В 1877 г. этот высокоинтеллектуальный молодой человек, католик по вероисповеданию, получил приглашение от князя Федора Паскевича приехать в Добруш для управления уже начавшей свое существование местной бумажной фабрики. Ему обещана была квартира в Добруше. Но, как выяснилось, квартира оказалась занятой его предшественником, французом Паулом Рейнером, который был уже уволен, но покидать насиженное гнездо не желал. Несколько месяцев молодой директор вынужден был с женой и маленьким сыном квартировать в Гомеле и ездить на работу в Добруш. Это было как раз весной, в распутицу. Эти ежедневные перемещения утром и вечером, в дождь и холод, стали в последствии не самым приятным из воспоминаний А.И. Стульгинского. Все-таки, между Гомелем и Добрушем путь не близкий, 10 км. Только к лету семья обосновалась в освобожденном доме. Позже этот дом надолго закрепил за собой название «дома Стульгинского».
О том, что было сделало на Добрушской фабрике в плане ее настоящего становления и совершенствования, я обозначил в предыдущей главе. Остается закрепить в умах наших современников убеждение, что все это заслуга А.И. Стульгинского. Своим трудом он увековечил свое имя.
Ныне в Добруше существует район, который так и называется, по имени бывшего директора фабрики, Антоновка. А все потому, что Стульгинский строил жилье для высококвалифицированных рабочих. Расходы по строительству покрывались рабочими в течение 30 лет равными частями из зарплаты. Это сведения из многотиражной фабричной газеты «Бумажник» за 1905 г. Впоследствии появившийся поселок назвали Антоновка. Строил Антон Игнатьевич и больницу, и пожарное депо. Строил на Антоновке и в центре города. Например, на Главной улице (ныне К. Маркса), в Слободке (ул. Советская). Некоторые из этих зданий сохранились. А вот как писал об л ом строительстве в 1896 г. сам директор фабрики в книге «Очерк развития Добрушской писчебумажной фабрики князя Паскевича»: «Для весьма немногочисленных пришлых рабочих, преимущественно старших мастеровых ремонтных мастерских, имеются вблизи фабрики семь жилых деревянных домов, разделенных на 28 отдельных квартир. Каждая такая квартира, занимаемая одною только семьей, состоит из комнаты, шесть на семь аршин, таких же размеров кухни и всех необходимых служб, т. е. кладовой, сарая для коровы и погреба». Не думаю, что директор преувеличивал, хотя простой пересчет на метры квадратные указывает, что рабочие фабрики сто лет тому назад жили не хуже, а по иным параметрам даже лучше, чем теперь. Вообще, тот, кто строит для рабочих жилье, тот априори не может быть плохим директором, ибо думает о будущем предприятия.
То, что Стульгинский думал о будущем, подтверждает в своих воспоминаниях уроженец Добруша, ветеран партийной работы Л.Т. Овчаров: «Для обслуживающего персонала были построены пять жилых домов, костел и каплица, впоследствии этот район назвали Антоновка, в честь управляющего фабрикой Антона Стульгинского». То есть, даже коммунисты признавали положительным стиль работы бывшего директора.
В статье П.М. Стрибука, на которую я ссылаюсь, есть потрясающие сведения из недавнего времени. Оказывается, научный сотрудник Академии наук БССР К.И. Киркина в начале 60-х гг. XX в. собрала большой фактический материал для документальной книги о Добрушской фабрике и ее палочке-выручалочке директоре. Она уже тогда сделала вывод, который официально подтвердился сам собой лишь пятьдесят лет спустя, что «Стульгинский был тем человеком, который заботился о положении рабочих: строились дома, озеленялся поселок, получали прибавку семейные рабочие, отсутствовала безработица…» Подготовленную рукопись, которая обогатила бы наше представление о жизни в Добруше в те времена, так и не напечатали. Клавдия Ивановна с досадой писала тогда в своих письмах друзьям: «…меня обвинили в «объективизме» и указали на необходимость все показать в свете марксистско-ленинской классовой борьбы и социальных противоречий… От меня просто требуют: если нет характерных данных о Стульгинском как прислужнике эксплуататора Паскевича, то и писать о нем нечего». К сожалению К.И. Киркиной так и не удалось издать книгу о Стульгинском. Но еще более печально то, что был утерян «добрушский архив» этой принципиальной исследовательницы.
