Когда все эти результаты достигнуты на уровне наименее развитого ребенка, мы далее объясняем Дифференциал как структурно-диаграммное отображение вышеописанных результатов. Непременным условием является то, что должен использоваться новый язык, и что объект должен описываться как абстракция некоторого порядка. Если данным жизненно важным структурным моментом пренебречь, большинство психо-логических семантических плюсов «невсеобщности» будут либо потеряны, либо значительно сокращены. Нужно четко донести данный термин до ребенка, и обучить его тому, как им пользоваться, поскольку он уникальным образом соответствует структуре и функционированию нашей нервной системы. Ребенка следует предупредить о том, что старые языки структурно не подходят для его будущего понимания и семантической адаптации. Это предупреждение должно повторяться со всей серьезностью постоянно.

Исключив «всеобщность», мы приступаем к исключению отождествляющего «есть», которое на примитивных и инфантильных стадиях развития рода человеческого оказывается крайне жестко встроенным в наши с.р и в структуру нашего обыденного языка. Как ранее было изложено, отождествление представляет собой естественную реакцию животного, примитивного человека и младенца, и она отражена и систематизирована в А и более старых лингвистических системах, которые, вследствие игнорирования и пренебрежения со стороны родителей и учителей, не получает должного противодействия и таким образом продолжает существовать в жизни детей и взрослых, до тех пор, пока не становится неотделимой частью того, что мы называем словом «цивилизация» (1933). В теории адаптации, или психического здоровья, мы должны противодействовать этой животной, примитивной, инфантильной с.р построением Ā-системы, которая будет полностью отвергать отождествляющее «есть».

В A-системе, вследствие применения этого «есть», различные порядки абстракций неосознанно отождествлялись по величине, что находится в очевидном противоречии с фактами. Другими словами, в условиях отождествления по величине они рассматривались как вещи одного порядка или одного уровня, и это не порождало необходимости в бесконечно расширяющихся порядках горизонтальных и вертикальных различий. Подобным же образом объективно бессмысленная «бесконечная скорость» процесса не позволяет построить порядок. Но как только мы видим конечность скорости процесса, появляется порядок, и он становится неотъемлемым аспектом данного процесса. Конечная и известная скорость нервных потоков на физико-математических уровнях приводит к упорядоченной последовательности на психологических уровнях; к нетождественности и должной оценке на семантических уровнях, и к порядкам абстракций и неаристотелевой системе и общей семантике на словесных уровнях.

Как только мы в своем языке отменяем всегда не соответствующее факту отождествляющее «есть», мы автоматически перестаем отождествлять различные порядки абстракций. Мы не предполагаем, что они представляют один уровень – он распадается на естественным образом упорядоченную последовательность из бесконечного множества порядков абстракций с разны-82

Альфред Коржибский, «Наука и психическое здоровье», Книга II, Глава XXIX Русский перевод © 2007, Олег Матвеев

ми величинами. Адаптация и, следовательно, психическое здоровье человечества, зависят от надлежащей оценки, которая невозможна в условиях бредового отождествления фундаментально различных порядков абстракций. Мы должны затем натренировать с.р в естественном физиологическом порядке процесса абстрагирования, который, на психо-логических уровнях, превращается в непатологическую оценку.

В случае тренировки по «невсеобщности», необходимо было начать с анализа обычного объекта, для того, чтобы предоставить ребенку упрощенное теоретическое объяснение и потом продемонстрировать его на опыте. Ребенка можно легко «убедить», однако этого убеждения недостаточно, потому что оно не сможет изменить его с.р на постоянной основе. Мы объясняем эту трудность очень просто, сообщая ему о том, что хотя он и согласился с нашей презентацией, он очень скоро ее «забудет», и поэтому нам нужно постоянное визуальное напоминание, которое предоставляется свободно свисающими нитями с события и с объекта, показывающими «опущенные», то есть непроабстрагированные, характеристики.

