Поля на хлебных равнинах Татары, где упал первый корабль, поросли сорняками. Ни сеять, ни собирать урожай некому — дикие заросли, брошенные сёла, руины. Вместо мирного народа — воинские колонны, вместо телег и экипажей — пушечные самоходки. Шпили церквей, колокольни сбиты лучами дьяволов. Одичавшие псы охотились на инопланетных тварей — и наоборот. Свиноподобные чудища шастали в полях бурьяна, прятались в оврагах и разбойничали по ночам, отыскивая живность, чтоб сожрать её с костями.

Славная своей пшеницей провинция к югу от Вальных гор стала краем нескончаемого бедствия. Отсюда шли голодные беженцы и погорельцы, бывшие хлеборобы, а их место занимали солдаты. На штабных картах центр Татары был обведён алым кругом — «Мёртвая зона». Вокруг него смыкались зубчатые линии оборонительных рубежей.

Вдали от боёв генералам легко было рисовать карандашом окопы, а на деле…

Тут и там желтели безобразные проплешины — удары химических бомб армии и ядер с ядом, вылетавших из кратера, — и чёрные горелища, следы работы огнемётов. С границ мёртвой зоны по кратеру били ракетами, а с высотных дирижаблей сбрасывали бомбы. В заросших полях множились воронки, но дьяволы уже глубоко зарылись — можно было пробить лишь их верхние ходы и галереи.

Поручик Вельтер получил звание штабс-капитана и личное дворянство. Теперь он командовал взводом разведки, заодно занимаясь диверсиями. Лично взваливал на спину ранец с взрывчаткой или флягу кислоты, чтоб боеприпасы в рейде разделялись поровну. Унтер-офицеры и солдаты были готовы за ним хоть в кратер.

Он завёл бизонью винтовку с гранёным стволом и клиновым затвором, бившую тварей наповал за двести мер. Обойму крепил слева на предплечье, легко делал двадцать выстрелов в минуту — даже стая не уйдёт.

— Надо мазаться их кровью и жиром, — учил он молодых. — Ловушки дьяволов распознают на «свой-чужой», так можно пройти мимо них без опаски.

— Как у дикарей-охотников, гере штабс-капитан!

— Именно, прапорщик. Мы на охоте, дьяволы — дичь. Здесь нет правил. Если им наплевать на законы войны, то нам незачем миндальничать. И ещё — за день до рейда никакого табака, ни капли водки. Запахи они чуют издалека.

Запретная зона у кратера — рай удальцов, любителей азарта. Здесь свой язык. «Черепаха» — большая бронемашина дьяволов, «чудо-юдо» или «ходок» — средняя, «жук» — малая, «урод» — нелюдская тварь-машина.

Теряя разинь, солдаты учились угадывать дрожь земли до того, как вылезет «жук» или «ходок», отбегать, снимая со спины трубу с ручной ракетой. Амулетом взвода была рыжая кошка Миса — умелая мышатница. Она слышала, как в глубине крот-урод прокладывает ход. Приседала, сжималась, насторожив уши, потом скребла белой лапкой: «Он здесь!» По ней и взвод звался «Рыжие Коты».

Штабс-капитан без устали писал заявки в штаб зоны: «Прошу выделить медиума для допроса противников на месте захвата». Как же, дадут они!.. вещуны — товар штучный, на учёте, и половина из них — юбки. Явится такая барышня — жди сумбура. Рыжие Коты враз вспомнят, что где-то есть мирная жизнь, танцы, нежность и галантность.

И вдруг — свершилось! Пришёл сержант из полевой жандармерии, в форме полка принца Цереса. По манерам — городской простолюдин. Среднего роста складный крепыш, шатен с рубленым хмурым лицом и тёмно-коричневыми, почти чёрными глазами. Парень замкнутый, мутный.

— Прибыл в ваше распоряжение, гере штабс-капитан. Я медиум. Нижайшая просьба звать меня по позывному — Нож.

Комвзвода выгнал всех, чтобы говорить с Ножом наедине.

— У нас не таятся, сержант. Обстановка не та. Сегодня жив, завтра нет. Давай начистоту. Что там было с Его Высочеством? почему принца сняли с командования, отправили в Западный береговой округ?

— Так в газетах же писали… — Сержант прятал глаза.

— Мало ли что напишут. Ты из полка, должен знать.

— Принц хотел империю объединить. — Голос жандарма звучал сдавленно. — Красного царя арестовать… да сорвалось, выдали его.

