— Я что говорил, раненых вытаскивать, — прошептал Слива.

— …Получите ножи и пистолеты. — Полковник умолк, прислушался, потом глухо продолжал: — Уж кто виноват в этом, честно говоря, не знаю… Но на ничейной полосе, между полком майора Журавлева и немецкими позициями, остался неэвакуированным склад с боеприпасами. Но главная беда не в этом… Среди прочих бомб и снарядов на складе имеются мины к реактивным минометам «катюша». Эти мины — секрет нашей армии.

Ваша задача — до рассвета эвакуировать склад в безопасное место. Над лощиной туман. Если действовать осторожно, без шума, с полным напряжением воли, смекалисто, то немцы никогда не обнаружат вас. Как я уже сказал, пойдете без карабинов, без вещевых мешков, без скаток. Возьмете противогазы, саперные лопатки, фонарики, пистолеты и ножи. Ракеты и бомбы через ничейную полосу будете вывозить на санках. Знайте: вас подстраховывают все огневые средства полка… Вопросы есть?

Чугунков спросил:

— Бомбы какого веса?

— Разного. Там, где не справится один, будете работать по двое, по трое.

— Ап-ап-чхи!.. — Представитель штаба армии вздрогнул: его испугал собственный чих, прозвучавший в ночной тишине как выстрел.

— Вам будет лучше у меня в землянке, — сказал майор Журавлев. — С исходной позицией установлена прямая телефонная связь. Иноземцев, проводи подполковника!

Крохотный, словно высушенный, подполковник едва стоял на ногах. Еще вчера его хватил грипп. Но болеть теперь было некогда. И, несмотря на озноб, кашель и ломоту в висках, он прибыл на позиции полка. И километров пять ехал ночью верхом на лошади, хотя до этого никогда не сидел в седле.

Ночь была безветренная. И туман белел внизу, точно сугробы снега. Тучи расползлись, и в небе желтели звезды — крупные и мелкие, похожие на рыб и рыбешек.

Немцы вешали двенадцать ракет в час. Каждые пять минут — ракету. И когда ракета гасла, тьма наступала непроглядная.

Первую группу из десяти человек майор Журавлев решил повести сам. Он мог этого и не делать, но понимал, что так будет лучше. Еще изучая на карте место расположения склада, он вспомнил, что во время рекогносцировки видел поросший травой и кустарником бункер, но принял его за заброшенное овощехранилище ближнего колхоза.

В первую группу майор хотел отобрать добровольцев, однако добровольцами пожелала стать вся рота. И майор взял тех, кто вызвался первым. Среди десятерых добровольцев были Слива, Чугунков, бывший шофер Жора.

Маскировались тщательно. Старшина притащил ворох списанного «хебе»[2]. Сапоги обернули тряпками. Каждый перепоясался веревками, между которыми, со спины, зажимались ветки хмелеграба, можжевельника, клена. Санки тоже стали похожими на кусты.

Иноземцев сказал:

— Товарищ подполковник, пойдемте.

— Нет, голубчик. Потерпи. — И представитель штаба армии опять чихнул, но теперь уже не так громко, потому что успел зажать нос платком.

Рявкнуло радио. Пропагандист сбивчиво выкрикивал антифашистские лозунги. Потом заиграла быстрая музыка.

Группа, возглавляемая майором Журавлевым, покинула передний край. Когда через пять минут немцы пронзили ночь ракетой, то ни представитель штаба фронта, ни полковник Гонцов, ни другие люди, наблюдавшие за поиском из окопов, не могли различить на ничейной земле Журавлева и его бойцов. Было только редколесье, кустарник и клочки тумана, словно вата под елкой.

— Возможно, они достигли склада, — предположил представитель штаба армии.

— Едва ли, — взглянув на часы, ответил полковник Гонцов.

Внезапно холодный ветер, взметнувшись над бруствером, лизнул лица, и с северо-востока потянуло гарью — казалось, она всплывает, точно муть в несвежей, взболтанной воде.

— Ветер! Его только не хватало. — Иноземцев сказал вслух то, о чем подумали все.

Вглядевшись, полковник Гонцов успокоил:

— Это здесь, наверху. Смотрите, в лощине туман неподвижен.

