Усть-Камень - маленький рыбачий поселок. Несколько бревенчатых домиков на пологом берегу широкой, словно разлившейся в половодье реки. За домами - островерхие ненецкие чумы. Около чумов нарты в оленьих упряжках. В каждой по шесть оленей веером. Дальше тундра - зеленый обманчивый ковер. Если ступишь - хлюпает вода.

Прежде по тундре ездили только на нартах. Зимой в упряжке четыре оленя - по снегу ехать легче, так объяснял мне мой попутчик, с которым мы прилетели сюда на сухопутном самолете.

Когда мы приземлились, он пошел за новостями к начальнику аэропорта. Летающая лодка Баранова, возвращаясь с ледовой разведки, должна была зайти в Усть-Камень и захватить нас на остров Дикий.

Издалека донесся шум мотора.

Через тундру шел крытый вездеход. Он медленно взбирался на пологий холм, потом опустился в низину. Вездеход походил на крохотный катерок, плывущий в мертвую зыбь по зеленому морю. Вот он снова появился на гребне.

Машина приблизилась к оленьим упряжкам. Теперь было видно, как врезались колеса в сочный травянистый покров. Гусеницы оставляли за собой широкий мокрый след.

Олени к урчащему чудищу относились спокойно: как видно, привыкли.

Около крайнего домика рыбачьего поселка вездеход остановился. Из кабины на траву легко выпрыгнула тоненькая фигурка в ватнике и ватных штанах.

Я подошел к вездеходу.

Сошедший первым юноша куда-то скрылся. Около машины, подняв капот и то и дело заглядывая в мотор, возился плотный мужчина в комбинезоне и мятой кожаной фуражке. Он что-то мурлыкал себе в усы.

- Кузьма Андреевич! Поезжайте заправиться в аэропорт, потом вернетесь за мной сюда! - неожиданно услышал я знакомый женский голос.

На крыльце рыбачьего домика стояла женщина. Даже в ватной куртке и штанах она казалась тонкой и стройной. Из-под ее шапки выбился черный локон, и по этому локону я сразу узнал ее.

Вспомнился фронт и группа военных топографов, повстречавшаяся мне близ Петсамо.

Галина Николаевна тоже узнала меня. Протянув вперед обе руки, она сбежала со ступенек.

- Вы?! Откуда? Куда?

- Что здесь делает топограф? - спрашивал я, пожимая ее руки и вглядываясь в красивое лицо с мягко очерченным подбородком, тонкими губами и строгими серыми глазами, под которыми появились морщинки.

- Теперь я геолог, - отвечала Галина Николаевна.

- А где муж?

- Убит… там же… вскоре после вашего отъезда, - сказала Галя и отвернулась.

Механик с грохотом закрыл капот. Он смотрел на меня укоризненно.

- Куда же вы? - уже спокойно спросила Галя, снова поворачиваясь ко мне.

Я рассказал, что лечу на остров Дикий, чтобы сесть там на корабль, который доставит меня на «Георгия Седова».

- Я буду на «Седове» до конца навигации, побываю на многих островах, даже самых северных.

Галя оживилась.

- Какая удачная встреча! Вы непременно передайте привет одному радисту - Ване. Он раньше работал со мной в тундре. Потом решил уйти на острова. На самые северные…

Мы сидели с Галей на косых деревянных ступеньках и смотрели на разгоравшуюся оранжевую зарю.

Я расспрашивал и слушал Галю, поглядывая на ее тонкий профиль, ватник, резиновые сапоги.

Она рассказала мне о своем первом самостоятельном рейсе в качестве начальника геологоразведочной группы.

Ее вездеход шел через тундру.

Далеко впереди, справа от машины, бежала длинная тень от крытого кузова. Обгоняя вездеход, она заползала на пологую гряду и, переваливая через нее, растворялась в темном пятне за бугром.

Галя сидела рядом с водителем-механиком Добровым.

Трудно приходилось с Кузьмой Андреевичем в первые дни поездки.

