Все же что касается тьмы, сложившийся текст показался чародею зловещим. Но, с другой стороны — вполне в духе святых писаний и храмовых летописей. Касси́м усмехнулся, вспомнив школьные годы среди жрецов.

Ночная мгла и впрямь объяла город, приглушив звуки и затемнив краски.

За те несколько шагов, что проделал маг от носилок и до калитки, он увидел высокие каменные заборы, за которыми скрывались дома богачей. Золотистый свет фонарей то тут, то там выхватывал резные ворота и куски узоров на мозаичных мостовых — но все прочее тонуло в ночи, а спящие дворцы казались бесформенными тенями.

— Сюда, мудрый.

Ученик провел мага в старый запущенный сад, мимо каменных слонов, чьи бивни до сих пор поблескивали остатками позолоты. Интересно, что он знает, этот юноша? Что знают владельцы соседних, незаброшенных особняков? Нужно спросить у Сайле́ха, как тот заботится о секретности.

Впрочем, это имеет значение лишь если у них получилось.

Да, именно так сказали бы храмовые писари.

Они прошли по аллее, вдоль которой к небу тянулись темные пики кипарисов, и приблизились к крылу для слуг. Старая дубовая дверь отворилась почти бесшумно, но в ночной тиши и легкий скрип показался Кассиму оглушительным.

— Наставник Сайлех ждет во второй комнате, — проговорил ученик. — А мне бы нужно вернуться к калитке. Вы легко найдете дорогу, мудрый. Мой пост…

— Найду, мальчик, найду, — прервал сбивчивые объяснения Кассим. — Иди сторожи.

Внутри горела масляная лампа, и в комнате не было ничего, кроме низкого столика и разбросанных по полу подушек. Толкнув еще одну дверь, чародей невольно сощурился от яркого света колдовских огней.

Сайлех тут же вскочил и в почтительном жесте коснулся лба.

— Боги воплотились в вас, мудрый!

Кассим махнул рукой. Менее всего ему хотелось тратить время на дурацкие, бессмысленные ритуалы.

— Лучше сразу рассказывай, — ворчливо посоветовал маг.

— О, конечно, Верховный!

Ученый торопливо подставил ему старый стул и сделал вид, что не заметил, как под весом Кассима тот протестующе скрипнул. А, впрочем, может быть, что и не заметил… С последней встречи Сайлех еще больше высох и исхудал, а глаза исследователя горели торжеством, точно у безумного проповедника.

— Получилось, мудрый! — выдохнул ученый. — Все получилось. Вышло! Все как мы и обговаривали.

— Это ты сообщил в записке, — кисло заметил Верховный маг, стараясь не выдать нетерпения. — Мне нужны подробности. Давай по порядку.

— По порядку, — Сайлех сцепил перед животом длинные худые пальцы. — По порядку, хорошо. Я начал изыскания две луны назад. Смотритель городских тюрем согласился выдать каторжников и предназначенных для казни преступников…

— И как, ни у кого не возникло вопросов? — перебил Кассим.

— Он походя спросил, для чего мне, но я ответил, что кому-то нужно пробовать лекарства, которые готовит Круг. И потом, я маг, но я и наследник благородной семьи. Звучное имя действует без отказа, — тонких губ Сайлеха коснулась тень улыбки. — Я сообщил соседям, что собираюсь здесь все перестроить и перебраться, как закончатся работы, но на самом деле въехал ночью всего с горсткой учеников. Мы не мелькаем перед глазами, но никого не удивляют огни в служебном крыле и мои парни.

— Хорошо, — кивнул Верховный. — Ты все сделал правильно.

— Ну и сами исследования…

Сайлех не мог сдержаться и начал ходить по комнате. Боясь пошевелиться на хлипком сидении, Кассим застыл, лишь взглядом следя за долговязой фигурой.