При второй ракете все успокоились: хотя над передним краем и погуливал свежий ветерок, там, внизу, туман покоился на прежнем месте.

Немцы выпустили двенадцать ракет, затем еще шесть. А группа Журавлева не подавала никаких признаков жизни. Между тем стало заметно, что ветер время от времени наведывается в лощину и туман там понемногу рассеивается.

В 00.30 представитель штаба армии разрешил дать (так было условлено с Журавлевым) две красные и одну зеленую ракеты, что означало: «Тревожимся, посылаем новую группу».

Подполковник, кажется, забыл о своей простуде и уже давно не чихал, лишь нервничал.

— Удивляюсь, — говорил он полковнику Гонцову, — как вы, такой опытный солдат, не учли самой элементарной вещи: вдруг склад уже занят немцами?.. И они выдвинули туда сторожевой пост или устроили засаду?

— По данным разведки, немцы в районе склада не замечались.

— «По данным», — раздраженно повторил представитель штаба армии и отчаянно чихнул.

— Засада там, сторожевой ли пост или вообще нет ни души, принципиально дела не меняет. Люди вооружены пистолетами и ножами. Из орудий по складу палить нельзя.

— Группа готова, — доложил старшина.

— Пусть возьмут карабины, — сказал подполковник.

Гонцов возразил:

— Лишняя помеха.

— Оружие не помеха для солдата.

Подполковник пошел вслед за старшиной. Люди сидели в окопах на корточках, прислонившись к стене.

— Друзья! — негромко, проникновенно начал представитель штаба армии. Но тут же сорвался: — Кто курит?

— Мы в рукав, — ответили из темноты.

— Прекратить!

— Слушаюсь.

— Друзья, — повторил подполковник. — Группа майора Журавлева еще не вернулась. Мы не знаем, какие препятствия встретились на ее пути. Но время не ждет, и мы ждать не можем. Я поведу группу лично. Среди вас есть пулеметчики?

— Есть.

— Возьмите пулемет.

— Товарищ подполковник!.. — По траншее бежал запыхавшийся боец.

— Вы чего кричите? — ужаснулся подполковник. — Это же передний край.

— Товарищ майор вернулись…

— А люди?

— И люди тоже… Они вышли немного правее.

— Отставить пулемет, — сказал представитель штаба армии и поспешил за бойцом.

Траншея виляла, словно пыталась запутать, сбить со следа. И комья глины, протяжно шурша, время от времени сползали с бруствера. Боец юркнул вправо. Подполковник увидел ответвление в траншее лишь тогда, когда миновал его. Ему пришлось разворачиваться. И он зацепил плечом о стену, и песка осыпалось много.

Через минуту они оказались в овраге. Два солдата, тяжело ступая, несли что-то на носилках. За ними шли еще двое солдат с носилками.

— Раненые? — спросил подполковник.

— Реактивные мины, — ответил майор Журавлев и доложил: — Все в порядке. Задержаться пришлось потому, что вход в бункер был завален.

— Гора с плеч! — сказал подполковник и опустился на холодную землю. Сейчас, когда дело наконец сдвинулось с места, он почувствовал озноб и усталость. К сожалению, у него не было больше сил бороться с болезнью.

— Иноземцев, — сказал майор Журавлев, — фляжку!

Ваня отвинтил пробку, сунул фляжку подполковнику прямо в рот, точно соску грудному младенцу. Подполковник сделал глоток и неудержимо закашлялся.

— Не пошла, проклятая, — сказал Гонцов. — Ваня, проводи товарища подполковника в землянку.

— Да, — согласился Журавлев. — Там теплее. Там можно согреться.

Подполковник хрипло спросил:

— Как вы считаете целесообразным организовать работу? — Он произнес слово «работа», но оно показалось ему чересчур гражданским, и он поправился: — Вернее, операцию?

— Группы в составе пятнадцати человек будут выступать каждые десять минут.

— Они не помешают одна другой?

— Нет. Дело в том, что со стороны противника заросли кустарника гораздо выше, чем с нашей. Для группы десять минут достаточно, чтобы вывести мины и бомбы из склада. Укладывать их на санки они будут прямо под открытым небом.