СССР, по суворовской книжке, давно готовился к войне. Что верно, то верно. Советские люди готовились к войне, но только не воевать, а защищаться от агрессора. И, пожалуй, самая глубокая истина заложена в народной песне: «Киев бомбили, нам объявили, что началася война». А потому, каждый честный человек понимает, книжка Суворова — сущая клевета. Ложь. И эта липовая книжка напечатана и давно гуляет по России. Но ложь нельзя переделать на правду. Во всяком случае нельзя одурачить тех, кто хорошо помнит это страшное событие XX века. 22‑го июня 1941 года весть о войне пришла в село Бедное.

Осознание страшной беды к Леньке Грунину пришло не сразу. В последний день мирной жизни Ленька, как и все мальчишки, играл на улице. Он гонял воробьев, скворцов и как сумасшедший бегал за бабочками.

Но что это случилось с мальчиком? Почему-то ему никак не хотелось играть на улице. И паренек незаметно оставил своих друзей и прямиком рванул домой. В доме Груниных, на столе у самого окна, стоял небольшой ящик. Это был детекторный радиоприемник. Маленький «говорун» приносил в дом Груниных самые последние новости. Ленькин отец, Иван Кузьмич, очень часто слушал радиоприемник и записывал самые интересные частушки. Потом, когда соседи приходили в гости к Груниным, отец мастерски исполнял их под веселый пляс. Пел он и прямо на улице, когда народ собирался у дома посумерничать. Соседи любили Ивана Кузьмича, мужик был трезвый и большой весельчак.

Долгие годы потом приемник напоминал Леньке об отце. И вот этот маленький детектор был полезен еще в одном деле — он выполнял роль грозозащиты. Тем самым, спасал не только дом Груниных от грозы, но и дома соседей. На улице стояли две высокие мачты, одна из которых возвышалась на углу дома, а вторая — в двухстах метрах крепилась на высокой ветляне. Обе мачты соединялись проволокой, на которой с обеих сторон на расстоянии 30 сантиметров крепились фарфоровые изоляторы — типа большого грецкого ореха. От самого приемника, от одной из клемм через окно уходила проволока в землю. Вот эта незатейливая проволока играла роль заземления. Достаточно поставить в грозу специальный рычажок на заземление, и ни одна молния не сможет поразить дом. Земля принимает любую силу тока. Очень интересно было наблюдать во время грозы вот какое явление: огненная змея-молния врезается в антенну и, кажется, вот-вот расплавит проволоку. Но нет. Синий огонек, как факел, пробежит по антенне и тут же скроется в бездну. Никакая грозовая канонада не страшна.

И все-таки, главное назначение детектора — это информационные новости. Прибежав домой, Ленька Грунин решил настроить на волну свой маленький радиоприемник. Он надел наушники и медленно стал искать проволочкой на свинцовой платформе столичную волну. Проволочка скакала по свинцовому камешку, и в наушниках раздался какой-то треск. Но вот он исчез, и послышался голос диктора.

Этот голос принес в село Бедное страшную весть. Диктор не раз повторял одно и тоже слово: «Война! Война! Война!». Хотя Ленька Грунин не совсем понимал, что означает слово «война», но почему-то по его телу забегали мурашки. Паренек бросил наушники и мигом побежал в огород к маме. Надо было срочно выяснить у нее, а что же означает слово «война».

В это время Ленькина мать была на близких гонах в огороде. Она полола картошку. Не ведала, не чаяла она, что сын принесет такую весточку. Ленька, еще не подбежав к матери, уже на расстоянии заорал во весь голос: «Мама, мама, только что по радио передали, что началась война. Какой-то Гитлер — добавил Ленька к своим словам — напал на Советский Союз».

Вдруг Ленька заметил, что с мамой творится что-то неладное. Она почему-то побледнела, у нее затряслись руки, и она горько-горько заплакала. Охапка травы, что находилась в ее руках, почему-то выпала и медленно упала на землю. Женщина продолжала плакать навзрыд или, как говорили в деревне, в голосовую. Ленька, огорошенный странным поведением матери, тоже вместе с ней заплакал. Позже паренек понял, что к чему.

Ленькина мать быстро побежала домой и рассказала всем соседям о последней страшной вести. Многим не хотелось верить, что началась страшная война. Кто-то из соседей даже сказал: «Это сказки». Во второй половине дня эти сказки превратились в реальную быль.

