усталые люди бросали косые взгляды на останки своих предков и прибавляли шаг.

Несколько раз путники проходили через краали, но им редко удавалось обменять кое-что из вещей или оружия на бананы, сорго или маис: обитатели краалей сами голодали. Как- то раз они вышли к большому дому мзунгу. Белый разводил здесь шелковичных червей, и несколько человек из отряда батако остались у него работать.

Голод постоянно мучил людей, и во время стоянок все искали пищу.

Однажды Касанде удалось найти дупло с медом. В тот день, оставив Нкайну в лагере, он ходил по лесу, отыскивая плоды, и вдруг заметил птицу турубву. Турубва беспокойно прыгала с ветки на ветку, издавая тревожные крики. Касанда знал эту хитрую птицу-сластену. Она часто приводит человека к дуплу с медом, зная, что и ей удастся полакомиться. Касанда пошел за турубвой и вскоре действительно нашел дупло.

Мед доставил много радости детям. Набетуну пыталась угостить им и больного Нкайну, но он уже ничего не мог есть. Зубы его были плотно сжаты, глаза безжизненно смотрели перед собой, скулы выдавались, живот втянулся, ребра резко выступали из-под ссохшейся кожи. Нкайна не чувствовал уже, когда к нему прикасались. Он все время дрожал и, казалось, чего-то напряженно ждал. Говорить он не мог, и было ясно, что жить ему осталось недолго.

На четырнадцатый день пути отряд добрался до небольшой реки, текущей на запад. Люди пошли вдоль песчаного берега, отыскивая брод. По течению медленно двигались зеленые острова пловучих растений. Сросшиеся корнями папирусы и амбач образовали плотную массу, способную выдержать тяжесть человека. Большие фламинго важно разгуливали по пловучим полянкам. Батако никогда не видели лужаек, плавающих по воде, и с удивлением рассматривали их. Высокие, как деревья, гладкие трехгранные стебли папирусов слегка изгибались под тяжестью густой копны длинных, узких листьев, собранных на самой верхушке растений. Зеленый амбач рос сплошным плотным ковром.

В узком месте реки зеленые острова скопились, образовав мостик. Он был настолько прочен, что батако свободно перешли по нему на другую сторону.

Пройдя несколько сот шагов, люди увидели песчаную отмель, на которой лежало множество зеленоватых крокодилов. Они грелись под палящими лучами солнца, а в их огромных раскрытых пастях безбоязненно хозяйничали маленькие белые птицы с серыми крыльями. Своими тоненькими черными клювиками птицы вытаскивали у крокодилов из зубов остатки пищи, и это, видимо, нисколько не беспокоило речных чудовищ. Заметив людей, птицы тревожно закричали. Крокодилы поползли к реке, волоча по песку длинные, сжатые с боков хвосты, и вскоре исчезли в мутной, коричневой воде.

Касанда, шедший впереди, заметил звериную тропу.