— По правде сказать, у меня не с первого раза получилось. Совсем не с первого…

Поднятое полами кафтана дуновение смахнуло со стола исчерканные обрезки пергамента — но ученый не заметил и этого. Верховный презрительно поджал губы. Словно сорока, Сайлех стащил сюда, что ему приглянулось в залах старого фамильного особняка. Бесценный ковер со львами, ланями и леопардами покрылся пылью и лежал, прямо скажем, кривовато. В углу громоздился ворох шелка, в котором угадывались беспорядочно брошенные одежды. Пергамент, бумаги, глиняные таблички были повсюду — да, к тому же, в комнате царил сладковатый муторный запах подгнивших фруктов.

Кабы не особая чувствительность к силе — и не та тайна, которой владел один лишь Сайлех… да, впрочем, что об этом говорить?

— …я понял, что структура силы, условно говоря, дух человека, начинает рассыпаться в доли мгновения после смерти, — продолжал тем временем ученый. — Иными словами, если смерть приходит сама, то перенести силу умершего в неодушевленный объект, сохранив и разум, и память, нельзя.

— То есть подопытного нужно убить, — мрачно констатировал Кассим.

— Я знаю, что вы думаете, мудрый, — Сайлех, наконец, остановился и сложил руки на груди. — Но мы говорим о воскрешении. Нет, не воскрешении даже — об устранении смерти! Положим, пациент страдает хворью и одной ногой стоит в последнем костре. Я могу подготовить все заранее, и его разум… душу, если угодно — сохранить и перенести в неодушевленный сосуд. Да, при этом нужно нанести последний удар. Но ведь это не убийство, разум продолжает жить. Это ни в коем случае не убийство!

— Говоришь, ты догадался на четвертом?

— На четвертом, — повторил ученый. И без того сутулые его плечи поникли. — Но они же смертники. Им так и так пришлось бы умереть.

— Куда ты дел тела? — не стал развивать тему Верховный.

— Я… не мог дать им доброго костра. Мне пришлось закопать их. Здесь, в саду.

Ты знал, на что шел, напомнил себе Кассим. Что же, то была не самая большая жертва Круга. И, пожалуй, даже не самая отвратительная. Маг помолчал, привыкая к тому, что теперь на нем висят еще три жизни — но, наконец, спросил:

— Ну и что ты получил?

— Ровно то, что обещал. Разум, память и личность перенесены из смертного тела в неодушевленный сосуд. Конечно, это только половина работы: нужно придумать, как дать умершему новое тело.

Кассим хотел было повторить за ним — «умершему» — чтоб сбить с ученого немного спеси. Но не успел. Сайлех поднял палец с довольно отросшим ногтем.

— Обнаружилось кое-что, чего я не предугадал заранее. Правы книжники, пишущие, что характер зависит от флюидов в теле человека, от тонкой алхимии крови, лимфы и секретов. Лишенный тела разум… вместе с телом он лишается и чувств.

Верховный молча поднял брови, ожидая пояснений.

— Все… привязанности, эмоции, былые предпочтения отмирают. Мой… пациент… помнит все, но не испытывает чувств. Ни горечи, ни сожалений.

— Я должен увидеть сам, — наконец решил Верховный.

— Вы должны понимать, мудрый, это только первый успех! — затараторил ученый, стоило Кассиму встать. — С новым телом он вновь… И я мог перенести не все, мог что-то упустить! Мне нужно продолжить опыты.

Быть может, он был прав — и уж наверняка добавил бы еще немало. Но от одной мысли, что придется вновь садиться на шаткий стул и вдыхать гнилостный фруктовый запах, к горлу подкатывала тошнота.

— Что тебе нужно, так это все расписать, — отрезал Верховный маг. — Чтобы и другие могли повторить то, что ты сделал.

Нет, прозвучало слишком резко. Кассим нашел в себе силы улыбнуться и похлопал ученого по плечу.

— Ты понимаешь, что сейчас ты самый ценный чародей Круга. А может, и в мире, — со значением сказал он. — Когда знание содержится лишь в одной голове, это слишком большой риск. Я не могу этого позволить. Ты должен меня понять.