В этот же день, в самый первый день войны, на имя отца Грунина принесли повестку. Ленькин отец был уполномоченным по заготовке корья. По служебным делам он находился в лесу. Это местечко располагалось примерно в десяти километрах от села Бедное. Лес тогда почему-то называли «Бертевая». Расстроенная Ленькина мать сама не смогла сходить в лес, а попросила Зеняхину Таню. Девочка прямо в лесу передала повестку о призыве Ленькиному отцу. К вечеру тот уже пришел домой.

Так закончилась мирная жизнь села Бедное. Закончилась она и для семьи Груниных. По русскому обычаю, на следующий день войны, в доме Груниных собралась вся родня. Дом был набит народом до отказа. Многие соседи толпились вокруг дома. Они тоже пришли проводить на войну соседа-весельчака. Ленька бегал вокруг отца и наивно думал: сходит отец на фронт и принесет им с сестренкой много-много гостинцев. И лишь через многие годы дошло до Леньки, что такое война. В семью Груниных она пришла сразу, с первого дня.

Отец готовился к отправке на сборный пункт в райвоенкомат. Перед отъездом из дома, он взял сына на руки, обнял его и крепко-крепко поцеловал. А затем, заикающимся от волнения голосом, отец тихо сказал: «Прощай, сынок, оставайся теперь за меня хозяином». Ленька, как вьюн, обнял отца за шею и тоже его поцеловал. Из глаз отца брызнули слезы. Объятия продолжались несколько минут. Все горько плакали. Через некоторое время отец с сыном вышли на улицу, а следом за ними все родственники.

Возле дома отца-солдата поджидал запряженный в телегу конь. На улице родня голосила на всю округу. И громче всех, с причетами, голосила Ленькина мать. Любопытно, когда Иван Кузьмич вышел на улицу, его почему-то родная тетка Леньки — тетя Дуня — опять вернула в дом. Это считалось плохой приметой. Вышел из дома — никогда не возвращайся, иначе пути не будет. А пока Ленька залез на телегу и занял место кучера. Когда все уселись, он схватил вожжи и заорал во все горло: «Но-но, поехали». Отец мальчика тоже дернул за вожжи, и конь, словно по команде, рванул вперед. Через несколько минут телега выехала на большую дорогу, ведущую в райцентр. Седокам предстояло проехать не менее десяти километров.

В строго назначенное время Грунины прибыли в райвоенкомат. И только теперь стало доходить до Леньки, что отец уезжал далеко и надолго, а может быть навсегда. Так оно и случилось. Больше Ленька никогда не видел своего любимого отца. Он не вернулся с фронта, а мальчишка остался полусиротой, как и многие другие дети той поры. Почти всю войну прошел Иван Кузьмич, дважды был ранен. Но в апреле 1944 года как в воду канул — пропал без вести. Расставание с отцом в райвоенкомате мальчишка запомнил на всю жизнь. Он плакал так же как и его мама, с причетами, и приговаривал: «Папочка милый, тятюля, не оставляй меня, не бросай нас с мамой». Слезы рекой текли не только у Леньки, но и у отца. Да чего там, в эти минуты плакали все.

Когда возвращались обратно, конь был не весел, как будто он понимал, что навсегда проводил своего хозяина. А Ленька уже в пути сильно заболел. Это прибавило хлопот и без того смертельно уставшей матери. Поздно вечером, без отца, Грунины вернулись домой. Прошло много лет с тех пор, когда в первый и в последний раз провожали отца. Но, как только всплывают в памяти эти давно прошедшие дни, на глазах у Леньки Грунина появляется влага, текут слезы… Это горькие слезы. Такие тяжкие воспоминания не забудутся никогда. В скольких сердцах сидят занозы военных лет? До самой глубокой старости останется эта проклятая война. Такие рубцы военных лет носят миллионы людей. Домик Груниных находился последним в правом порядке улицы Ширлавка. Хотя этот дом опустел на одного человека, но его обитатели лишились сразу хозяина и кормильца. Теперь мать с сыном думали как выжить. Надо было как-то добывать кусок хлеба. Каждый теперь по-разному решал эту непростую задачу. В первые дни войны все мужчины установленного возраста были призваны на фронт.