Кто выдал план Цереса, Нож и под пыткой не сознался бы. Иначе в первом же рейде свои угостят пулей в затылок. «Сегодня жив, завтра нет».

В раздражении Вельтер ударил кулаком по столу. Пепельница подпрыгнула, бутылка звякнула донцем, повалилась, покатилась — Нож едва её поймал.

— Что ж вы… такого вождя потеряли!

— Окружили нас, гере штабс-капитан… белая гвардия, с броневиками и картечницами. И с воздуха накрыли.

— Эх… Принца нам позарез не хватает. С ним бы мы развернулись. Жаль, не дали ему повоевать с дьяволами… Думаю, Его Высочество поставил бы дела иначе, жёстче.

— Святая правда, гере! — пылко ответил сержант. — Принц… он бы взялся!

— Ну, нечего впустую толковать, — уже холодней молвил штабс-капитан. — Будем исполнять, что предписано. Ночью в рейд. Поговори с прапорщиком, он тебе всё объяснит — как ходить, как прятаться. Старайся, Нож. Правил у нас два — драться за империю и любить кошку Мису. Умри, но чтоб с её хвоста и волос не упал.

Вышли в полной тьме новолуния. В вышине без огней плыл патрульный дирижабль — чёрный на чёрном. За рощей вдали выли голодные уроды, но к идущему цепью взводу не совались — знали, что опасно. Подкоп в сторону ракетных батарей Миса услышала два дня назад. Опыт подсказывал: дьяволы вот-вот установят в каморе под землёй фугас.

Когда прибыли на место, взвод залёг. Медиума — в сторону, он будет нужен потом. Летняя ночь обманчиво тиха, воздух тёплый как парное молоко, но сырая земля холодна. Припадёшь ухом, ладони прижмёшь — чудится, что в земной толще роет, ползёт урод, волоча за собой тушу фугаса…

Перед рассветом — едва птички в роще запели — командир дал знак: «Начали!» Взрыв оглушил Ножа. Где стоял заряд — провалилась земля. Рыжие Коты спрыгнули в провал, пошла пальба и резня. Минута, другая — шум стих.

— Нож, сюда!

В ямине среди обрушенных глыб и куч земли громоздилась груда пузырчатого студня. В низкий лаз тянулись кабели, вроде гигантских червей — их уже изрубили сапёрными лопатками. Несколько тел — подземные минёры. Над последним живым стоял Вельтер с револьвером.

— Спроси его — где ещё подкопы? что они замышляют? Ответит — оставлю в живых.

Раненый дьявол — совсем вьюнош, черногривый, с раскрашенным по-дикарски лицом, затянутый в гладкую бурую кожу, — сплюнул кровь и прохрипел:

— Мы убьём ваших мужчин и возьмём ваших женщин. Так будет.

— Он что — не понял?.. — нахмурился офицер, выслушав перевод.

Вглядываясь в лицо юного дьявола, Нож старался предельно сузить луч слуха, прочесть движение мысли. Такое лишь маститым вещунам под силу, но попытаться можно, вдруг уловишь. От усилия сержант побледнел, лоб покрылся испариной — тщетно! На пути луча — незримая преграда.

— И не поймёт, ваше благородие. Без толку стараться — на него печать наложена.

— Огнём прижечь — заговорит! — не особо вникая, процедил комвзвода.

— Хоть ракетной горелкой пали — не проймёшь. Печать — сила страшная.

— Какая печать?.. что ты мелешь?

— Вроде заклятия, как цепенящий сон наяву. Дано ему слово — теперь он сам не свой, пока не исполнит. Жрецы-дьяволы это умеют…

Как это умеют вещуны Мира, Нож благоразумно смолчал. Уж наверно, нянька в детстве сказывала Вельтеру: «И навёл колдун волшебный шип…» Должен знать.

— Хм!.. А как его расколоть — с печатью?

— Никак. Кто налагал — тот и снимет. Я не сумею.

— Ладно. Нет так нет. — Прицелившись в голову дьявола, штабс-капитан нажал на спусковой крючок. — Фугасную жижу полить кислотой. Лаз подорвать. Уходим.

— А всё же, ваше благородие, дело у нас ладится! — с подъёмом сказал Нож, выбираясь из ямины. — Гром поможет — к осени раздавим кратер…

— Стратег-ясновидец выискался… — Вельтер нервно фыркнул. — Завтра же рапортую в батальон — сержант предсказывает скорую победу.

Рыжие Коты, кто это слышал, рассмеялись — нервно, ещё в горячке после схватки, — а Нож с хитрым прищуром улыбнулся: