― Ты чуть не опоздал, ― сказала Марина писклявым голосом. Ее широко распахнутые глаза пожирали взглядом лицо Максима, а на губах играла глупая улыбка.

Должно быть, и я со стороны выглядела так же нелепо.

― Проспал, ― беспечно отозвался Максим, кинув ей небрежную улыбку.

Затем он посмотрел на меня, и его улыбка стала шире, обнажив ряд ровных зубов.

― Привет, Алина, ― его голос стал ниже.

Я беззвучно ахнула.

«Боже! Хватит на него так смотреть! Ты похожа на идиотку!» кричала я в мыслях, но ничего не могла с собой поделать. Максим был красивым… безумно-безумно-безумно. Плюс к этому он из хорошей семьи, десятиклассник, играет в школьной команде по баскетболу. Да он просто мечта, а не парень!

― Ээээ, при…привет, ― пролепетала я.

Вот тебе и супер-крутая и уверенная в себе девчонка.

Мой пульс резко подскочил, сердце бешено заколотилось в груди.

Мне и раньше нравился Максим, но сейчас я чуть ли не таяла.

― Смотрите, эта гадюка идет, ― сказала Марина и дернула меня за руку.

К счастью, Максим отвернулся, и я могла вздохнуть с облегчением.

В нашу сторону шла Елизавета Григорьевна. Она была полной женщиной небольшого роста. Сейчас на ней был парадный бледно-желтый костюм, состоящий из длинной юбки до щиколоток и блузки с пышным воротником. Ее темные с проседью волосы были затянуты в тугую култышку на затылке, а узкие очки сползли чуть ли не к кончику острого носа.

И тут меня сразила та мысль, что лето действительно закончилось, и этот день ― первое сентября ― стал началом девятого круга ада, который, как я была уверена, станет для меня настоящей бесконечностью.

Глава вторая

После торжественной линейки я позвонила папе.

― Мы собираемся сегодня погулять, ― сказала Марина. ― Ты с нами?

Только я хотела ответить «да», как вспомнила, что этот вечер занят. И если бы мои дела заключались в какой-то несущественной ерунде, я бы непременно все бросила и отправилась на прогулку с друзьями, тем более что стопроцентно Макс тоже пойдет. Только все имеет свое «но». На данный момент для меня оно заключалось в том, что папа взял единственный за последний год выходной, чтобы провести его со мной. Я просто не могла отказаться от такого подарка судьбы.

― Нет, сегодня я пас, ― вздохнув, ответила я.

Я долго не могла разобрать, какие эмоции отразились на лице моей подруги. Там была и грусть, и разочарование, а так же я заметила и радость. Может, это потому, что я вернулась, а не потому, что она довольна тем, что я не могу пойти гулять? Ведь глупо брать в расчет последнее, ведь Марина моя лучшая подруга.

― Эх, жалко, ― сказала она, опустив глаза. ― Но если ты передумаешь, то позвони мне, окей?

― Ага, ― улыбнулась я.

― Ладно, Алина, я побежала!

Я смотрела ей в спину до тех пор, пока она окончательно не исчезла из поля моего зрения.

Сегодняшняя прогулка ― отличный шанс поболтать с Максом. И не только. Это отличный повод, чтобы полюбоваться им… Да, я серьезно об этом думаю?! Невероятно. Может, я влюбилась? Интересно, а я ему нравлюсь? Что он обо мне думает? Может, он даже влюблен в меня?

Я почувствовала толчок в спину. Если бы мне в последний миг не удалось сохранить равновесие, то я бы упала в небольшую лужицу, и моя шикарная белая блузка была бы испорчена.

Я резко развернулась. Передо мной стоял худощавый парень, где-то на полголовы выше меня. У него были светлые взъерошенные волосы, черный костюм, болезненно-бледная кожа и очки ― черные, солнцезащитные. Почему они на нем, ведь солнца нет?

― Эй! ― возмущенно воскликнула я и с раздражением посмотрела на парня. ― Смотри, куда идешь!

― Прости, ― с искренним сожалением произнес он. У него был красивый голос, да и сам он был довольно симпатичным. ― Я не могу видеть.

― Как это? ― глупо спросила я, и недовольство исчезло из моего голоса.

Уголки его губ приподнялись, он легким движением снял с лица очки с толстым черным стеклом. Тогда я увидела неестественную прозрачность и глубину голубых глаз, которые смотрели куда-то поверх моей головы.

― Ну, вот как-то так, ― сказал он и пожал плечами.

― О… ― только и сумела произнести я.

Он был слепым.

Я только что нагрубила слепому.

Все мое раздражение тут же улетучилось.

― Прости, ― забормотала я. ― Я не знала… я не думала, что…

― Не страшно, ― ухмыльнувшись, перебил меня парень и надел очки. ― Это я виноват.

Я смотрела на него выпученными глазами и была рада, что парень не видел потрясения и ужаса на моем лице. Я впервые в жизни видела слепого человека… мальчика, парня, подростка. Мой взгляд медленно спускался вниз, и тогда я увидела деревянную трость в его левой руке.

― Я… ― начала я.

― Алина! ― услышав голос папы, я подпрыгнула от неожиданности.

Я издала судорожный вздох и развернулась. Папа опустил окно с пассажирской стороны и высунул голову.

― Поехали, ― сказал он мне. Его голос был хмурым, но я не обратила на это внимание, так как мои мысли были забиты слепым парнем.

― Я сейчас, ― в ответ произнесла я, но не была уверена, что папа меня услышал.

Я вновь отвернулась, собираясь еще раз извиниться, но к моему огромному удивлению парня уже не было. Я стала оглядываться по сторонам, но так и не увидела его. Когда он успел уйти так быстро? Он же… слепой!

― Алина! ― нетерпеливо позвал папа.

Я встряхнула головой и, нахмурившись, направилась к «Мерседесу».

Запрыгнув на сидение рядом с отцом, я закрыла за собой дверцу и еще раз взглянула туда, где только что столкнулась со слепым.

Каково это ― быть таким? Ничего не видеть? Должно быть, этому парню очень тяжело… Вот я бы точно сошла с ума.

― Как все прошло? ― поинтересовался папа, вставляя ключ зажигания и поворачивая его.

― Нормально, ― уклончиво отозвалась я.

Это было веселое первое сентября. Хотя, по правде, откуда мне знать? Ведь все это время я смотрела на Максима. Единственную информацию, которую я смогла запомнить, о том, что завтра нам к восьми утра, и будет шесть уроков. Это ужасно. Полгода мы будем учиться в первую смену, и поэтому мне придется забыть о том, как же классно спать до обеда.

Машина плавно тронулась с места.

Я решила не думать о грустном, и слепой парень вскоре ушел из моих мыслей.

― Куда пойдем сегодня? ― воодушевленно спросила я, перекладывая волосы на левое плечо.

Заметив, что на лице папы появилось сожаление, я напряглась.

― Только не говори мне, что у тебя дела, ― предостерегла я.

Он вздохнул.

― Прости.

Одного слова было вполне достаточно, чтобы понять свою правоту. У папы снова дела, и мы никуда с ним не пойдем этим вечером.

Негодование заполнило меня изнутри, и я отвернулась к окну.

― Ты же знаешь, что у меня за работа, ― начал оправдываться папа.

Да. И я ненавидела эту работу, потому что она отнимала его у меня.

Я не ответила ему.

― Я, правда, собирался провести этот вечер с тобой, дочка, ― продолжил он. ― Но мне позвонил Гриша и сказал, что случилось ЧП, требующее срочное присутствие главного, то есть меня.

Григорий Александрович ― папин заместитель, или что-то вроде того. Для меня он дядя Гриша. Он женат на своей работе, поэтому у него нет, соответственно, ни жены, ни детей. Он прямо как мой отец, только у папы есть я.

Я промолчала.

Папа издал тяжелый вздох.

― Прости, Алина.

Я скрестила руки на груди и по-прежнему смотрела в окно, но не видела улиц. Мне хорошо известно, что молчание убивает. Меня всегда раздражало, когда кто-то не отвечал, и я прекрасно знала, что папу это тоже выводит из себя. Особенно, если молчу я.

Но сейчас я была так на него обижена, что была готова не разговаривать с ним хоть весь год. Следуя из того, что мы и так почти не разговариваем, это будет несложно.

В салоне автомобиля повисла гробовая тишина. Когда мы подъехали к дому, я, не проронив ни слова, вышла из машины и побежала к входным дверям. Даже не взглянув на Михаила Валерьевича, который собирался мне что-то сказать, я понеслась к лифту. Не дождавшись папу, я нажала на кнопку, и вскоре двери лифта закрылись.