Устранение отождествляющего «есть» имеет и другие структурно связанные с ним аспекты. Отказ от этого «есть» становится эквивалентом постановки акцента на расслоении структуры «человеческого знания». Для оптимального обучения следует акцентировать оба эти аспекта всеми доступными средствами, и задействовать при этом как можно больше нервных центров. Так, посредством слуха мы словесно доносим формулу отказа от отождествляющего «есть», указывая пальцем на различные порядки абстракций, мы одновременно при этом воздействуем на зрение, повторяя, что «это не есть это». Мы используем эти кинестетические центры не только указывая пальцем на различные уровни, но также делая размашистые движения руками, показывая это расслоение. Нужно преподавать как горизонтальное, так и вертикальное расслоение, всегда при этом используя руки. Горизонтальное расслоение означает различность, или порядковость, абстракций разного порядка; вертикальное расслоение означает различие между «человеком» и «животным», а также между всеми абсолютными индивидуумами. В обоих случаях семантический эффект отождествляющего «есть» получает противодействие.

Описанная выше процедура обучения имеет важное нейрологическое основание. Кроме того, что уже было объяснено, обнаруживается, что слово обладает четырьмя основными характеристиками, которые соответствуют корковому представлению. Слово можно слышать, видеть, говорить и писать. Таким образом, язык связан с множеством нервных функций; например, слуховыми, визуальными и разнообразными моторными нервными центрами, взаимно увязанными в весьма сложную сеть «горизонтальных» и «вертикальных» волокон. Использование Дифференциала вовлекает все доступные нервные каналы; мы говорим, слушаем, смотрим, двигаем руками, показывая расслоение, «невсеобщность» . , задействуя при этом обширные области коры и тем самым повышая вероятность воздействия, через нон-эл методы, на организм как целое. Дифференциал становится для нас особым, упрощенным, но при этом продвинутым интернациональным структурным символизмом (1933), который воздействует на обширные нервные области неграмотного или почти неграмотного человека или младенца. , которые в противном случае остались бы вне зоны влияния. Известно, что большой объем чтения и писания, а также говорения на множестве языков, оказывает весьма заметный культурный эффект и способствует визуализации и осознанности абстрагирования. Причина этого, возможно, обнаруживается в том факте, что ученый полиглот, или исследователь, использует множество нервных центров скоординированным образом. В прежние времена было крайне трудно достичь координации этих центров, если только не стать ради этого ученым того или иного сорта. С Дифференциалом мы можем сделать это обучение простым и сравнительно быстрым, работая со всеми нервными центрами и таким образом донося до детей и до практически неграмотных людей культурное наследие, равноценное длительному и трудному университетскому образованию, без каких-либо сложных техник. Последнее как раз всегда нужно рассматривать не как цель, но как средство.

По моему опыту работы с детьми и с людьми от самого низкого уровня «умственных» способностей до самого высокого, нетождественность различных порядков абстракций обычно воспринимается легко и просто. Всё это кажется столь простым и самоочевидным, что никто не предполагает, что тут могут вмешаться серьезные бессознательные структурные семантические, лингвистические и нейрологические механизмы бреда, которые недоступны для обработки без специально продуманного обучения нетождественности. Бредовое ощущение «всеобщности» и «тождественности» обладают той особенностью патологических состояний, что они склонны быть вездесущими. Самое трудное в повседневном, а также в медицинском опыте – это проделать брешь в этой вездесущей привычке, но как только это бредовое состояние хотя бы частично замещается проблесками м.п реальности, дальнейшая проработка и преподавание адаптации к «реальности» становятся относительно простыми. Таким образом, на практике, если мы начинаем с обычных объектов, ощущений и слов, и преподаем невсеобщность и нетождественность, любой ребенок и взрослый, даже умственно отсталый, сможет легко это усвоить. Как только это ощущение было приобретено, а в большинстве случаев это просто вопрос методичности и настойчивости в отношении его приобретения, основная семантическая блокировка разрушается, и всё остальное становится относительно простым. У меня пока еще не было возможности это проверить, но я убежден в том, что даже идиота высшей степени можно научить различать описания и выводы, после того как он научился различать объективные уровни и слова. При таком обучении умственно отсталых можно прибегать к самым смелым упрощениям; например, если человек говорит, что он голоден, и сообщает, что он хочет «хлеба», то мы даем ему ярлык, прикрепленный к объективному хлебу, и тогда он быстро осознает, что символ – это не то, что он символизирует.