Известно, что Антон Игнатьевич Стульгинский умер весной 1915 г. Специально по этому случаю в Петербурге состоялось траурное собрание членов Союза писчебумажных фабрикантов России, председателем которого Антон Игнатьевич избирался с самого основания этого Союза 13 лет подряд. В некрологе, напечатанном в 1915 г. в журнале «Писчебумажное дело» в связи со смертью А.И. Стульгинского, отмечено: «За 38 лет его управления Добрушская фабрика сделалась одной из самых крупных и известных в России и обязана была этим исключительно ему».
На должность директора-распорядителя был назначен выросший в Добруше сын А.И. Стульгинского Генрих Антонович, также окончивший Петербургский Технологический институт. Сразу после революции и установления советской власти этот человек эмигрировал в Польшу.
Где же был похоронен выдающийся реформатор отечественной промышленности?.. Местные старожилы еще помнят «склеп Стульгинского» на городском кладбище Дубы на берегу Ипути. Его разрушили вандалы. А во время одного из наводнений в этом городе-Венеции могила и вовсе исчезла. Дом Стульгинского, где, по слухам, была огромная техническая библиотека, сгорел во время Второй мировой войны. Остался лишь фонтан в фабричном парке.
Благо, что уцелела фабрика, да еще район, который по-прежнему называют Антоновкой… Думаю, надо найти и восстановить могилу этого человека. Иначе туристам, которые приедут в Добруш, просто некому будет выразить дань искреннего восхищения и уважения. А если еще восстановить Дом Стульгинского и сделать его музеем, как это сделали в Борисове, восстановив дом пропагандиста старины Колодеева, и запустить тот самый фонтан в фабричном парке!.. Ну и, конечно, в городе должна появиться улица, которая увековечила бы имя этого человека, улица Антона Игнатьевича Стульгинского. Пришло время восстанавливать уважительное отношение к истории и тем, кто творил эту историю. Ведь, и раньше, до нас жили люди. И люди эти мечтали, творили, верили.
(По материалам П.И. Стрибука, опубликованным в районной книге «Памяць»)
В Техническом отделе бумажной фабрики г. Добруша сохраняется документ конца XIX в. Это «План усадебных участков Слободки, принадлежащей к Добрушской бумажной фабрике, расположенной в Могилевской губернии Гомельского уезда. Владения светлейшего князя Варшавского Федора Ивановича Паскевича графа Эриванского». На чертеже крупным планом показана так называемая «Добрушская Слободка», заселенная староверами (теперь это район улицы Советской). Данное поселение граничило огородами с фабричными землями.
Сохранился еще такой документ: «План земель Добрушской Писчебумажной фабрики». С северо-западной стороны этих земель размещалась Добрушско-сельская лесная дача, с севера — земли жителей Добруша, с северо-востока — Добрушско-заводская лесная дача.
На месте современного жилого района Антоновка по обе стороны дороги (теперь проспект Луначарского) располагался фруктовый сад.
Дальше по этой дороге находились соломенный двор, сенокосы и лесной двор. Еще дальше начиналось так называемое «отчуждение Полесских железных дорог» — земли, за которыми следовала слобода Федоровка.
На берегу реки Хорапуть располагался лесной массив, который назывался Утятник. Массив граничил с землями фольварка Хорапуть.
На левом берегу Ипути от фабричного комплекса начиналась плотина. Она представляла собой систему дамб и мостов, соединявших три острова и правый берег Ипути.
Вдоль берега проходила «однобокая» улица Дубинская (теперь М. Глинки). Переулком она упиралась в Старую улицу. Параллельно Дубинской шла Новая улица. Эта пересекала улицу Большую (теперь М. Горького), а также Евменовку и Борисовскую.