Добров не скрывал своих мыслей: «Отдали под начальство!.. Дожил, доработался, заслужил механик, товарищ Добров!.. Теперь тебя будут учить, как ездить по тундре!.. А потом и горшки в печь будешь ставить…»

Галина Николаевна действительно объявила, что готовить обед будут все по очереди. Пришлось готовить и Доброву. Выполнял приказание он молча, ни на кого не глядя, словно ему было совестно.

Усевшись в кабине, Галя сказала механику:

- Я буду, Кузьма Андреевич, давать вам только общее направление по компасу, а как проехать по тундре, вы лучше меня знаете.

Добров тогда бросил на начальника быстрый взгляд. Шли против солнца, и приходилось щуриться.

«Вот оно как! Значит, все-таки понимают, что такое водитель-механик!»

Третьим членом группы был Ваня-радист. Для него-то, как и для Гали, этот рейс тоже был первым серьезным испытанием. Он гордился тем, что отвечает за радиосвязь.

В отличие от Доброва Ваня сразу же признал начальство. Пожалуй, даже отнесся к нему слишком внимательно. Невысокий, с веснушчатым лицом, с едва пробивающимся пушком на подбородке, он старался окружить Галину Николаевну заботой, непременно хотел готовить вместо нее и искренне обиделся, когда Галя не пожелала об этом и слышать.

Все же ей не удалось избежать его мелких услуг. Ваня открывал банки консервов, прежде чем Галя успевала об этом подумать. Ее спальный мешок оказывался развернутым раньше, чем они останавливались на привал.

Однажды Ваня прочел Галине Николаевне стихи о богине Диане. Диана, обгоняя оленей, носилась по тундре в поисках чудесных кладов, которые она видела на сотни метров под землей.

Галя спросила Ваню, видел ли он когда-нибудь статую богини Дианы. Тот признался, что нет. Потом Галя сказала Ване что у нее был сын, который мог бы быть почти ровесником Вани. На самом деле у Галины Николаевны детей никогда не было, и уж во всяком случае не могло быть взрослого сына.

Слова Гали произвели на Ваню оглушающее впечатление, тем более что были сказаны в тот день, когда рация группы выбыла из строя.

Забыв обо всем на свете, Ваня тщетно пытался наладить аппаратуру: что-то разбирал и собирал, перепаивая провода, вертел ручки и сокрушенно вздыхал. Галя старалась не подходить к нему.

Механик Добров ворчал поучающе:

- В Арктике каждый должен уметь при случае заменить другого. А у нас что? Только стряпать и можем по очереди.

- Это верно, - прямо глядя в глаза Доброву, сказала Галя. - Вы непременно должны научить меня водить машины, я вас буду учить геологии. А радиотехнике будем учиться вместе.

Добров покрутил усы и ничего не ответил.

- Так что, Галина Николаевна, - сказал он на следующий день, - рация накрылась. Надо нам поворачивать домой.

Галя нахмурилась.

- Мы еще не выполнили задание. Вы говорите, нас потеряют на базе? Последние дни рация работала с перебоями. На базе поймут, что она вышла из строя, а мы продолжаем выполнять задание. Так и будет.

Добров пожал плечами. Но решение начальника ему понравилось.

Чувствуя себя неравноправным членом группы, Ваня был в таком отчаянии от своего бессилия, что Галя стала обращаться с ним ласковее. Поручала ему собирать образцы пород в тех местах, где они останавливались.

Уже два месяца колесила геологическая группа по тундре, лишь изредка встречая оленьи стада и оленеводов, перекочевывавших ближе к морю, дальше от несносного гнуса, летевшего из тайги.

Находки, сделанные группой в последние дни, требовали широкого фронта работ. Может быть, удастся начать работы еще до снега. Будь у нее радио, Галя вызвала бы усиленный отряд с нужным оборудованием; теперь приходилось самой спешить на базу.

Солнце низко висело над горизонтом. Длинная тень вездехода, забегая вперед, словно нащупывала дорогу.

Галя думала о маме, старенькой учительнице, о Хибинах, о рыбачьем поселке, в котором Галя родилась.